Цивилизация
Соединенные Штаты долгое время использовали экономические санкции против Ирана как часть «гибридных угроз». В сочетании с политическими и военными угрозами, кибератаками, американская администрация преследует цель изменить природу и поведение иранского истеблишмента.
С вступлением в должность 45-го президента США Дональда Трампа кампания по давлению на Иран заметно активизировалась. Нынешняя администрация США стремится поставить Тегеран на колени с помощью так называемого «максимального давления» и выхода из ядерной сделки, которая была закреплена резолюцией Совета Безопасности ООН. При этом у американского истеблишмента нет единой позиции в отношении средств и методов, которые необходимо использовать против Ирана. Спектр этих средств включает в себя как достаточно радикальные варианты – вплоть до «горячей» войны, — так и менее радикальные, от сдерживания до попыток взаимодействия с иранскими властями. Совокупность всех этих подходов привела к появлению идеи «гибридной войны» против Ирана.
Американские лидеры постоянно утверждают, что давление, в особенности экономические санкции, направлены на то, чтобы поставить в затруднительное положение иранских лидеров, но при этом идут только во благо простого иранского народа. Однако на практике санкции оказали существенное негативное влияние на жизнь обычных иранцев.
Обесценивание валюты, повышение цен повлекли за собой экономические трудности, но отнюдь не массовые народные протесты. Последствия санкций наиболее заметны в сфере здравоохранения, в отношении некоторых фармацевтических товаров. В конце мая иранские СМИ сообщили, что в результате санкций, введенных США против Тегерана, иранские дети с диагнозом буллезного эпидермолиза (редкое генетическое кожное заболевание, передается по наследству - прим. ред.) серьезно страдают из-за нехватки перевязочных материалов. Нехватка медицинских товаров стала одним из наиболее ощутимых для иранцев последствий американских санкций. При этом иранское правительство утверждает, что «97 процентов медицинских товаров производятся внутри страны».
Действующие санкции США против Ирана беспрецедентны по масштабам. Недавно министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане заявил, что текущие условия в стране тяжелее, чем в военное время.
Санкции, несомненно, создали трудности для иранцев в удовлетворении повседневных потребностей, включая покупку продуктов питания, одежды, жилья, проблемы в сфере транспорта. Однако по большей части нехватка или отсутствие товаров не привели к экономическому коллапсу. Главной проблемой стал быстрый рост цен на продукты как результат обесценивания национальной валюты. Многие товары, включая знаменитые международные бренды, все так же доступны для иранских покупателей, только платить за них теперь приходится заметно больше.
Иранцы стали меньше ездить за границу — но опять же из-за снижения курса национальной валюты по отношению к валютам международным.
Между тем нельзя сказать, что санкции имели крайне негативные последствия для всех классов иранского общества. Чуть меньше половины иранских семей с наиболее высоким доходом выиграли от роста цен — стоимость их активов стала расти гораздо быстрее, чем обычно.
Хотя санкции отрицательно сказались на качестве жизни различных слоев иранского общества, они так и не достигли главной политической цели, которую ставила перед собой американская администрация – заставить людей выйти с массовыми протестами на улицу. Американское давление на Иран, достигшее своего максимума, особенно в свете военной угрозы, наоборот, сплотило иранцев различных политических взглядов, обеспечив растущую поддержку иранскому истеблишменту.
Агрессивная политика администрации Трампа заставила три крупнейшие политические силы Ирана – консерваторов, умеренных и реформистов – все чаще приходить к консенсусу по вопросу о политике в отношении США. Американское давление поспособствовало тому, что позиции тех сил в Иране, которые выступали под лозунгами «противодействия США» и «переговоров с Вашингтоном», максимально сблизились. Даже те, кто раньше считал возможными переговоры с США по вопросам, не касающимся иранской ядерной программы, теперь сомневаются, что переговоры с администрацией Трампа могут принести хоть какие-нибудь результаты. Даже по вопросу о ядерной сделке. Примечательно, что некоторые партии – например, реформисты – которые в течение продолжительного времени критиковали иранский истеблишмент, попытались использовать текущую ситуацию как возможность возродить идею «национального единства» с целью уладить разногласия с правительством.
Что касается внешней политики, то поведение Ирана на Ближнем Востоке никоим образом не поменялось. Недавние заявления Тегерана об отказе от части своих обязательств по сокращению ядерной программы и ускорению ядерных разработок – еще одно свидетельство того, что Иран стал разыгрывать карту максимального давления в отношении США в ответ на максимальное давление со стороны американцев.
Учитывая тот факт, что Иран существует в условиях санкций уже не одно десятилетие, новые экономические санкции США вряд ли сильно изменят ситуацию. По мнению официального Тегерана, любая попытка компромисса или демонстрация слабости со стороны Ирана в отношении американских санкций будет способствовать лишь усилению давления США. Именно поэтому Иран выбрал путь сопротивления США. Если Ирану это удастся, американская дипломатия по принуждению заработает в противоположную сторону. Это вполне возможно, учитывая то, что предыдущая администрация США была вынуждена изменить свою первоначальную линию в отношении Ирана и начать переговоры.
Автор — эксперт клуба «Валдай», главный редактор Iran Front Page, приглашенный научный сотрудник Центра ближневосточных стратегических исследований в Тегеране (CMESS).
*26 июня в Москве пройдёт III Российско-иранский диалог Международного дискуссионного клуба «Валдай».
