Цивилизация
…2015 год. Компания веселых людей составляет 12 томов «Истории глазами «Крокодила». ХХ век». «Крокодил» – это такой советский сатирический журнал. Туда пишут Зощенко, Ильф и Петров, Маршак, Катаев, Олеша и другие. Рисуют Дени, Моор, Кукрыниксы и прочие. Бичуют Запад, пережитки и пороки.
70 лет жизни мира в версии «Крокодила» выглядят странно. Взять хоть СССР…
Воры, хапуги, чинуши. Жилья нет, зерно гниет, дороги тонут. Везде прогулы, пьянка, брак, аморалка и бардак. Молодежь обожает вражью моду и тлетворный рок-н-ролл. Рисуют черте-что. Пишут сито-решето. Снимают чушь. И тут же – все наоборот: чистые и светлые лица современников, что в общем порыве идут в коммунизм. Планы партии – в жизнь! Пионер всегда готов как Гагарин и Титов! И на Марсе будут яблони цвести. Из всего этого я собираю тома серии «Люди». И вдруг – находка: на картинке – герои популярнейших фильма и книги 60-х: некто в шкуре с бобиной киноленты «Человек ниоткуда» и юнец в узких брючках, острых туфлях с бородкой и кейсом с надписью: «Звездный билет».
– Вы откуда? – спрашивает тот, что в туфлях.
– Ниоткуда, – отвечает тот, что в шкуре.
– А вы куда?
– Никуда.
Это карикатура на книгу прозаика Василия Аксенова и на него самого – сына «врагов народа», чей отец «загорал» в Инте, а мать — в Магадане. Того, что явился в литературу почти ниоткуда – из Казани, тогдашней провинциальной тьмутаракани. И явно идет «туда – не знаю куда».
Он уже издал пару рассказов и повесть «Коллеги». Но «Звездный билет» в 6-м и 7-м номерах журнала «Юность» за 1961 – его пропуск в мир звезд.
История про то, как вчерашние школьники – три «старика» и «прелестная девица современной конструкции» – решают стать большими. И – валят. В Таллин. Где ждут их приключения и скорое взросление…
Книга сносит крышу подросткам. Если первый текст исповедальной прозы – «Хроника времен Виктора Подгурского» Анатолия Гладилина – ведет их «в тихо осыпающийся сад», то «Билет» – немного дальше. Кого – в Свияжск с грузом затоваренной бочкотары. Кого – в Талый за апельсинами из Марокко. Кого – к Шикотану на сайру. А кого через Нью-Йорк и Нагасаки в Большие Эмпиреи. И про них, и про других напишет Аксенов – герой своего поколения. Тот самый «конечно, Вася, ну кто его не знает! Вася – стиляга из Москвы».
Песенка не врет. Он, хоть и родился на Волге, а учился в Магадане и Питере, с конца 50-х – москвич. Здесь врач-пульманолог Аксенов станет знаменитым писателем и «лидером шестидесятников». Здесь создаст немало отличных вещей. Отсюда уедет на Запад. И это устроит ему Москва; частью – ее застойная бюрократия, не мыслящая литературу без цензуры; частью – элитная тусовка 50-х. Это она, судя по книге «В поисках грустного бэби», задолго до отлета закажет ему билет в Нью-Йорк.
В 1952-м юный студент-медик попадет в столичный «высший свет» – в тусовку стиляг, отпрысков боссов из ЦК и МИДа. Не веря глазам, он увидит штатовскую радиолу на двенадцать дисков. Бинг Кросби, Нат Кинг Кол, Луи Армстронг – выбирай, танцуй!
Он пригласит девушку. А та, танцуя, спросит страшное:
– Вы любите Соединенные Штаты Америки?
Он что-то промычит, не умея признаться. Ведь в каждых новых «Известиях» – злые глаза дяди Сэма, его кровавые ручищи, зловещие пушки Пентагона.
– А я люблю Соединенные Штаты Америки! – шепчет с вызовом девушка, подняв кукольное личико. – Ненавижу Советский Союз и обожаю Америку! И идет танцевать с другим.
А он учится говорить и писать то, что чувствует и хочет. Шаг за шагом. И видит ту же картинку, что и я. Под рубрикой «Среди никудышных». Обычное дело – высмеивать популярные фильмы и звать «никудышными» тексты, что дают читать на ночь. Так и говорят: «даю на ночь, завтра жду». Так будет с его «Рандеву». И с «На полпути к Луне». Не говоря уж о текстах, не имеющих шансов выйти в СССР.
Скажем – о романе «Ожог». Книге, которую он считает главной. И в которую вписывает свою мечту о свободе. Впрочем, ее читают и здесь. Поэт Анатолий Найман вспоминает, как Василий, умыкнув у мужа – советского кинодеятеля Романа Кармена – жену Майю, привозит рукопись к нему в Эстонию в холщевой суме. Найман читает и думает: везет мужику – и такая женщина у него, и такой роман. Читают и чекисты. Приходят, говорят: вы написали яркую антисоветскую вещь, и если издадите ее на Западе, мы вам здесь кислород перекроем.
– Говно, – скажет о романе Бродский; замедлит его выход и тем отчасти спровоцирует ярчайший проект самиздата – альманах «МетрОполь». Аксенов, отчаявшись увидеть «Ожог» напечатанным, решит: терять нечего. И поддержит, а там и возглавит затею Виктора Ерофеева и Евгения Попова – вольный сборник текстов разных авторов – от матерых Вознесенского и Высоцкого до юного Петра Кожевникова.
Начальство зычно заклеймит «МетрОполь» «порнографией духа». Ерофеева и Попова исключат из Союза писателей. Поэты Липкин и Лиснянская выйдут сами. Аксенов вернет членский билет. Авторов альманаха протащат через унижения, увольнения и запреты. История «МетрОполя» станет основой романа «Скажи изюм». Не забудет ее Аксенов и в «Таинственной страсти», изданной уже после его кончины.
Кстати, слова «таинственная страсть» – это фрагмент стиха Беллы Ахмадулиной, известного как песня из фильма «С легким паром»: «По улице моей который год звучат шаги – мои друзья уходят…»? Это он. Но в песне нет этих слов:
…Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи…
У метропольцев обошлось без предательств. Но мало ли измен переживут они в своей жизни? Ведь и Бродский с Аксеновым тоже друзья…
Спустя годы Василий Павлович напишет, что уехал спасать свою главную книгу. И спасет – «Ожог» выйдет на русском в знаменитом «Ардис», на английском – в «Рэндом Хаусе».
Но власти «выдавят» его из страны не за этим, а, как им кажется, чтоб обречь на молчание. А на самом деле – на работу в университете Джордж Мэйсон и ряде других видных школ, плюс – на новые книги. «Остров Крым», «Скажи изюм», «Желток яйца», «Бумажный пейзаж», «Новый сладостный стиль», «Кесарево свечение», первые части «Московской саги» он пишет и почти все издает в Штатах. Как и «Бочкотару», где сноски объемом превосходят текст.
И, выступая по «Голосу Америки» и «Свободе», наблюдает перестройку. И – не верит. А считает ходом партийцев и спецслужб с целью модернизации системы.
Об этом он и ряд деятелей культуры зарубежья – Владимир Буковский, Эдуард Кузнецов, Юрий Любимов, Владимир Максимов, Эрнст Неизвестный, Юрий Орлов, Леонид Плющ, Александр и Ольга Зиновьевы – пишут в статье, что в марте 1987 выходит в «Нью-Йорк Таймc», «Фигаро» и других газетах. Они спрашивают: что происходит – «исторический поворот… конец угнетения и нищеты в Советском Союзе» или «короткая «оттепель», тактический отход перед новым наступлением, как выразился Ленин в 1921-м?» Текст выходит в «Московских новостях», а события показывают: да – поворот. Хотя никто не знает, сколько виражей ждет Россию на этом пути…
В Москве Аксенова ждет триумф и новая русская литературная жизнь. Выходят книги – пятитомник, «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Москва-ква-ква», «Редкие земли» и другие. По «Московской саге» Дмитрий Борщевский снимает сериал. «Московские новости публикуют». Тексты собирают в сборники. В Казани проходит «Аксенов фест». Мастер числит себя байронитом, получает «Русского букера», возглавляет жюри, мечтает о «Нобеле», и…
Теряет сознание за рулем на пути к любимой. Инсульт и много месяцев комы. 6 июля 2009 года славный русский байронит ХХ века Василий Аксенов оставляет наш мир.
А мы его чтим и читаем. Повторяя за героем «Ожога», а значит – и за автором: «Свобода… Свобода, она каждому нужна».
