Жертвы аборта

О том, как право женщины на выбор борется с правом на жизнь

Если слишком туго затянуть «скрепы», то это может кончиться трагедией. Например, американской трагедией. Помните, как это было у Теодора Драйзера, популярного в СССР американского писателя? Он – «приличный мальчик» из приличной семьи (проповедников, не хухры-мухры). Она – скромная работница, с которой можно завести интрижку, но на которой не следует жениться, потому что просматривается партия повыгоднее. Даже несмотря на беременность простушки. По залету – это ведь не расчетливо. Простушку, раз уж она мешает «американской мечте», надобно убить. Но все кончается для главного героя на электрическом стуле. То есть хэппи-энд, правосудие торжествует.

А вот если бы в начале ХХ века аборты в США были разрешены, а общественное мнение относилось бы к ним терпимее, то «американской трагедии» могло бы не быть. Впрочем, есть и другой путь ее избежать – упорядочить половые связи. Но люди, как известно, из всех вариантов чаще всего выбирают тот, что более лицемерный.

За весь ХХ век американское общество так по части абортов и не определилось. Ни туда, извиняюсь за выражение, ни сюда. Странно, что у нас к этим морально-этическим терзаниям относятся столь пренебрежительно – мол, дурью маются – обращая внимание только на гей-парады в этой нише общественной жизни (там, где «про секс и его последствия»). А вот же она, другая сторона. С точки зрения «скреп», «анти-гей-парады», можно сказать. Странно, что скрепоносцы еще не возбудились по этой части. Взяв, так сказать, пример.

Сейчас снова грядет важный момент: Верховный суд (он у них – что наш Конституционный) пересмотрел собственное же решение 1973 года (дело «Роу против Уэйда»), закрепившее право женщин в США делать аборт на федеральном уровне.

Теперь уже на уровне штатов будут решать, как именно его претворять в жизнь. Тут стоит напомнить, что США во многих вопросах внутренней политики по-прежнему скорее ближе к конфедерации, чем к федеративному государству. Вот в Миссури, к примеру, уже запретили аборты.

Надо сказать, что и законодатели, и судьи в Америке умеют писать свои акты так, чтобы для их имплементации не нужно было писать «подзаконные акты» безвестному чиновнику, как это происходит у нас, где законодатели пишут не столько законы, сколько «резолюции» общего плана. В этой скрупулезной дотошности есть, конечно, что-то «протестантское». Так, в постановлении 1973 года было подробно расписано, что решение на сроке до 12 недель принимает только сама женщина и никто не может ей запретить прервать беременность. На втором триместре штаты могут вводить «разумные ограничения» на аборт. На третьем триместре прерывание беременности возможно лишь в случае угрозы жизни или здоровью матери. В 1993 году Верховный суд установил также срок, после которого плод считается жизнеспособным, когда он может самостоятельно выжить вне матки, – 22-24 недели.

Современная медицина способна выхаживать таких младенцев. Это важно: по сути, современная медицина идет на помощь ультраконсерваторам, помогая пересматривать «либеральные установления» периода сексуальной революции.

На протяжении последних трех десятилетий неугомонные консервативные политики (республиканцы) в разных штатах предпринимали неоднократные попытки ограничить право на аборт. Например, с момента появления у плода сердцебиения (шесть недель). В ряде штатов вводили дополнительные ограничения для врачей, делающих аборты, в других – пытались, по сути, торпедировать решение 1973 года. Но до сих пор безуспешно. Тем не менее эти люди ведь не сдавались, они продолжали десятилетиями бороться «за идеалы» времен Теодора Драйзера.

После отмены постановления Верховного суда 1973 года Америку ждет раскол. Примерно в половине штатов (22), где у власти республиканцы, аборты будут тут же запрещены, как в Миссури, в 16 (там рулят демократы) это право оставят, другие пока не определились.

Можно себе представить еще в какой-либо стране такой раскол по мировоззренческому принципу? При сохранении единства нации по многим другим основополагающим ценностным, но также политическим экономическим и пр. принципам. Где тогда пределы такого единства? Это сам по себе интересный вопрос для современного общества. На чем оно стоит?

Больше на единстве (монолитном, разумеется) или больше на многообразии, вплоть до «радужного»? Или другой вопрос: как получается, что в начале ХХI века происходит реставрация ценностей столетней и большей давности? Но и на новой «технологической основе»: появились ведь новейшие средства контрацепции, выросла грамотность людей в этих вопросах. Наконец, появились новые возможности для «гибкости». Можно поехать сделать аборт в другой штат, например. И тогда вся «реставрация» рушится, выходит? Или она только для бедных, у которых нет возможностей метаться по разным штатам, государствам и местам в поисках лазеек? Например, в 2019 году в США было зарегистрировано 630 тысяч абортов (на 18% меньше, чем в 2010 году). Чаще всего к прерыванию беременности прибегают чернокожие американки (заведомо менее благополучные) – 27 абортов на тысячу женщин в возрасте 15-44 лет. Для сравнения: в 2018 году в РФ было совершено 662 тыс. абортов (на 40% меньше, чем в 2010 году, при населении в два с лишним раза меньше), средний показатель – 19 операций на тысячу женщин в возрасте 15-49 лет.

Собственно, с бедными так везде и во всем. Они – основной объект применения всех суровостей всех законов. В налогах, скажем. У бедных ведь нет возможности нанять адвоката в целях оптимизации или уйти в оффшор.

Но тогда получается, что вся эта «реставрация скреп» – не более чем показуха, игра в политический пиар? И нет никаких «скреп», а есть одна лишь видимость и политический хайп. Поскольку, например, в вопросе отношения к абортам общественное мнение Америки остается удивительно стабильным вот уже более полувека. Как больше половины граждан выступали за «выбор женщины» в 1970-х, так и сейчас выступают (61% за легализацию и 37% против). При том, что по другим «мировоззренческим» вопросам произошли тектонические подвижки. Так, в 1958 году за межрасовые (между черными и белыми) браки были 4%, а в 2021 году – 94%. В 1996 году лишь 26% поддерживали легализацию однополых браков, сейчас – не менее 70%.

Говорят, что после восстановления запрета абортов за нарушителями начнут следить с помощью искусственного интеллекта, в том числе отслеживая запросы и объявления в соцсетях и на иных платформах. А все потому, что чаще всего из многих вариантов люди выбирают наиболее лицемерный, и всегда есть большое число людей в политике, которые хотят залезть к вам в постель или даже еще дальше и глубже.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.