Принцесса Зузана

В ночь подсчета голосов она появилась перед камерами в платье цвета фуксии, смотревшейся на ней совсем не вульгарно. Совершенно необычный кандидат с очень вежливой и доброжелательно-серьезной манерой отвечать на вопросы. С несколько смущенной улыбкой — как будто она немного стеснялась отведенной ей роли фаворита президентской гонки. 45-летняя блондинка-разведенка с двумя уже подросшими девочками. Чуть больше года назад ее еще не было в политическом поле, ее партия не представлена в парламенте, она адвокат, прежде всего по экологическим делам.

Программа умещается на паре страниц. Она борется — сказано в программе с последней мандельштамовской прямотой — со злом. Один из лозунгов — «Надо все изменить, пока не поздно». На ее штаб было приятно смотреть — веселые молодые ребята и девушки, которым на вид и тридцати нет. Что неудивительно: основная группа ее поддержки — избиратели от 18 до 30 лет, проигрывала она только в группе 65+. Когда она произносила благодарственную речь штабным, рядом с ней работала сурдопереводчик.

Даже если бы Зузана Чапутова, новый президент Словакии, проиграла выборы, все равно бы предъявила образец политика нового типа. Ее называли «популистом» — потому что она боролась с коррупцией, а известной стала благодаря закрытию свалки возле города Пезинок Верховным судом Словакии. Борьба шла… 14 лет.

Если мерить популизм по критерию «антиистеблишмент», то да, она популист. Однако тогда «популизм» — функционал адвоката-правозащитника — ее работа. Ну, это как если бы в президенты у нас двинули Ольгу Романову или Елену Панфилову.

Именно «популизма» либерального типа не хватало российским либералам все последние почти три десятка лет. Но его, учитывая исторические обстоятельства, в которых пришлось начинать реформы, и быть не могло.

Сам типаж пани Чапутовой мог появиться только сейчас, в новых обстоятельствах, когда Восточная и Центральная Европа уже прошла через реформы, евроиллюзии, разочарование, качнулась в странах бывшего советского блока в сторону ультраправого популизма, который тоже не принес счастья.

Хорошо, назовем ее либеральным популистом, чем-то вроде Макрона, с которым Чапутову сравнивают, потому что нынешний президент Франции казался неким третьим путем на фоне опостылевших качелей левые-правые. Но Макрон — crème de la crème французской финансовой элиты, а Чапутова не оттуда, и у нее есть моральное право делать акцент на том, что она за справедливость, за униженных и оскорбленных, за восстановление доверия: даже не столько между народом и властью, между странам, а просто — между людьми. Именно эти простые слова написаны в ее бесхитростной программе. И это сработало, потому что в сочетании с ее обликом звучало честно и искренне.

«Да какой же она популист?! — возмутился мой знакомый словацкий журналист. — Для нас, конечно, ее успех большой сюрприз, потому что она из новой проевропейской партии «Прогрессивная Словакия». И потому, что она очень… настоящая — не старается говорить вещи, которые были бы приятны всем, чтобы добиться популярности. Например, она за гомосексуальные браки: это не ее повестка вообще, но когда у нее спросили об этом, она ответила так, как думает, понимая, что ее оппоненты воспользуются этим. Это совершенно незнакомый нам политический стиль».

Наверное, он не знаком большинству стран, не только Словакии.

Ее главный оппонент — Марош Шефчович, профессиональный политик, у которого в анамнезе чего только нет — и диплом МГИМО, и позиция еврокомиссара. Настоящий кандидат с ослепительной улыбкой и какой-то прямо-таки военной выправкой, костюмы сидят на нем, как на бойфренде Барби Кене. И правда, на дебатах они так и выглядели с Зузаной Чапутовой — как Барби и Кен, ну, уже в несколько интересном возрасте. Скорее, красивые, спокойные и дружные ведущие новостей телевидения, чем непримиримые соперники. Он в ночь выборов с удовлетворением заметил, что во второй тур выборов вышли два проевропейских кандидата. В других обстоятельствах у Шефчовича были бы стропроцентные шансы победить. Но только не у Чапутовой, с которой непонятно, как соревноваться. И которая смогла обаять в какой-то момент ставшую более консервативной Словакию, где католическая церковь объявила голосование за Зузану большим грехом — она же не против однополых семей и за право женщин на аборты. В наших понятиях — совершеннейшая «гейропа». И вдруг Словакия за нее голосует.

Впрочем, сознание нации несколько изменилось, когда в феврале 2018-го был убит молодой журналист Ян Кучак (и его подруга Мартина Кушнирова), который занимался расследованием налоговых махинаций и связей словацкого истеблишмента с итальянской мафией.

Люди вышли на улицы — как у нас после убийства Бориса Немцова. И это стоило отставки премьеру Роберту Фицо и дискредитировало правящую левоцентристскую партию Smer («Курс — социальная демократия»).

Мы привыкли, что политики нового типа приходят в желтых жилетах и крушат витрины. Или — с рыжей шевелюрой и, обрушивая на мир твиттер-атаки, крушат все правила внутренней и международной жизни. Или цокают каблуками, как Марин Ле Пен. А тут ни то, ни другое, ни третье. И никто стулья не ломает.

Пришла и говорю — на своем сайте, где нет опции «английский», только словацкий и венгерский. Как студентка, написала Чапутова, я реализовывала программы помощи социально незащищенным, в том числе детям. Как адвокат выступала на стороне тех, у кого не было ни связей, ни денег, но кто хотел защитить свои права. Как общественный деятель ставила общественные интересы выше интересов партий и деловых кругов. Как президент сделаю все, чтобы никто не испытывал несправедливости и высокомерия со стороны власти.

Какие старые слова, а как кружится голова. Никому бы не поверили. Ей поверили.

В сухом остатке феномен Чапутовой — это ответ на желание перемен и справедливости, на новое лицо в политике, пришедшее не сверху, не снизу, а оттуда, где есть доказательства той самой защиты справедливости. Это — отсутствие «корней» в истеблишменте и опыта государственного управления. Никто в этот опыт уже не верит. Нигде.

Происхождение кандидата — нашим властям на заметку — борьба против свалки. В защиту прав. Из непарламентской партии.

В наших понятиях Чапутова никого не представляла. А люди почувствовали, что она представляет именно их всех, а не чей-то интерес. И хотя Словакия не президентская, а парламентская республика, надежды на перемены голосовавшие за Чапутову связывают именно с этими выборами.

Если европейская политика последних лет и знавала принцесс, то они были, например, «газовыми». У Чапутовой газа нет, но бодрящие пузырьки обновления заметны. Не все же мерить реальность украинскими выборами, хотя и там в образе Михаила Зеленского присутствовало желание увидеть новое лицо и не ждать от нового президента «опыта в управлении», который заканчивается коррупцией. Но у Чапутовой есть то, чего нет у Зеленского – бэкграунда человека, защищавшего других людей и добившегося в этом успеха.

Что нам остается? Как говорил в других обстоятельствах товарищ Сталин, «завидовать будем».