Цивилизация
Сразу после восшествия на престол патриарха Кирилла (начало 2009-го года) самым популярным словом в церковных верхах стало «миссионерство». С новым патриархом – деятельным и часто выступающим на публике – связывались надежды на перемены в церковно-общественных отношениях. И это казалось самым очевидным и насущным: церковь не должна быть музейной витриной, она может идти к людям и говорить с ними о Главном на понятном им языке. Особенно – к молодежи, от выбора которой зависит будущее.
Тогда проводились миссионерские съезды (разумеется, не все их участники понимали, зачем собрались), в штаты обычных приходов требовалось включать миссионеров (и кое-где оформляли так поварих и сторожей). Словом, много было отчетности и показухи, но вместе с тем казалось, что миссия действительно оживает, что церкви есть, что сказать «внешним»…
И даже такое скандальное явление, как «православные активисты», по сути своей было миссионерским. Эти ребята шли на улицы и в общественные места, чтобы заявить о том, как прекрасна их вера, даже если облекали такие заявления в хулиганскую форму – например, в 2013 году в Дарвиновском музее агитировали за креационизм и против теории эволюции. Я согласен, что глупо противопоставлять науку и веру и что от такого активизма куда больше вреда, чем пользы, но важен был сам посыл: рассказать миру о своих убеждениях. Ведь это так естественно, если ты веришь, что эти убеждения истинны и принесут тебе и всем остальным благую участь в вечности…
И даже когда патриарх Кирилл говорил о «русском мире» – проекте скорее культурном и политическом – он выступал его пламенным миссионером, убеждал всех в своей правоте, свидетельствовал об истине.
Всё это ушло в прошлое. Нет, разумеется, настоящие миссионеры есть, и даже съезды проводятся. Этим летом, к примеру, без лишнего шума в четвертый раз собрались православные миссионеры в далекой Туве, где местное население исповедует буддизм в причудливом сочетании с шаманизмом. Это тихая, незаметная, но совершенно необходимая работа, и в той же Туве она ведется православными в последние годы, по сути, впервые во всей мировой истории (протестанты занимаются миссией там уже четверть века и многого добились). Наконец, и в далеких селах, и на столичных улицах можно встретить православных, которые живут настоящей христианской жизнью и тем самым свидетельствуют о красоте и правоте своей веры.
Но «наверху» этого как бы не замечают, о миссии практически не говорят. Почему? Неужели «статусным» православным христианам стала неинтересна их вера или безразлично спасение их неверующих сограждан? Вряд ли это так. Зато теперь существует и все более активно действует одна помеха, одно препятствие, которое, по сути, перечеркивает любую возможность миссии. Это уголовное преследование за оскорбление чувств верующих по 148 статье УК РФ.
Какая тут связь? Да очень простая. Миссионер – это максимально открытый человек, который идет навстречу неверующим и говорит: смотрите, у меня есть нечто более ценное, чем весь этот мир, и я готов этим с вами поделиться. Миссионер заранее готов к тому, что будет отвергнут большинством, зачастую насмешливо и грубо. Он вступает в спор, в котором у него заведомо нет никакого админресурса, он действует словом и более всего – личным примером. Он идет к тем, кто заведомо отличается от него и вступает с ними в спор, причем на равных, без пристава за плечами. Именно так и действовали апостолы.
А вот оскорбленный верующий максимально закрыт от мира, он говорит совсем другое: смотрите, самое ценное для меня – мои собственные переживания, я никому не позволю говорить обо мне без достаточного почтения, а лучше всего вам будет обойти меня стороной. Кто его знает, чем мне придет в голову оскорбиться!
И в результате самый стандартный облик епархиального сайта РПЦ сегодня – набор официальной хроники о богослужениях и поездках архиерея и некоторое количество стандартных, бесцветных материалов, желательно позапрошлого века. То, с чем нельзя поспорить, что не хочется обсуждать – и что гарантировано не оскорбят, не осмеют. Актуальные проблемы, спорные вопросы для официальных церковных спикеров сегодня просто не существуют.
Мир идей сегодня – место жесточайшей конкуренции, и к этому с рождения привыкли все, кто родился после смерти Брежнева. Любая точка зрения будет принята сейчас только в том случае, если она победит в честном и открытом споре. Собственно, не только сейчас: именно так христианство и победило греко-римское язычество и множество восточных культов, распространенных в Римской империи – оно давало наиболее убедительные ответы на самые насущные вопросы.
Как только верующий начинает беспокоиться о неуязвимости своих чувств, он перестает быть миссионером. Как только церковь начинает поддерживать уголовное преследование за их оскорбление, она, по сути, отказывается от миссии. И надо сказать, что так действительно намного проще: не нужно меняться, не нужно никому ничего объяснять, а если кому-то мы не нравимся, этой проблемой займутся полиция и прокуратура.
Проблема одна: при таком подходе можно лишь охранять от насмешек прошлое. Но с ним невозможно отправиться в будущее уже потому, что будущее всегда ставит под вопрос правоту настоящего и неизбежность повторения прошлого.
Может быть, христианство и есть такой окаменелый реликт, который можно только охранять? Вся его история криком кричит, что это не так. И ветхозаветные пророки, и апостолы, и, наконец, сам Основатель христианства – они обращались к верующим своего времени с пламенной проповедью о том, что вера их окостенела, что привычки надо менять и что старые ответы не подходят к новым вопросам … оскорбляли их чувства, на самом деле. За что иное распяли Христа, как не за подрыв духовной стабильности?
Раз уж мы вернулись к временам Римской империи, вспомним, что христиан не просто высмеивали на городских площадях (аналог современных соцсетей) – их порой казнили, и очень жестоко. За оскорбление чувств верующих? Формально – нет. Их обычно судили за преступления против римского государства – такие, как отказ принести жертву Юпитеру Капиолийскому или гению императора (был и такой официальный культ). Что там они думали на самом деле, во что верили и над чем смеялись – их личное дело. А вот публично заявить о своей лояльности государству были обязаны, причем по установленной форме.
Дело в том, что в римском праве был незыблемый принцип: deorum iniuriae dis curae, «об обидах, нанесенных богам, позаботятся боги». Земное правосудие, полагали римляне, существует для земных дел, а боги настолько могущественны, что могут сами покарать любого обидчика, как сочтут нужным. Пытаться защитить их земными средствами – это уже само по себе богохульство. Что сказать, они действительно верили в своих богов, эти язычники.
Если верующий человек в случае оскорбления своих чувств обращается не к Богу с молитвой, а в прокуратуру с заявлением – подозреваю, что больше, чем в Бога, он верит в прокуратуру.
