Цивилизация
Как-то в детстве друг рассказал мне страшилку про белое и черное лицо: при виде одного нужно было обязательно смотреть на него и убегать спиной вперед, при виде другого — наоборот: ни в коем случае не смотреть и тоже убегать. Звучит как бред, но детское сознание эта история впечатлила. Уж неясно, что сказал бы про это дедушка Фрейд, но зато сейчас сказать про это хочется мне. В литературном плане. Если собрать все безумное количество таких монстров из детских страшилок — гроб на колесиках, белые перчатки, красные шторы, что там еще? — то получится набор сюрреалистических образов с картин Сальвадора Дали. Причудливых, но не страшных. Одно дело травить такие байки вечерами на даче, и совсем другое — использовать в литературе. В свое время — слишком много историй из детства на один абзац, но такая уж тема, — я пытался читать книги Валентина Постникова, и пара ужастиков, если детское воспоминание не водит меня за нос, как раз оказались полны таких «персонажей». Мне вот в детстве было страшно. А несколько лет спустя — смешно и немножко стыдно. Почему?
Да потому что в таких книгах никакие условные гробы на колесиках не работают. Современные детско-подростковые писатели давно это поняли. И знаете, что случилось? Книги-ужастики стали произведениями искусства, а не дурными снами сюрреализма. И за них больше не стыдно даже во взрослом возрасте. Наоборот, читать их, будучи старше целевой аудитории, куда интереснее.
Само собой, за последние годы изменился и сегмент взрослых хорроров: что в кино, что в книгах. Тому много причин: и усталость аудитории от клише, и желание испытывать более правдоподобный страх, то есть психологический, а не чисто инстинктивный — для этого мало одних жутких клоунов и зомби; быстрый выброс адреналина больше не удовлетворяет вампирической жажды испуга. В кино так и вовсе появилось отдельное направление так называемых slow-burn хорроров. Это, если приводить более-менее академические и близкие к этому понятию примеры, что-то типа «Психо» Хичкока или культовой «Ведьмы из Блэр». Кино, которое пугает исключительно саспенсом.
Но хватит о взрослости! Что же случилось с подростковыми ужастиками? Да ничего особенного. Просто они стали более полноценными. Потому что современным подросткам тоже хочется, во-первых, просто качественно сделанной истории, а во-вторых — куда более правдоподобного страха, ведь они научены компьютерными играми и кино, так что после «Doom», «Пяти ночей с Фредди» и культа Хаги-Ваги им уже скучны обычные монстры и скримеры. Но что такое хорошая история? Хорошая история — та, в которой видишь свое отражение. А еще лучше — отражение своих друзей и родственников. С первыми, конечно, вы вляпываетесь во всякие передряги, а вторых, как ни крути, не понимаете.
Отсюда совершенно иной подход к персонажам. Теперь они не ходячий набор однозначных голливудских клише — очевидно хороших, очевидно плохих или очевидно раздражающих, — а полноценные современные подростки. Настоящие, живые (ну тут как по сюжету повезет!) и неоднородные. В них есть и хорошее, и плохое. Как и во взрослой культуре ужасов, пугает теперь грамотная драматургия, а не выпрыгивающие из всех углов монстры. К тому же почти любой современный детский и подростковый хоррор — это, во-первых, история с невероятно увлекательным сюжетом, который самоценен без элементов ужаса и мистики. Во-вторых, в руках читателя почти всегда оказывается настоящий роман взросления — социально-психологический текст, — где катализаторами для духовного роста персонажа становятся те самые паранормальные явления. С помощью ужасов показать изменения, которые в реальной жизни с каждым из нас происходят плавно, можно куда ярче. Это и нужно — так понятнее, острее, и при этом не нарочито в лоб. Без морализаторства. Его даже взрослые чуют за версту, что уж говорить о детях?
Самый яркий, не побоюсь даже сказать образцовый, пример жанра — подростковый фолк-хоррор Татьяны Мастрюковой. В каждом из ее романов обычные подростки — а ведь ничто не предвещало беды! — оказываются втянуты в паранормальные явления; и что страшнее, часто сюжет разворачивается в герметичном пространстве: странной деревне, зимнем сельском доме, обычной квартире. Бытовое смыкается со сверхъестественным, и именно это заставляет героев действовать: пытаться разгадать тайну и вернуть все на круги своя. Но действуют они далеко не как тимуровцы — героически бросаясь на амбразуру событий! (и не в таких выражениях, уж извините), — а как современные подростки: ищут в интернете подробности о домовых и кикиморах, общаются с чересчур много знающими незнакомцами на форумах. С учетом перевернутой композиции — Мастрюкова что в «Болотнице», что в «Тихих гостях», что в «Приоткрытой двери» начинает текст с интригующего намека на развязку, — нарастающего саспенса и детективного сюжета, который порой доминирует над хоррор-составляющей, получается полное психологизма полноценное литературное произведение. Когда читаешь его взрослым, не скучаешь, порой тоже пугаешься, и, что важнее, можешь смотреть глубже — замечаешь отсылки и глубокую работу с фактурой. В случае Мастрюковой — с мифами и фольклором. Ряд таких примеров можно продолжить: взять, например, относительно недавний сборник рассказов Анны Старобинец «Серебряный Ашолотль», где все самое страшное — исключительно социально, а волшебство дети себе придумывают. Вот вам один слой — для подростка или ребенка, другой — для взрослого. Или, допустим, в дебютном романе Анастасии Евлаховой «Лампа для Джинна» хоррор-элемент максимально сближен с современностью: это то ли онлайн-сталкер, то ли компьютерный вирус. И все равно творится чертовщина. А подростки ведут себя как любые современные подростки: сомневаются, бегают, ругаются, бурчат на родителей.
А еще важно помнить, что в каждой такой книге главное не напугать читателя, а показать ему возможную динамику межличностных отношений: внутри семьи, дружеской компании или локального сообщества, типа той же самой заброшенной деревни или класса небольшой районной школы. Выброс адреналина, случившийся после столкновения с ужасным и сверхъестественным, просто меняет восприятие: все черно-белое вдруг становится цветным. Заметным даже для ребенка или подростка, обычно не обращающего на такое внимание — ведь есть сотня других интересных вещей: компьютерные игры, пицца, спортивные площадки.
Но скрипа половиц все равно на всякий случай остерегайтесь.
Слышите? О чем я и говорил. Только не оборачивайтесь. Не оборачивайтесь. Не...
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.