Цивилизация
Довольно быстро в связи с трагедией в Кемерово наряду с темой скорби и сочувствия пострадавшим, а также ответственности чиновников и других лиц за произошедшее, всплыла тема «информационной ответственности». Речь о тех, кто в первые часы пожара в ТРЦ «Зимняя вишня» и уже спустя какое-то время, когда картина более прояснилась, распространял слухи о якобы сотнях трупов погибших при пожаре, и о том, что, мол, власти скрывают правду. В ответ возникло встречное движение. Под условными лозунгами «призвать к ответу паникеров и провокаторов!»
Недоверие к властям и распространяемой ими информации в народе засело, увы, действительно глубоко. Не случайно во время стихийного митинга в Кемерово на следующий день после пожара активисты требовали организовать осмотр моргов и хладокомбината на предмет поиска «спрятанных трупов». Посмотрели, убедились, что «лишних» трупов нет. Хотя, с точки зрения нормальной логики, что бы это дало, если бы вдруг действительно удалось обнаружить «неучтенные тела» (а их и не было)? Кому стало бы легче оттого, что, мол, уличили власти во лжи? А у самих властей какие мотивы прятать трупы, когда речь заведомо идет о массовых, в десятки человек, жертвах? Что за 64 жертвы, что за полторы сотни (в Перми в клубе «Хромая лошадь» погибло в 2,5 раза больше людей, чем в «Зимней вишне»), с точки зрения уголовного права положены одни и те же статьи, а срок напрямую не зависит от конкретного числа жертв, если они массовые. Однако логика в такие моменты часто отказывает. И, наверное, не надо никого за это судить, особенно если речь о людях, непосредственно причастных к трагедии или потерявших там близких.
Однако, как быть с аргументами и поведением тех, кто пытается вольно или невольно «словить хайп на крови»? В любой, заметим, политической интерпретации.
К примеру, сразу на нескольких ток-шоу на федеральных каналах бурно обсуждался некий украинский пранкер, который сознательно вбросил слух о якобы сотнях погибших при пожаре. Против него тут же возбудили уголовное дело в России. Этому персонажу было уделено, кажется, незаслуженно много внимания. Стоило ли? Впрочем, уделено, скорее всего, потому, что он должен был олицетворять собой всю мерзость «мировой закулисы», а также ее коварные намерения использовать трагедию в Кемерове, чтобы «раскачать ситуацию» и чуть ли не устроить по этому поводу в России «цветную революцию». Еще один логический шаг – и станут искать уже конкретные «щупальца» этой закулисы, которая сознательно-де привела в негодность электропроводку «Зимней вишни», а также руками своих «агентов» вывела из строя пожарную сигнализацию за два дня до трагедии. Будь на дворе 1937 год, уверен, следствие уже шло бы именно по этому пути. Оно, слава богу, пошло по пути более рациональному и осмысленному, однако ряд отечественных «политиков» привычно оседлали все ту же заезженную пропагандистскую клячу, выведенную из советского стойла.
И вот уже сенатор Мизулина рассуждает об ударе в спину президенту (это пожар – «удар в спину»), кемеровские власти выискивают среди людей, охваченных скорбью и жаждой справедливости и вышедших на улицы (и ведь находят!), политических «бузотеров», действующих на дестабилизацию обстановки в области и стране. А теперь уже бывший губернатор Тулеев, большую часть своего записанного видеообращения к горожанам посвятивший теме, по сути, «внешнего заговора», зачем-то вспоминает, как некие люди звонили якобы аж из Индонезии, чтобы сообщить о ложном минировании кемеровских шахт (наверное, Тулееву не знакома такая штука, как анонимайзер, который может имитировать IP-адрес и, соответственно, звонки что из Индонезии, что с Островов Зеленого Мыса).
Надо сказать, что манера, едва запахнет жареным для них самих, прикрываться некоей «внешней угрозой» — это давний трюк отечественных бюрократов. Они считают это своего рода «оберегом» от гнева высокого начальства.
Мол, если уволить «под давлением толпы» проштрафившегося чиновника, то, ясен пень, это станет торжеством той самой мировой закулисы со штаб-квартирой в Вашингтоне, а теперь еще и филиалом в Киеве.
Надо отдать должное: в нынешней трагической ситуации, реагируя на настроения общества и не очень адекватное поведение кемеровского начальства, федеральные власти повели себя более достойно. Тулеев в результате формально сам подал в отставку, которая была тут же удовлетворена президентом. Думаю, что предварительно кемеровскому губернатору все же последовал недвусмысленный сигнал из Москвы. И это правильно: внедрение принципа политической ответственности даже в отсутствие уголовной нашей системе точно не повредит.
При этом опасение любых беспорядков и даже просто «нештатных общественных ситуаций» по любому поводу, контролем за которыми еще надо уметь овладеть грамотному публичному политику (но умеет это делать, кажется, в России один лишь только Путин), – вполне понятная фобия представителей власти, а для недалеких пропагандистов — это так и вообще самый простой и расхожий прием ухода от серьезного обсуждения внутренних причин, приведших к трагедии такого масштаба. К примеру, коррупции. Когда выясняется, что ТРЦ в столице Кузбасса был, как утверждает сейчас Следственный комитет, построен и введен в эксплуатацию без всякого разрешения. Вместо того чтобы углубиться в изучение вопроса о том, как же такое стало возможно чуть ли не под окнами областной администрации, нам предлагается обсуждать — и осуждать – какого-то украинского пранкера-подонка, которому даже дали возможность явить свое самодовольное мурло на российском телеэкране, чтобы высказать нескрываемую радость по поводу гибели россиян. Вот он, мол, наш настоящий враг.
Разумеется, в такой обстановке не могло не дойти до тех, кто распространяет информацию. До блогеров и СМИ. И вот уже вброшена тема: надо пресекать – и, соответственно наказывать – тех, кто распространяет «заведомо ложную информацию». Забавно, что с идеей запрета «заведомо ложной информации» в соцсетях (в рамках дискуссии в экспертном совете молодых журналистов и блогеров при Молодежном парламенте Госдумы) выступили, в частности, известные пранкеры Алексей Столяров (Лексус) и Владимир Кузнецов (Вован). Из уст именно этих людей, которые бахвалятся тем, что всякий раз именно «заведомо ложно» притворяются другими людьми и разводят известных персон, данная инициатива приобретает, кажется, какой-то гротескный характер.
Что же касается готовых подхватить всякий раз и по любому поводу – в данном случае под предлогом борьбы с «фейками» — идею ограничения свободы информации и свободы слова отдельных чиновников и политиков, то у них, мне кажется, налицо проявление «вторичного сознания». Они пытаются на свой манер и, используя, разумеется, богатый советский опыт противодействия «антисоветской пропаганде и агитации», «скопипастить» нынешние американские дискуссии. Там Трамп осуждает «фейки», а другие – «русское вмешательство», значит, и мы тоже будем «фейки» осуждать и, в отличие от Америки, запрещать, а вместо «русского вмешательства» подставим «иностранное», но всем понятно, какое именно.
Если называть вещи привычными словами, то речь идет о запрете на распространение слухов. Вообще это, конечно, вековая мечта всякого начальства: сделать так, чтобы подданные изъяснялись только языком официальных пресс-релизов, спущенных сверху соответствующими «ответственными» ведомствами, а до получения пресс-релизов все молчали бы в тряпочку.
Всякие же сомнения в правдивости пресс-релизов и тем более дерзкие попытки им перечить и их опровергать должны быть приравнены к «распространению заведомо ложной информации» и трактоваться как подвид подрывной деятельности. А коли нет пресс-релиза — ну не соизволило начальство поделиться своими мыслями по поводу произошедшего, — значит, нет и никакого события. Общество, наконец, успокоится, перестанет задавать и, главное, задаваться ненужными вопросами и будет, открыв рот, во всякой ситуации смиренно ждать, что же, наконец, скажет начальство. А как только оно соизволит что-нибудь сказать, обывателю останется только восхищаться полнотой и правдивостью полученной информации.
Активисты и политики, которые всякий раз ратуют за запрет «заведомо ложного», не одиноки в этом мире. В ряде стран с традиционно жесткой цензурой подобные законы уже приняты. Скажем, в Китае еще в 2015 году принят закон о борьбе с распространителями «панических слухов». Например, в случае природных катастроф, но не только. Он являет собой ни что иное, как акт политической цензуры и карает распространителей тюрьмой на срок от 3 до 7 лет, в случаях «тяжких последствий» от их действий.
Несколько лет назад закон, отчасти аналогичный нашему законодательству по борьбе с «разжиганием» и «оскорблением чувств», принят в Индии с ее давними кастовыми традициями общества (по идее, в первую очередь должны караться «фейки», которые разжигают рознь или ненависть по отношению к кастам или отдельным людям). Он предусматривает до 3 лет тюрьмы, хотя случаи его применения единичны. До 7 лет предусматривается для тех случаев, когда речь идет о клевете против конкретного человека, нанесшей ему существенный урон. Впрочем, соответствующая статья индийского уголовного кодекса содержит оговорку, что ложная информация карается, если она «сознательно распространялась с целью вызвать ненависть, нанести вред, ущерб и т.д.». Однако, случаи преследования блогеров на основании этого закона случаются, в том числе, предположительно, по политическим мотивам.
В Арабских Эмиратах с этим делом еще жестче и откровеннее. Тюремное заключение (не менее 6 месяцев) и огромные штрафы полагаются за «распространение слухов, наносящих ущерб общественному миру и порядку». Это уж точно как-то по-советски. Впрочем, такое «преступление», как «распространение слухов» вообще часто карается в уголовном порядке во многих исламских государствах, имея давние исторические и религиозные традиции.
Наверняка, по замыслу наших инициаторов, определять, какая информация может считаться «заведомо ложной, будут специально обученные люди, осененные высочайшим знанием сути всех вещей. Ведь слово «заведомо» не поддается юридически точному определению, поэтому тут без высшего знания никак не обойтись. Только эти «сверхчеловеки» смогут точно определить раньше всех, что такое «заведомо» ложь, а что – «заведомо» правда.
Смещение акцента в обсуждении с «кто виноват?» и «что делать?» на — «как это освещается?» трудно себе представить в рамках нынешней европейской или, скажем, американской политической культуры. Никто после столь масштабных трагедий не станет там «заморачиваться» тем, как их освещал какой-то, скажем, русский блогер, да и свой тоже.
Что касается «распространения слухов», то самое действенное противоядие против этого – это оперативная, четкая и, главное, профессиональная работа пресс-служб соответствующих ведомств и их руководителей, их открытость.
Не надо отмахиваться от прессы, как от назойливых мух и тем более «слуг» - мол, не мешайте работать. Тогда и слухов будет меньше. Но они не исчезнут вовсе. Так устроен человек и общество в целом. Не бывает слухов только на кладбище.
А спор о том, от чего наших граждан, наш «народ-ребенок» (в представлении начальства) нужно бесконечно ограждать стараниями заботливых отцов-руководителей, стар, как русский мир. Он сродни спору о том, стоит ли доверять «народу-ребенку», скажем, свободу общественного выбора. Ведь он же выберет не то и не тех. Поэтому, полагают многие не только наверху, лучше ему «помочь» заранее отфильтровать кандидатов и темы референдумов.
Мне и самому было противно видеть публикации в соцсетях, где люди из числа «заклятых друзей» России, ее нынешних властей и лично Путина, откровенно злорадствовали по поводу трагедии в Кемерове и гибели людей и действительно пытались словить «политический хайп» на крови. Хотя, справедливости ради, заметим, что любая оппозиция в любой стране непременно использует такие случаи в политических целях.
Но лучше все же, если бы общество само училось распознавать и отличать тех, кто гонит информационную волну из злорадства и ненависти, от тех, кто желает как лучше и обнажает пороки системы и коррупцию начальства. Оно должно само учиться, кому можно доверять, а кому нет. В том числе оно должно иметь право на ошибку в своих оценках.
Оно никогда ничему не научится, в том числе ответственному поведению и ответственному выбору, если его все время опекать и решать за него. Иммунитет от лжи и умение отличать ее от правды не вырабатывается сам собой. Тем более такой иммунитет трудно привить, пытаясь «стерилизовать» информационную среду в условиях современного мира. Это как с малыми детьми, которые, если их все время кормить протертыми кашками, никогда не научатся есть нормальную пищу. А если не переболеют в детстве детскими болезнями, то не будут иметь иммунитета против них, так что во взрослом возрасте такое же заболевание пройдет с большими осложнениями.
У нас уже есть законодательство, наказывающее за клевету, «разжигание розни» и оскорбление всяких чувств. Уже, кажется, достаточно. Даже с перебором.
Мы пока еще не находимся в состоянии войны со всем миром, чтобы карать еще и за слухи, как в военное время. Или уже? Но тогда и в «тылу» должны быть соответствующие порядки, а проворовавшиеся «интенданты» должны подлежать расстрелу на месте. Если уж довести эту логику до конца.
Слухи возникают по многим причинам: чаще всего по причине человеческой глупости и невежества, против которых любые законны бессильны. Но также и по причине подлости, наивности, недостаточной информированности, а порой они действительно распускаются целенаправленно. Но при этом, появляясь по разным причинам, они должны побуждать к тому, чтобы, опровергая их, говорить правду. Не станет слухов – и вы, скорее всего, никогда не получите правдивой информации, если она по тем или иным причинам неудобна чиновникам. Которые, получив монополию на информацию, станут сами плодить один «фейк» за другим. Они это умеют получше всяких пранкеров и блогеров.
