Цивилизация
Что касается запрета на захоронение и уничтожение продуктов питания, пригодных для употребления в пищу, то Роспотребнадзор предлагает лишь разработать нормативно-правовый акт о таком запрете. Там и может быть прописано, куда их девать. Пока ту же «санкционку» легче давить тракторами и закапывать в землю, чем, скажем, отдать в дома престарелых или сиротам. При этом таможенный конфискат продавать почему-то можно, а распределять, продавать или иным образом реализовывать «санкционку» (тот же по сути таможенный конфискат) нельзя. В чем тут логика — непонятно.
Санкции как ответ на санкции были введены в августе 2014 года. С тех пор до весны текущего года, по данным того же Роспотребнадзора, объем санкционной продукции, уничтоженной за время действия продуктового эмбарго, превысил 27,6 тысячи тонн: было задержано 26,7 тысячи тонн растительной продукции и 1,2 тысячи тонн продуктов животного происхождения. По сравнению с общим объемом продовольственного импорта в год, превышающем 20 млн тонн, 27 тыс. тонн — это, казалось бы, капля в море. Однако, во-первых, уничтожение съедобных продуктов с моральной точки зрения выглядит так себе. Во-вторых, даже эта «капля» могла бы принести большую пользу, нежели демонстрация «среднего пальца» западникам и контрабандистам. Почему, к примеру, эти продукты нельзя раздать бесплатно бедным?
И раздавать не только ее.
Скажем, во многих европейских странах есть традиция, когда супермаркеты просто выкладывают продукты с заканчивающимся сроком годности для того, чтобы те, кто не могут их купить, взяли их бесплатно.
Это можно назвать разумной благотворительностью. Однако у нас она противоречит принципам бухгалтерской и налоговой отчетности, которая на таком непривычном для фискалов действе просто сломает себе «мозг». А бухгалтерская отчетность у нас важнее людей. Тем более бедных.
Но даже такая простая продовольственная помощь нуждающимся, как раздача «санкционки», плюс разрешение раздавать магазинам продукты бесплатно без того, чтобы устраивать «квесты» ее получателям (и тем, кто реализует) по поводу приобретения «налоговой выгоды», то есть дохода в натуральной форме, могла бы сработать на достижение стратегической цели, поставленной президентом — сократить бедность в два раза к 2024 году.
Пока же о возможности решить поставленную задачу судить трудно. Бедность не сокращается. А одним из факторов ее сохранения и даже роста является, как на днях заявил первый вице-премьер Антон Силуанов, то, что россияне много берут кредитов и, соответственно, по ним платят. Кредитов заметим, не только ипотечных, но и потребительских — на текущее потребление, фактически «на еду». Только в прошлом году рост кредитования россиян превысил 24%. А объем потребительского кредитования вырос на более чем 23%. Высокая закредитованность населения (в среднем они набрали их уже более 263 тысяч на семью) уже стала предметом обеспокоенности властей. И ЦБ к осени готовится рассчитать предельную долговую нагрузку заемщика, который не сможет взять новый кредит (а иногда берут по 3-5 кредитов) в случае ее превышения по отношению к его доходам.
Однако ограничением в кредитовании сыт не будешь.
Расходы на еду составляют существенную долю от общих расходов населения, что является одним из признаков материальной бедности нации.
В среднем россияне тратят на еду около трети своих расходов. По европейским меркам, это много, там — 10-15%. При этом 20% россиян тратят на еду примерно половину, и это уже нищета. Причем, нужно учитывать, что это далеко не самая полезная и разнообразная еда. А если взять другие обязательные платежи (ЖКХ, товары самой первой необходимости, расходы на транспорт, самую необходимую одежду и лекарства), то у 48% россиян на эту «обязаловку» уходит половина всех их расходов.
Ситуация с потребкребитованием продолжила ухудшаться в текущем году. За один первый квартал объем безнадежных долгов россиян перед банками достиг почти 1,6 трлн рублей (данные Объединенного кредитного бюро (ОКБ), их число составило 13,3 млн штук. Это значит, что 13 млн наших сограждан уже не сводят концы с концами, и для них траты даже на еду становятся непосильными.
А еду, которая им не по карману продолжают под телекамеры радостно давить бульдозерами или, если речь и супермаркетах, тихо вывозить на свалки, где ее подбирают уже совсем нищие, которые не гнушаются рыться в помойках. Голод, знаете ли, не тетка.
Сколько в России уничтожают еды? С «санкционкой» — понятно. Но вы будет поражены тем, сколько пропадает еды, не попавшей ни под какие санкции, а попавшей только под бульдозер «кондовых» норм налоговой и бухгалтерской отчетности. Так вот, по некоторым подсчетам, примерно четверть. Если считать, что бедных у нас около 20% (это те, кто тратят на еду больше 50% расходов) или чуть меньше, то их всех можно было бы накормить. Просто надо включить бюрократические мозги и придумать, как именно это сделать.
