Отчуждение

О том, почему, зачем и кому люди работают

Есть такая неприятная штука – отчуждение. Не в юридическом смысле (продажа или дарение), не в психологическом («ах, мы все чужие друг другу!») – а в марксистском, политико-экономическом смысле.

Наемный работник отчужден от продукта своего труда.

Что это значит? Это значит, что для наемного работника значение его работы заключается не в том, что именно он делает, производит, изобретает, сочиняет – а только в заработной плате. Наемному работнику субъективно безразличен сам производимый продукт, а также все «зачем» и «для чего». Работника волнуют лишь деньги, полученные за работу. Такое отчуждение, свойственное капитализму, – это не просто теоретическая абстракция. И не просто отличие средневекового мастера-ремесленника от современного промышленного рабочего.

Отчуждение формирует отношение к работе и людям. Когда целью труда становится заработок – работники готовы халтурить, обманывать, бракодельничать – настолько, насколько это позволяет ситуация. Есть профессии максимально этичные – врачи и учителя. Там отчуждение минимально, поскольку сам, так сказать, продукт – очень штучный, индивидуальный, уникальный: вылеченный больной или выученный ребенок. А там, где производство массовое, – ну только дурак не упустит возможности удешевить сырье и минимизировать усилие.

Раз уж мы вспомнили о сырье, то придется признать, что отчуждение – это не только беда наемного работника. В той же мере это судьба бизнесмена. Портной шьет брюки не для того, чтоб кому-то было удобно и красиво, а чтобы получить зарплату. Но ведь и хозяин фабрики производит эти брюки (а также любой другой товар) тоже не для того, чтобы осчастливить покупателя, снабдить его удобной, качественной и долговечной вещью – а чтобы быстрее эту вещь продать. Сама идея добротности товара входит в неустранимое противоречие с целью бизнеса – быстрее заработать. Не говоря о ремонтопригодности всего на свете – от брюк до сложных приборов. Когда-то швы были с запасом – сейчас все кроится встык, чтоб не было ни малейшей возможности «расставить» штаны, если за пару лет чуточку пополнеешь. Да и ткань такая, что через два года и смотреть не на что.

Но отчуждение на этом не заканчивается.

Оно делает очень странные пируэты.

Один мой корреспондент написал недавно:
«Мои родители и их друзья-коллеги были типичные шестидесятники. Технари. Работали в закрытых НИИ в небольшом подмосковном городке. Как соберутся гости – сразу Окуджава, Галич, Стругацкие, Булгаков, Тарковский, анекдоты, «Голос Америки» (организация включена Минюстом в список иноагентов). Ругали советскую власть, дефицит, цензуру, выездные визы, смеялись над старцами из Политбюро, возмущались преследованиями диссидентов…
А утром шли на работу в свои НИИ и КБ и увлеченно-упоенно, иногда задерживаясь до ночи, просиживая в лабораториях неделями, делали ракеты и радары и прочую технику, которая упрочивала эту ненавистную, эту презираемую, эту высмеиваемую советскую власть.
То есть вся эта шестидесятническая прогрессивность и фронда советской научно-технической интеллигенции была чистейшим…». Тут автор употребил неприличное и очень грубое слово. Очень мягко говоря – чистейшим лицемерием.

Но не совсем лицемерие. Это тоже отчуждение. Отчуждение смысла.

Возьмем круче и рискованнее: случай великого ученого, главного конструктора ракет Королева Сергея Павловича. Жил талантливый человек, работал в КБ, делал ракету для страны. Вот здесь пауза. Остановились, выдохнули, усвоили: для страны. То есть для государства, для власти: ракета – не брюки, которые нужны соседу, и не роман, который можно писать без расчета на публикацию.

Королев работал хорошо. Но потом власть его посадила в лагерь. Ни за что: он не филонил и не шпионил. Так, по разнарядке. То есть родина-страна на его труд плюнула и растерла, и его унизила.

Он вышел из лагеря и снова взялся за ту же работу.

Вопрос: его заставляли? Если да, то вопросов нет. С пистолетом у виска всякий работать будет. Инстинкт жизни, инстинкт защиты своей семьи, своих детей – он очень мощный у человека, почти неодолимый. Негодяи всякого рода этим ловко пользуются.

А если нет, не заставляли – то вопросы есть. Для кого он делал ракету, уже будучи унижен и растоптан?

Для страны? Это старинное заблуждение. Что такое страна? Вы когда-нибудь видели страну без власти? И без народа, который эту власть поддерживает? Страна без власти и народа – это пустой пейзаж, хотя порой довольно красивый. Реки, горы, долины. Но ему, этому пустому пейзажу, не нужна ракета. Пейзажу вообще ничего не надо, даже Левитан ему ни к чему, пейзаж – это абсолютная вещь в себе. Простите, я чуточку отвлекся. То есть если великий конструктор работал добровольно, то он работал вовсе не на страну, а на власть, которая его оскорбила и унизила. Ну и якобы, будто бы – на народ, который этой власти кричал «ура!».

Но если сказать честно, народу не нужна была ракета от Сергея Павловича Королева. Что народу с этой ракеты? Какие плюсы? Только минусы – его еще сильнее обобрали, еще на десяток лет притормозили рост благосостояния.

А ракета эта защищала властную свору в военном смысле и надувала ей престиж в смысле космонавтики. Для чего? Для того, чтобы заморская свора, точно такая же алчная и жестокая – эту свору бы не сковырнула. Весь этот глобальный спор шел не между странами, нациями, народами – а между властными сворами.

Вот, собственно, и вся игра. Ни красивый пейзаж с березками, ни «ни в чем не виноватый народ» здесь абсолютно ни при чем. Власть и ее научно-техническая обслуга, точка. Как говорят социологи – элита и ее техноструктура. Но, повторяю, если пистолет у виска – то вопросов нет, есть только большое человеческое сочувствие.

Ну или вариант номер три. Дьявольское самолюбие конструктора. Вот вы все передохнете, всех вас перетрут в историческую пыль, а меня будут помнить и чтить. Поэтому я сотру плевок с морды и пойду дальше делать ракету, в расчете, что я вас переживу посмертной славой. Просто целая поэма, Достоевский пополам с Байроном. Личное присвоение – как бы «пере-присвоение» отчужденного смысла.

Увы, отчуждение проникает и в высокие интеллектуальные сферы.

Не раз мне приходилось читать важные аналитические записки – и российские, и европейские, и американские – политические и экономические. И много раз я дивился их бессмыслице, пустословию и оторванности от реальных проблем. Эта бессмыслица часто видна была сразу, и почти всегда ее можно было диагностировать «ex posterioribus» – то есть по итогам развития ситуации. Я удивлялся – что они, идиоты? Потом понял.

Цель работника – зарплата, цель бизнесмена – продажи, цель ученого – самоутверждение в решении трудных задач. А цель эксперта – получить одобрение, новое назначение, профессуру, членство в комиссиях и советах, а вовсе не «исправить ситуацию» или «объяснить правительству, что на самом деле происходит».

Часто бывает, что реалистические объяснения противоречат политической тенденции или интеллектуальной моде. Резкие и правдивые слова раздражают клиентов, грантодателей, членов ученого совета… Поэтому писать аналитическую записку надо так, чтоб ее было приятно читать. Чтоб автора захотелось пригласить в какой-нибудь комитет, где заседают такие же респектабельные люди. И опять все сводится к гранту или гонорару.

Проще говоря, налицо отчуждение экспертизы.

Итак: отчуждение работника и отчуждение бизнесмена, далее отчуждение смысла и отчуждение интеллекта.

Но вслед за отчуждением наступает приватизация. Диалектика!

Где Маркс, там и Ленин: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов» (ПСС, 5 изд., т. 23, с. 47).

Маленькая поправка на современность: сегодня, когда внутри классов существует невероятное расслоение, когда один менеджер за день «зарабатывает» столько, сколько другой не заработает за всю жизнь – трудно говорить об «интересах тех или иных классов». Где эти классы?

Структура занятости изменилась настолько, что о классах – по крайней мере, у нас в России – всерьез говорить не приходится. Что общего между ларечником и олигархом (оба – бизнесмены), между медсестрой и таможенным генералом (оба – бюджетники), между популярным телеведущим и сочинителем рекламных листовок (оба – творческая интеллигенция). О рабочем классе мы вообще забыли. Где он, многомиллионный промышленный пролетариат? В Индии, Китае, Вьетнаме – вот где он теперь. Далековато.

Однако цитированная мысль В.И. Ленина имеет непреходящее значение. Только вместо «тех или иных классов» подставьте «тех или иных отдельных граждан». Физических лиц. Реальных хозяев жизни. Их не так много – примерно 0,01% от населения любой страны. В России это примерно тысяча семей. Ну, две. Но не больше трех. Так что все, что запрещается, разрешается, заявляется, обещается, избирается, пропагандируется и т.п. – все это делается ради их глубоко личных интересов.

Поэтому, когда нас к чему-то призывают и что-то обещают, или жмут на кнопки нашего нравственного чувства, как в экономической, так и в политической сфере – вспомним: нас уговаривают чем-то пожертвовать или что-то потерпеть только и исключительно ради интересов, ради дальнейшего процветания довольно узкой группы физических, извините, лиц. И их ближайших родственников по нисходящей линии.

Поймем же, наконец, что нас приглашают в очередной раз стать глупенькими жертвами обмана и – что особенно досадно – самообмана.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.