Цивилизация
Еще одна красная линия перейдена: с заканчивающей свой срок американской администрацией российские власти не будут иметь дела. Новая же Дума может дебютировать законом «о плутонии», возобновление сотрудничества по утилизации которого обусловлено российской стороной заведомо невыполнимыми требованиями, среди которых отмена «закона Магнитского», санкций и, что особенно пикантно, возмещение ущерба за контрсанкции.
Список претензий Соединенным Штатам, а значит, всему Западу столь серьезен, что этот резкий рапирный выпад можно признать объявлением Америке «холодной войны 3.0».
Если считать, что «холодная война 2.0» была де-факто начата после присоединения Крыма и инициации западных санкций против российских физлиц и компаний.
И дело вовсе не в плутонии. Ради этого радиоактивного серебристого металла Россия не стала бы требовать сокращения своего военного контингента в относительно новых странах НАТО. Бывшей зоне влияния СССР, если называть вещи своими именами. Вообще в этой истории по стилю и по содержанию российские руководители выступили в роли хозяев сверхдержавы.
Этот сигнал, посланный через Атлантический океан, означает: российская власть ставит, что называется, на hold отношения с США до появления нового президента Америки, какую бы фамилию он (или она) ни носил. Месседж легко расшифровывается: это «наказание» ключевой евроатлантической страны за доклад по «Буку» и обострение отношений в Сирии. А по совокупности заслуг — за все, что происходило не только начиная с «майдана», но и с «арабской весны».
Сирийская кампания год назад непонятно почему спровоцировала множество эйфорических надежд на возобновление не только военно-технического и дипломатического, но и политического взаимодействия России и США. Но сирийская пустыня оказалась настолько зыбким полем, что в результате отношения напряглись до опасного предела.
После стремительного внесения в российский парламент законопроекта «о плутонии», больше похожего на гневный выкрик, чем на закон, Штаты уже формально отказались от сотрудничества с РФ в Сирии.
Этого шага ждали, его и провоцировали.
США и СССР вели несколько опосредованных войн друг с другом — достаточно вспомнить Корею и Вьетнам. Теперь по-своему может повториться та же ситуация, но при гораздо более близком соприкосновении сторон. Асад отныне уже совсем открыто «наш сукин сын», и мы его не сдадим. До поры до времени, конечно.
После того как прошла целая череда триумфальных военных и информационных кампаний и противостояний — от Крыма через «Новороссию» к Сирии и от нее к Турции, битве с антидопинговыми структурами и Международным олимпийским комитетом, — казалось, линейка возможных конфликтов, объединяющих посткрымское большинство «вокруг флага», исчерпана.
Да, конечно, для поддержания ощущения осажденной крепости, чувства гордости за гиперсуверенную державу, которая диктует свою волю мировым лидерам за тысячи километров от своих границ, для торговли большими и малыми, внешними и внутренними угрозами постоянно нужны конфликты. И глаза сами собой искали точку на земном шаре, где такой мобилизационный конфликт, способный занять пустое время между парламентскими выборами — 2016 и президентскими выборами — 2018, мог бы возникнуть. И не находили. Нашлась Сирия, из которой Россия несколько месяцев назад «ушла», и, соответственно, противостояние не с кем-нибудь, а самым главным и могучим соперником — США. Под обломками нидерландского «Боинга» похоронено доверие между Россией и Западом в целом.
Мосты сожжены, дипломатический этикет отложен в сторону, язык общения двух сторон — это диалект вражды полувековой давности, в котором читается едва сдерживаемая ярость.
Отношения с Америкой докатились до уровня «эпохи после разрядки», пугающе напоминая вектор контактов СССР — США от брежневско-никсоновского детанта до вторжения в Афганистан и Олимпиады-1980. Поменялась только последовательность вторжений и Олимпиад.
В некотором смысле Сирия-2016 — это Крым-2014. По масштабу, по эмоциональному заряду, по влиянию на отношения России с остальным миром эти события очень близки. Они ставили и ставят в тупик Запад, они провоцируют всплеск патриотизма самого примитивного разлива в России и снова «объединяют» нацию на негативной платформе, а не на основе позитивной повестки.
Нас опять не поняли, нас снова оболгали, на нас нападают, мы защищаемся — оскорбленные, но необычайно сильные, решающие все самостоятельно. И неизменно побеждающие.
Эта модель работала и работает до сих пор, консолидируя то, что метафорически можно назвать общественным мнением. Только всякий раз ее, эту модель, нужно подпитывать конфликтным топливом и изобретением новых врагов. Но дальше конфликта с США уже и идти некуда — разве что затеять торговую и информационную войну с марсианами, решившими покуситься на наш суверенитет, ценности и скрепы.
В законе «о плутонии» зашито еще одно послание Западу. В том пункте, где говорится о «законе Магнитского».
Это означает, что причастные к гибели этого юриста — «свои». И этих «своих», как и Асада, не сдают и теперь уже никогда не сдадут.
Все пункты этого послания очень обидны и болезненны для Запада и, деликатно выражаясь, сильно снижают переговорные возможности сторон по любым возможным вопросам — хоть техническим, хоть содержательно-политическим. Это означает, скорее всего, в том числе заморозку серьезных дискуссий в «нормандском формате». Это означает окончание иллюзий по поводу того, что санкции и контрсанкции могут быть сняты в обозримом будущем.
Кроме всего прочего, законом «о плутонии» российское руководство признало, что контрсанкции были не полезны для российской экономики, а вредны, что они разогнали, особенно поначалу, потребительскую инфляцию, они снизили возможности для инвестиций, а импортозамещение — это большая политическая панама. Раз США, согласно проекту закона, должны возместить ущерб от контрсанкций, значит, этот ущерб был, и серьезный.
Это уже не хитрый покер, это просто выложенные на стол карты. Без всяких козырей и джокеров, вообще без игры, даже дипломатической.
Так действительно переходят красные линии. Так начинаются войны, в том числе «холодные».
Кому это надо, особенно в ситуации, когда уже все убедились, что страна встала с колен, а руководству благодаря выборам переподтвержден мандат на правление? Но то ли мандат воспринят как индульгенция на любые действия, то ли, наоборот, он кажется настолько ненадежным, что его нужно укрепить усилением конфронтации. Скорее всего, здесь мы сталкиваемся с противоречивым сочетанием этих двух ощущений, доминирующих в сегодняшней российской власти.
Россия находится в состоянии перманентной войны и бесконечном отмечании побед, в том числе давно минувших дней.
В новом исследовании Сергея Гуриева и Дэниэла Трейсмана «Что делает правительства популярными?» говорится о том, что военная мобилизация может консолидировать общественное сознание в течение всего лишь года. У нас в течение года было сразу несколько военных и квазивоенных кампаний. В этом истерическом состоянии можно выбрать президента, всякий раз получая заряд энергии от нового конфликта. Но точно невозможно нормально развиваться.
