Цивилизация
Если помните, в 2009 году мы переживали беби-бум.
После бедной и бледной первой половины 2000-х нефть уверенно пошла в гору, у российских банков появились дешевые деньги, и они вместе с банками американскими включились в игру по надуванию мирового кредитного пузыря. Население страны — даже в депрессивных регионах — стало массово брать кредиты, на нужды и просто так, распробовало на вкус слово «ипотека», создало гигантские очереди в автосалонах и — вот самое важное — начало планировать свою жизнь на несколько лет вперед.
Появилась вера в то, что такие прекрасные времена просто не могут взять и закончиться.
Не жили хорошо — так надо же когда-то и начинать. И вот тогда, выждав для верности полтора года такой жизни, россияне и россиянки стали массово заводить детей.
Рожать их пришлось в 2009-м, под уже знакомый нам свист взлетающего курса доллара и с чувством легкого холодка во лбу: обеспечившие этот подъем родители пытались понять, в какой именно экономической реальности им предстоит выкраивать деньги на памперсы, увлажнители воздуха, весы и соковыжималки. Несмотря на все, без дураков, исключительные усилия Алексея Кудрина, управлявшего экономикой страны в ручном режиме, на соковыжималки из свеженародившегося среднего класса уже мало кому хватало. Утешение было одно — что такая катавасия была тогда во всем мире, а американцам приходилось куда хуже, потому что в их стране кризис вроде бы был жестче.
Дети того беби-бума вот-вот пойдут в школу. Таких шикарных показателей, как тогда, у нас больше не было и, видимо, не будет; Россия вновь продолжает сваливаться в свою вечную смертность, снова беззубо скалящуюся над беззащитной рождаемостью.
Родителям нынешних детей куда хуже, чем тем, кто родил шесть лет назад.
Они вспоминают время, когда Россия еще не ввязалась в две войны и не поставила интересы исторической правды в отношении Крыма выше интересов собственного экономического развития. И если в 2013-м главной темой для обсуждения была смерть начавшегося за год до этого общественного и гражданского подъема, то в 2015-м — будущее, мысли о котором способны испортить настроение.
Новости формируют повестку, в которой спасительная мысль о том, что все хорошо, рождается не от наличия хороших новостей, а от отсутствия новостей хуже, чем вчера.
Страна может сколько угодно бомбить Сирию, неофициально или даже официально помогать ДНР и ЛНР или кричать «халва» любыми другими доступными способами — но ни слаще во рту, ни больше в стране россиян от этого не станет.
Из страны с непредсказуемым историческим прошлым Россия стала страной с непредсказуемым экономическим и геополитическом настоящим.
После двух чеченских и одной грузинской никто не ждал Крыма, после Крыма никто не ждал Сирии; спасительная уверенность, что руководство страны пойдет на все, лишь бы избежать войны, живет в нас со времен Второй мировой — она срабатывала и в Карибский кризис, и в 1991-м. И даже в 1993-м, когда перед войсками поставили задачу решить проблему с осажденным Белым домом быстро, мятежников поспешно отпустили, 7 ноября переименовали, а новую Конституцию — приняли, и все это — ради того, чтобы не допустить войны самой страшной, гражданской.
Когда война становилась неизбежной — убеждали себя, что ее нет, или — что она далеко. Когда она приезжала на БТР под окна нерасселенной еще коммуналки на Пресне в октябре-1993 — просто ложились на пол и старались ни о чем не думать.
Так или иначе, закрытым глазам удавалось убедить голову, но не детородные органы. Перефразируя отвратительную, родом из кровавого ХХ века поговорку,
бабы во время войны новых не рожают. От войны одни волнения, а беременным вредно волноваться.
Именно в связи с этим в начале 90-х у нас наступил демографический провал. Жить в эпоху перемен своим детям пожелали немногие.
Ровно те же соображения включаются и сейчас. Заводить ли второго, задумываются беби-бумеры 2009-го. Рожать ли первого, задумываются родители помоложе. Как же мы вас на ноги поставили, усмехаются родители нынешних двадцатилетних.
Все до боли похоже: перспектива отправить ребенка не просто в армию, а на войну (в том числе на ту самую, до одури похожую на гражданскую), перспектива прекращения кампании по выплате материнского капитала и обесценивающиеся пособия на детей при увеличивающихся расходах на них. Добавляется и новый, общий элемент, который могут помнить только заставшие застойный СССР, — жизнь под санкциями: от подобных уже взвыли и пошли на уступки Иран и Куба. Сюда же — еще одно свойство новой повседневности: ее полная непредсказуемость и неуправляемость — не только в части войн, но и в части налогов, сборов, льгот, образования и здравоохранения.
Все это едва ли удержит молодую пару от обзаведения детьми, однако сопутствующую такому решению радость и кураж может сбить напрочь, не будучи подкрепленным такими спокойными благоприятными факторами, как доступность работы и легкость зарабатывания денег. А в условиях стремительно скисающей экономики именно последние и становятся самой драгоценной валютой, потому что как раз сочетание этого куража с предсказуемостью жизни и определяет количество таких решившихся.
Зародившийся в соцсетях лозунг «Мы русские, какой восторг!» — все-таки иронический, а патриотизм на хлеб не намажешь. И в этих условиях осмотрительной молодой паре остается только пропеть песню безумству тех храбрых, кто все-таки решится, — и воздержаться самим. И что-то подсказывает, что таких воздержавшихся будет больше.
Не надо забывать и об еще одной опасной перспективе — эмиграции. Не той первой, которая в меру вяло продолжается уже много лет и которую составляют в основном бизнесмены либо не обремененные семьей люди с большими видами на жизнь — их уже два миллиона, и они уехали из-за тотальной коррупции и неработающих в России социальных лифтов соответственно.
Речь о другой, которая может начаться после нескольких тощих лет, когда на фоне дешевеющей нефти в Европу и Америку россияне поедут уже не учиться и вести бизнес, а мести полы и работать официантами
— при курсе выше 120 рублей за доллар она может стать реальностью, и ее показатели могут оказаться на порядок выше первой волны. Ее тоже составят люди молодые, и своих первых, вторых и третьих детей, вероятно, они будут если не рожать, то растить за пределами воюющего государства с не опирающейся на реальность экономикой. Государство, не создающее условий для появления новых граждан своей страны, будет снабжать человеческими ресурсами чужие.
