Цивилизация
Всегда есть соблазн разобрать фильм не с точки зрения его художественных достоинств, игры актеров, поиска нового киноязыка, а с точки зрения идеологии, потому что ужасно интересно понять, какая идеология выиграла сегодня в глазах киноистеблишмента. А потом еще и уличить этот истеблишмент, ужучить его за идеологическую тенденциозность.
Особенно забавно за этим следить на примере «Оскара», на примере Америки, покрытой болотной ржавой пеленой толерантности, над которой одинокой кочкой торчит фигура Трампа, видавшего эту толерантность в гробу в белых тапках.
Как дантовский Фарината посреди ада, торчит посреди американской толерантности Трамп и презирает ее.
Но все равно Америка по-прежнему хочет все уравновесить, раздать всем сестрам по серьгам... Зорко следят американцы, чтобы обязательно на их творческом Олимпе в равной мере были представлены все этнические и сексуальные меньшинства — иначе скандал. Как было в прошлом году, когда Спайк Ли и Уилл Смит объявили бойкот премии, так как чернокожие актеры не были номинированы на «Оскар»... И все тогда сильно перепугались.
Ясное дело, меня не бевут в диктовы телевидения не потому, что у меня фефекты фикции, а из-за расизма.
Так же как на конференции по коммунизму всех волновало, в достаточной ли мере представлены женщины и чернокожие, и всем было начхать, что на конференции по коммунизму не было ни одного коммуниста. И тот режиссер, что похитрей да порасчетливей, выберет героем не какого-нибудь белого англосакса, а одноногого чернокожего иранского гея-инвалида, влюбившегося в бедуина из Сирии. И будет наблюдать, как развивается их чувство. И как деспотичный режим их стран преследует влюбленных. Чем униженнее в ХХ веке ты был — тем зеленее твоя улица сегодня. Вот такая диспозиция.
Теперь смотрим, что случилось с нынешним «Оскаром». На первый взгляд, полное раздолье для злопыхателя.
Герой «лучшего фильма года» (режиссера Барри Дженкинса) «Лунный свет» — действительно чернокожий гей-девственник из социальных низов. То есть представитель сразу двух меньшинств в законе: этнического и сексуального. И представитель еще одной группы, которая меньше, чем меньшинство: это девственники, поэтические натуры и чистые люди.
И действительно, «Лунный свет» легче всего объявить гей-драмой, как уже делают. Но фильм — про что угодно, только не про то, как в человеке «просыпается гомосексуальное чувство» (это из аннотации). Какая к черту гей-драма! А поэзия? А лунный свет? А сочувствие к его матери-суке и наркоманке, которую прекрасно сыграла Наоми Харрис?
Широн — действительно изгой и чучело и объект травли одноклассников, но то, что он гей, — дело десятое.
Его дружка Кевина, тоже гея, почему-то никто не травит. Просто Широн — поэтическая натура. Вот и всё. А такая повышенная чувствительность — самая невыгодная в жизни ориентация. Фильм о том, как человек учится слышать поэзию, а не свою сексуальную ориентацию.
В категории «Лучший иностранный фильм» победила работа иранца Асгара Фархади «Коммивояжер». Актриса Таране Алидусти (главная роль Раны) и сам Фархади отказались приехать в США на церемонию награждения в знак протеста против политики президента Дональда Трампа. Его решение американская оскаровская богема, ненавидящая Трампа, приветствовала стоя. А его «Оскар» вообще американские астронавты получали. Иранского происхождения. Это то, что на поверхности.
А я вам скажу, призы не то, чем кажутся. На самом деле оба фильма безупречны.
Асгар Фархади — один из лучших режиссеров мира, и не дать ему приз за лучший фильм — это значит с ума своротить. Это он автор «Развода Недера и Симин». Это он снимает фильмы, в которых задает зрителю такие моральные загадки, которые невозможно распутать, пользуясь обычной человеческой логикой, задачки вне наших привычек и нашего опыта, и только экзистенциально проснувшись, можно смотреть его фильмы.
Он затаскивает зрителя в такие моральные тупики, в которых нет нормального выхода и правильного решения. Точно такой же беспросветной была моральная задачка в его «Разводе», где не ясно, кто прав, кто виноват, кто хороший, кто плохой. Тут с попкорном не отсидишься — тут без духовной работы не обойдется. Иранцы, они такие — но Асгар Фархади первый из них.
В оскароносном «Коммивояжере» молодую женщину Рану избили и изнасиловали, ее муж Эмад самостоятельно пытается найти насильника, не передавая дело в полицию, — такое не только в Иране позор. Когда он наконец находит того, кого искал, выясняется, что находит он совсем не того, кого искал.
Насильник оказывается несчастным стариком с больным сердцем, любящей женой, которая не сможет без него жить, и чудесной дочкой за день до ее свадьбы. Ну? И что делать?
Рана умоляет, а потом и требует от Эмада отпустить старика. Еще вчера Эмад был таким мудрым, тонким, либеральным, днем учил детишек литературе, вечерами ставил пьесу Артура Миллера. И тут шажок за шажком — топ-топ — и превратился Эмад в безжалостное существо, которое становится причиной смерти старика. И нет тут явной морали. И не скажешь даже: насилие порождает насилие. Шаблоны не сработают.
Всё тут — вне зоны интеллектуального и зрительского комфорта. И нет разгадки у этой моральной задачки. А есть моральный тупик, в который если не побоишься ступить — будет тебе катарсис.
Это как задачка для начинающего дзен-буддиста: «Вы висите над пропастью, зацепившись зубами за куст, в это время вас спрашивают: в чем истина дзен? Что бы вы сказали?» Буддисты используют такие абсурдные формулы в качестве объекта для медитации — добиваются просветления с помощью интеллектуального шока...
И никакого нет тут зеленого света иранцам и чернокожим — а просто это настоящее кино. А не ваш «Ла-Ла Ленд».
Иногда идеология совсем не мешает людям принимать единственно верные решения. Иногда премии не то, чем они кажутся.
