Кремльнаш

Пора сделать каминг-аут москвича. Я родился и всю жизнь прожил в столице. В Москве есть места — не просто точки на карте, а точки притяжения, места с гениями, — где за тридцать с лишним лет я побывал от силы один раз. В райвоенкомате района Выхино-Жулебино, в ОВД «Мещанское», в Басманном суде. Где-то — ни разу вообще: на Останкинской башне, в Елисеевском магазине и в парке «Зарядье».

Но есть две локации, о которых я точно знаю, что был там по два раза в каждой. На платформе Верхние Лихоборы и в Московском Кремле. Причем вероятность оказаться в Лихоборах с недавних пор даже выше, чем в Кремле. К черту подробности, но мне кажется, это странно.

Ясное дело, что есть снобские законы жизни в культурном мегаполисе. Спросите парижанина, когда он последний раз поднимался на Эйфелеву башню, лондонца — когда заходил в Британский музей, а петербуржца — когда посещал Эрмитаж.

Но, кстати, у московских собственная гордость: свою очередь на Серова каждый отстоял. А в нашу крепость, в наш форпост кроме специально откомандированных школьников да так называемых «гостей столицы» никто и не рвется.

Скажут, что москвичам есть куда сходить и чем заняться. Отвечу, что это голосование ногами и городской бойкот. Инстинктивный протест горожан против того, чтобы считаться гостями в «родительском доме», с которого жизнь города начиналась. Против проникновения узким ручейком в единственные открытые ворота, словно некие средневековые захватчики. Но мы — не захватчики. Захватчики — не мы.

Кремль строили для того, чтобы защищать москвичей, а не защищаться от москвичей. Мы дети этого детинца и мы хотим домой.

Между прочим, московские власти за последние годы продемонстрировали вполне достойные примеры освоения городских пространств. Шумно-хипстерский Парк Горького, скрывающий в глубинах настоящие лесные чащи. Актуальная адаптация индустриальной застройки на «Винзаводе». Уютный городской микромир сада имени Баумана.

Москвичи со своей стороны тоже увлеклись некоторыми урбанистическими практиками. Качели у памятника Маяковскому никогда не пустуют. Последнего прошлогоднего велосипедиста с меланхолично раскачивающейся авоськой берлинского стиля я встретил ближе к Новому году. Правда, за судьбу ярко-розовой развесистой сакуры, уяпонившей столицу этой весной, я все равно немного волнуюсь.

… А теперь просто представьте. Магистральный автобус примчал вас по выделенной полосе из Лихобор прямиком к Боровицким воротам. Народу не очень много, это ведь только один из трех проходов к Кремль, которыми теперь могут пользоваться все желающие. Кто-то привык по старинке, через Кутафью и Троицкую башни, кто-то любит с шиком — через Спасскую, но у вас просторы Красной площади припасены напоследок.

Обязательная программа — Оружейная палата, где всякий может почерпнуть вдохновение и задуматься о названии новой сверхсовременной ракеты, о котором, по доброй традиции, президент объявил накануне 8 марта. После философско-патриотических размышлений можно заглянуть с детьми в Тайницкий сад — раньше тут, говорят, была вертолетная площадка, но сделали детскую.

Не забыть заскочить в Большой Кремлевский дворец, убедиться, что дорого, богато — это то, что еще в XIX веке архитектор Тон прописал.

Говорят, правда, именно сегодня глава государства принимает чрезвычайных и полномочных послов дружественных держав, человек десять. Но на территории самой большой средневековой крепости Европы места так много, что даже год назад, когда до очередной миролюбивой акции нашей страны послов было на два больше, никто никому не мешался…

Шутки шутками, но не видно ни одной рациональной причины держать Кремль на полуосадном положении. Хорошо известно, что правители нашей страны начиная с Петра I, с короткими перерывами на Петра II и Владимира Ленина, там не живут, да и работают без большой охоты. Это не американский Белый дом и даже не Букингемский дворец, куда, к слову, посетителей пускают. Ни одно крупное государственное ведомство внутри тоже не квартируется, а те, что есть, во всей его площади явно не нуждаются.

Фактически единственное, зачем он вообще нужен сегодня государству, — выполнять церемониальную функцию.

То есть казаться, а не быть. Но послушайте: раз уж Россия сегодня вполоборота на Восток, так почему же московский Кремль оказался запретнее пекинского Запретного города?

Впрочем, стоит ли искать разумное зерно там, где в силу вступают ирррациональные мотивы? Закрытый Кремль — это символ отделенной власти. Власти в стенах и башнях. Власти, которая не пускает в святая святых. Власти, которая сама по себе. И было бы, конечно, слишком наивно подозревать, что эту форму репрезентации кто-то выбрал осознанно и злонамеренно. Нет, она вполне соответствует народному представлению о том, что сила может быть только там, куда вход воспрещен.

Но можно хотя бы помечтать о том времени, когда Кремль из миража, который рассеивается при попытке оказаться внутри, превратится в визитную карточку Москвы. О времени, когда город вернется к корням и одновременно откроется миру. А не это ли то, к чему мы как страна все последние годы на самом деле стремимся? Распахнуть двери так, чтобы не потерять, а обрести себя.

Открыли МЦК в Лихоборах — откройте и Кремль!