Цивилизация
Первые мои непрерывные воспоминания начинаются с конца 80-х: дефицит, очереди, телевизор трещит от гласности, у соседок на улицах шапки дергают, милиция не может выехать на убийство – нет солярки. Я хорошо помню, как люди, жители нашей промышленной окраины, встречали новые времена. Многие и сейчас говорят: было страшно перед неизвестностью, но очень весело. Интересно. Это потом уже, с начала 90-х, от ужаса у нас волосы на руках зашевелились. А тогда, в 80-е, настроение было другое. Задорное, я бы сказала. Человек вступал в новую эпоху с любопытством к собственному будущему.
Потом уже, когда я выросла и прочитала изрядно книг, поняла, отчего даже наша угрюмая Лесобаза тогда оживилась: люди устали от застоя.
Эту же оживленность я вижу сейчас. Поначалу мне казалось, что у широкой поддержки власти обществом по украинскому вопросу только одна причина – естественное сочувствие народа своей армии. Поддержка большая, не спорьте, власть поддержали даже отсидевшие ее оппоненты. Горе тому, кто не хочет это признавать. На днях был занятный случай: либеральнейший экономист Владислав Иноземцев написал в телеграме то же самое – что поддержка действий Кремля оказалась шире, чем можно было спрогнозировать. В ответ какие-то странные товарищи обвинили живущего много лет в Вашингтоне либерала Иноземцева… жертвой российской телепропаганды! Вот насколько сильно нежелание признать очевидное: что народ сплотился. Потому что тогда придется объяснить, как это произошло и почему.
Только мне кажется, что не в одной армии дело и не в сострадании Донбассу. У нас ведь кончился застой. 24 февраля мы все проснулись в новой, постзастойной, эпохе. Мы жили в застое. Ни Крым, ни первые и казавшиеся тогда ошеломляющими контрсанкции нас из застоя не вывели. Страна жила ровной и какой-то… дряблой, что ли, жизнью. Вроде бы, дороги начали делать лучше, в селах ФАПы восстанавливать. Вагоны в метро чисты, в поездах туалеты автономные, матерков на улице меньше, и лица прохожих перестали напоминать ударные молотки. Но несмотря на все улучшения внешней жизни и углубляющийся личный финансовый стресс граждан, было полнейшее ощущение жизни в болоте.
Помню 2014 год: из каждого утюга кричали, что российской экономике осталось два месяца. Года три так кричали. А я тогда робко предположила, что у государства нашего, даже при тех обстоятельствах, когда толпы бегали из угла в угол с криками: «Все пропало!» – осталось запаса и на 20 лет застоя. Позже я встретила это же утверждение лишь у одного экономиста. Позиция была не модной – тогда было модно предрекать скорый крах.
Шли годы. Уже сами эти крикуны с их «все пропало!» стали символом, деталью застоя, как и все то, что не менялось.
Застой – это не когда все долго плохо, это когда все одинаково и нет ровности конца. Мы в этом смысле как раз попали в застой. У нас устоялась политическая система, никаких совершенно интриг она не предполагала. Экономика тоже показала способность долго еще дрейфовать по болотам. Что еще хуже – общество расслоилось, социальные лифты остановились, единственной возможностью для карьеры стал уход в политику на стороне правящей власти: смешно, но там был живая конкуренция и делались карьеры.
А больше – нигде. Уже к 2020 году мы подошли пригвожденные каждый к своему стулу. Когда все было худо-бедно поделено, расписано. В музыке, на ТВ, в журналистике – все устроились согласно месту в иерархии, на котором их застиг застой. Даже в благотворительности все вдруг стало крепко, будто на века, распределено! В правозащите, в либеральной оппозиции – тоже! У нас устоялось и зацвело цветом стоячей воды все! Вспомните мой недавний текст про образование либеральной номенклатуры из числа правозащитников, журналистов, благотворителей. В стране оформилась группа неприкосновенных светлых лиц, про которых все понимали, что это – такая вот либеральная несменяемая элита, которая собралась до самой смерти верховодить каждый в своей сфере лишь потому, что назвали себя лучшими, а потом – передать все детям. И действительно, еще в январе казалось, что уйдут годы, прежде чем этих людей можно будет сдвинуть с их постаментов. Наш застой от брежневского отличался тем, что забронзовели у нас, если говорить прежним языком, и диссиденты, и культура. К концу десятых годов в стране стало душно от предсказуемости, потому что все все поделили и с чего-то взяли, что так теперь будет вечно, своя, с установкой на династийность, элита появилась и в региональной политике, и в НКО, и в СМИ, и даже в литературе с кино. Чем дозастойные времена отличались от застоя? Тогда, до болота, был смысл рваться, что-то делать, бежать вперед, рассчитывать на карьеру. А потом это стало бессмысленным, карьеры перестали строиться даже через лояльность тем или иным группам и идеалам, потому что все уже устоялось.
В новейшей России для понятия «застой» появилось свое слово – «стабильность». Помните такое? Синоним болота. Кладбищенской тишины. Цельной ряски в стоячей воде. А помните, как все стенали от этой стабильности? Году к 2017-му, ну, может, 2018-му, от стабильности стали уставать уже не только как от бесперспективности – мы утомились жить в стране, где ничего не происходит. Ни инфляция, ни редкие громкие уголовные процессы не помогали избавится от этого тяжелого ощущения жизни в стоячей воде, когда не только скучно жить здесь и сейчас, но и неинтересно ждать будущего, потому что оно было заранее предопределено.
И тут вдруг такие перемены! Когда ты несколько лет живешь в болоте, потом даже вой над ряской будоражит любопытство. Всяко лучше, чем сидеть еще несколько лет в тишине.
Я отлично знаю этот эффект, я живу в глухой безлюдной деревне, где каждое событие, даже неприятное, вызывает всплеск эмоций и жизненных сил. Задрали соседского кота? Дерево упало на дорогу? У половины улицы ветром разбило теплицы? Это же повод обсудить, пересказать в мелочах, позвонить соседям. Это жизнь!
По сути, мы жили в бессобытийное и бесперспективное время, в том смысле, что перспективы у большинства были понятны и предсказуемы. Ушли интрига, азарт, дух авантюризма, повод помечтать. У нас было мало политических и по-настоящему важных общественных событий. И нам просто было скучно, даже культура все меньше увлекала. Официальное искусство стало предсказуемо серьезным, а контркультура – предсказуемо политизированной. Нечего посмотреть, нечем увлечься, из всех развлечений – только сториз от инстадив.
А тут история пошла ходуном. Всем интересно, все смотрят, внимательно слушают, разоблачают лидеров, низвергают идолов, возносят новых. Да, разобщились до предела, меньшинство, и без того маленькое, стало еще меньше и частично нас покинуло. Большинство стало больше. Оба они друг от друга отскочили, даже это – событие на фоне долгой квелости.
Интересно стало жить. Страшно, но жуть как интересно. И интрига. Когда мы еще всей страной вообще за чем-либо следили и ждали, что будет дальше? Новости даже интересно стало смотреть.
Пошел передел рынка, новые возможности хотя бы для небольшого перечня бизнес-сфер. Одни ушли – другие тут же разворачивают новые мощности. Как-то все двигаются, перестраиваются, карьеры начались: в одной только армии какие сейчас будут ротации. А в прессе? Новые имена! Телеграм и «Дзен» дадут новых блогеров, вымыты с рынка многие СМИ. Плохо это или хорошо (я вот о закрытии некоторых не жалею, даже успев там поработать), но это обновление. Были одни – придут другие. Это шанс. Это рост. Не надо заливать про то, что закрывшиеся сами или закрытые медиа были островком свободы слова. Да не были они, и цензура у них была – боже мой! И государственная, и корпоративная, и западная (это мы не знали, кому они хотели понравиться). Ну вот они ушли – и с ним буквально за пару недель вымело толпу бывших лидеров. Кто сейчас вспомнит, кто такие Галина Юзефович, Антон Долин, Юлия Латынина? То есть помнить-то помнят, но кто они теперь, сказать никто внятно не сможет. А это тоже были элементы застойного ландшафта.
Целые сферы культуры обновляются, сколько уехало писателей, режиссеров, даже архитекторов? Сколько у нас вымыло из повестки уехавших, заблокированных? Кого выключили или кто улетел сдуру в ночи в Ереван с билетом в один конец, того сейчас не слышно. Один только отъезд Юзефович и Долина какой толчок культуре даст, может быть, большой культуре, настоящим книгам и кино, потому что эти двое приучили публику к легкому чтиву и сериальным жвачкам.
Извините, но даже среди заводчиков шпицев пошло обновление: группы перекочевали из инстаграма и фейсбука (детища Meta (признана экстремистской организацией)) во «ВКонтакте», а там свои лидеры…
Мы попали в невероятное время возможностей. Невероятное, потому что исходные данные никак к такому сценарию не располагали. А он случился.
В 2019 году я на паре либеральных мероприятий высказывалась о том, что нас ждет конец застоя и этому есть много предвестников (занятно, что об этом в то же время говорил Сергей Шнуров), что придет ему на смену, хорошее или плохое, мы не знаем, но оно придет и надо бы подготовиться. Помню, как аудитория всегда живо реагировала на такие мои слова и после, сидя на постпротокольных фуршетах всяких премий и церемоний награждений, воодушевленно рассуждала, что-де уж скорей бы, пусть даже и потрясения, но не застой. Отлично помню, как Виктор Шендерович (признан в РФ иностранным агентом) так публично прокомментировал мои слова на вечере журнала «Знамя».
Вот, оно пришло, Виктор Анатольевич, «плохое или хорошее». Конкретно вы вряд ли рады, а я, знаете ли, очень. В проточной воде рыбы больше и она чище.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.