Цивилизация
Нынешнее двадцатилетие делает актуальными антиутопии. Не для всех, конечно. Но для многих. Для этого есть основания.
Кошмар мятежей и гражданских войн. Разгул вооруженных ватаг ИГ (запрещенная в России террористическая организация) на нефтяных полях Ближнего Востока. Европейский поход мигрантов и реакция на него. Политическое насилие. Коварство цифровых суператак, тайных сговоров и внедрения агентов влияния в высшие политические сферы. Жупел популизма. Засилье «fake news» и постправды, вселяющий в потребителей информации ужас перед неслыханной властью пропаганды...
Эти и иные факторы рождают у немалой части жителей информационного общества особый интерес ко всему, что угрожает их привычным благоустроенным моделям бытия. Типа, вот только-только, наконец, поверили Фукуяме, что конец настал истории, но и без нее жить можно. И совсем уж было приготовились к такой уютной жизни, но – бац: и все наперекос.
Покой авторитарных элит рушат «цветные революции». Согласованный и обжитой мировой порядок пробуют на прочность «вежливые люди». Неведомые маргиналы поднимают знамена сепаратизма, провозглашают новые «вёсны» и «миры».
Их убивают. Но «вёсны» – цветут, разрастаясь в «гибридные войны» и напоминая лозунг из «1984»: «Мир – это война».
В России и ряде других стран образование без лишнего шума постепенно лишают чисто светского характера, внедряя в него весомый религиозный фрагмент. И оруэлловский девиз «Незнание – сила» обретает, как говорили в советское время, новое звучание.
Противники Единой Европы и глобализации претендуют на ключевые посты в старейших демократиях мира. И, бросая вызов принципу открытости общества и ценности равноправия меньшинств, но шумя о свободе, продвигают тезис «Министерства правды»: «Свобода – это рабство». Порой — успешно. Либералы в изумлении: что это? В Бундестаг проходит «Альтернатива для Германии»; во Франции на выборах в Европарламент первое место берет «Национальное объединение» Марин Ле Пен.
Все это так сбивает с толку, что хотя в Германии одновременно с «АдГ» в парламент возвращается либеральная «Свободно-демократическая партия», а на европейских выборах в общем итоге побеждают центристы, либералы и зеленые, граждане, желающие привычно наслаждаться дарами свободы, тревожно вздыхают: в воздухе пахнет грозой.
Граждане обсуждают ситуацию. Дискуссий о тоталитаризме и неототалитаризме полны не только социальные сети. Но и тексты видных ученых и публицистов Запада и Востока.
«Путь к несвободе. Россия, Европа, Америка» — читатель-оптимист, волнуясь, раскрывает эту книгу профессора Йельского университета Тимоти Снайдера. Ее заголовок создает ощущение, будто в ней полно угроз. Так и есть. Снайдер предупреждает: доступность и безграничность интернета делает его инструментом не только в руках сторонников демократии, но и ее противников. А открытость информационного пространства, когда почти любой зритель может принять почти любой телесигнал, позволяет мастерам управления выбором вносить смятение в ряды сторонников плюралистических демократий. Плюс — проектировать конфликты и социальную поляризацию там, где надо.
«Конец Европы» — книга Джеймса Кирчика из «Института Брукинза» — автора «Нью-Рипаблик», «Нэшнл Интрест» и «Спектейтор». В ней он прорицает торжество «диктаторов и демагогов» и предрекает: «Впереди темные века».
Но, Джеймс! Мы не хотим в темные века! Мы хотим в светлые — отвечают прогрессивные читатели.
А тут иные политики и службы через системы новостей и соцсети подносят им новые ужасы, в коих грезятся оруэлловские твердыни зловещего «Министерства любви» и тотальная слежка вездесущей и беспощадной «полиции мысли».
«Как гибнут демократии», разъясняют гарвардские профессора Стив Левитски и Дэн Зиблатт в одноименном сочинении, после 20 лет изучения темы, отвечая на вопрос, что угрожает демократии в США? «Ослабление, — отвечают авторы, — ключевых институтов и приход к власти авантюристов, играющих на фобиях и привычках толпы». Например — Трампа. Может ли то, что они создадут, напоминать оруэлловский ангсоц? Не знаем. Но звучит угрожающе. Таких текстов уже сотни.
При этом авторы, выступающие с предостережениями, признают очевидность развития, быстрых технологических и социальных перемен. Впрочем, «быстро меняющийся мир» — это штамп. Развитие зримо. Но что же делает книгу Оруэлла и идущие 70 лет спустя после ее выхода дискуссии о тоталитаризме и неототалитаризме, гитлеризме и сталинизме, «правизне» и «левизне» – актуальными?
То, что архаика не сдается. И контратакует. В Австрии, Германии, Голландии, Италии, Франции, на иных фронтах «гибридной войны» современности и архаики боевики последней противопоставляют либерализму — «централизацию», правам человека — «традиционные ценности», воле народа — «персонификацию», рационализму — «идеализацию», экспертизе — «мифологию», гуманизму — «мужество».
Так работает тоталитарная пропаганда. Оруэлл пишет про это еще в 1940 в «Нью Инглиш Уикли» — в рецензии на британское издание «Майн кампф» Гитлера: «Со времен последней войны почти все западные интеллектуалы и «прогрессисты» стоят на том, что люди мечтают… жить спокойно, безопасно, без боли». Гуманиста, считает он, «огорчает, что его дети играют в солдатики. Но чем их заменить? Оловянные пацифисты явно не подходят». А Гитлер и такие как он знают: «людям нужны не только комфорт, безопасность, короткий рабочий день, гигиена и здравый смысл; они хотят… еще и борьбы, самоотдачи, барабанов, флагов, парадов и изъявлений преданности».
Многим, пишет Оруэлл, еще близки тоталитарные доктрины и практики. И это «относится и к сталинскому казарменному варианту социализма». Cоциал-демократия и капитализм сулят людям хорошую жизнь. А Гитлер — «борьбу, опасность и смерть… и нация у его ног».
Так тоталитарные лидеры и подчиненные им пропагандисты торжества традиции, стабильности, сильной власти, железной руки и т.д. искусно играют на тяге с одной стороны — к традиционному, а с другой — к героическому.
Гитлер пишет «Мою борьбу» задолго до создания тоталитарной системы. Но, создавая ее, использует книгу. На это не нужно много времени. Особенно если подчинить СМИ.
Оруэлл в «1984» не зря акцентирует господство в этой сфере. Да, в 1949-м, когда выходит книга, еще нет ни интернета, ни соцсетей. Но и сейчас, когда соцсети есть, их несложно отключить или ограничить. Власти и их представители, которым не нравится, что их критикуют или упоминают, могут это сделать.
Кто знает, что их не устроит в завтра. Критика холодного конфликта с Западом? Или мягкости в нем? Отказ от итогов «демократической революции 1991-го»? Или нежелания возродить СССР? От диктаторских замашек? Или слабости? От излишней агрессивности? Или недостаточной воинственности? От репрессий? Пыток? Отсутствия целей? Неведомо.
Напрасно критики игнорируют тезисы «1984». «Власть — не средство; она — цель. Диктатуру строят не чтобы хранить революцию; революцию делают, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть».
Важны не отдельные дела власти. А ее проект. Если права и свободы не ограничены. Если силовые службы и их сотрудники не угнетают, а защищают граждан. Если частная жизнь священна, суд и СМИ независимы, и никто не стремится ни насилием, ни воздействуя на эмоции — подчинить поведение, деятельность и выбор граждан некому политическому курсу, то частные огрехи — это лишь подвод для частной критики. Но если все наоборот — пора перечитать Оруэлла.
А дальше — тот же выбор Уинстона и Джулии из «1984» — между свободой-рабством и свободой-свободой. Следуя своим интересам и ценностям. И потому управление ими — главная задача любой системы независимо от флага, значков и программ. Оруэлл это знал.
