Цивилизация
В начале своего визита на полуостров российский президент запустил сразу две ТЭС — Балаклавскую (она только начала работу) и Таврическую (вышла на полную мощность). В результате ввода этих новых объектов энергетический ресурс полуострова превысит суммарный объем его энергопотребления (2070 и 1100 МВт соответственно). По словам президента, теперь можно будет даже передавать электроэнергию в соседние регионы. Пять лет назад это было трудно себе представить, Крым постоянно страдал от перебоев электроснабжения. В 2014 году собственная генерация составляла жалкие 160 МВт.
Впрочем, решение энергетической проблемы — это не единственное достижение за пять лет пребывания Крыма в составе России. Крым и его население (примерно 2,3 млн человек), безусловно, выиграли от этого. Они – главные бенефициары, и проведи повторный референдум сейчас, результат был бы примерно тот же. Ведь в составе Украины в постсоветское время автономия пребывала на условиях нелюбимой падчерицы.
Одно из самых заметных изменений — это количество туристов. Преимущественно украинский, менее состоятельный поток (более половины в 2013 году) сменился на преимущественно российский (более 80%). Он более платежеспособен. Что касается общего турпотока, то «украинский» рубеж 2013 года в 5,9 млн человек был почти преодолен в 2017 году, а в прошлом почти достиг 7 млн человек. Крымский мост, построенный всего за два года, будет еще больше работать на развитие туризма, как и реконструированный аэропорт в Симферополе.
Средняя зарплата в Крыму существенно выросла по сравнению с 2013 годом, превысив 36 тыс. рублей (в Севастополе более 44 тыс.), однако по российским меркам она все еще довольно скромна (61-е и 35-е места соответственно). Окрепла социальная сфера, нынешние российские (крымские) пенсии намного превышают украинские. Увеличено число мест в дошкольных учреждениях (на более чем 25 тыс.). Правда, по-прежнему не решена проблема водоснабжения — после того как Украина перекрыла Крымский канал, дававший 85% потребляемой воды. Это сказывается на сельском хозяйстве, приходится перестраивать его структуру, отказываясь от выращивания ряда культур. Между тем подземные водные ресурсы имеют ограниченный характер, уже виден их предел.
На полуострове непростая ситуация с ведением бизнеса. Сказываются, с одной стороны, западные санкции.
С другой, за пять лет правительство так и не придумало системных мер по поддержке именно крымского предпринимательства, создания там особых условий для ведения бизнеса. Идут всякие разговоры про «слепые трасты», «свободные зоны», но ничем конкретным это не кончилось.
За пять лет численность зарегистрированных в Крыму компаний и индивидуальных предпринимателей снизилась с 51,2 тыс. компаний и 129 тыс. ИП до 44 тыс. компаний и 85 тыс ИП. Доля предпринимательской деятельности снижается в структуре денежных доходов населения.
Ни одна сколь-либо крупная российская компания, а также финансовые организации, имеющие или желающие иметь бизнес еще и с ЕС или США, в Крыму не работают. Боятся. И пока этой проблеме не видно решения. Вчера президент подробно не останавливался на ней, в том числе по причине того, что она не имеет быстрого решения. Однако примечательно, что он предложил развивать яхтенное дело в Балаклавской бухте, в том числе с привлечением иностранцев. Ранее, между прочим, эта бухта отличалась весьма строгим режимом секретности. Видимо, федеральные власти начинают признавать, что одним из средств решения крымских экономических проблем является открытость, а не закрытость.
Пока что иностранный бизнес идет в Крым разве что в порядке нарушения санкций или «идет», сам не зная об этом. Еще памятна история с газовыми турбинами фирмы «Сименс», которые были поставлены для одной из ТЭС в обход ограничений, из-за чего возник большой скандал с немецким производителем. Теперь их модернизировали и все-таки установили на полуострове.
Необходимость модернизировать крымскую инфраструктуру и поддерживать уровень относительного социального благополучия населения в условиях санкционного давления весьма дорого обходятся российскому бюджету. Экономия пока видится только в одном: Россия не платит $200 млн за размещение Черноморского флота в Севастополе и в качестве пошлин за проход через Керченский пролив.
Прямые же расходы (дотации, субсидии, субвенции) федерального бюджета на Крым составляют не менее $2,3 млрд в год. Федеральная доля в доходной части бюджетов Крыма и Севастополя составляет 60-70% и будет только расти (в 2020 году – до 79% и 65% соответственно). Есть и другие каналы помощи, например, федеральная программа «Социально-экономическое развитие республики Крым и города Севастополя». За счет нее финансируются отдельные проекты в рамках бюджетов этих субъектов федерации. По ряду направлений деньги расходуются через структуры, никак не связанные с властями полуострова. Например, на строительство моста через Керченский пролив.
Косвенные же потери российской экономики от операции «вежливых людей» в 2014 году и последовавших событий оцениваются в размере от $10 млрд до 50 млрд.
Включая, например, резкие сокращения поставок газа Украине (с 25,8 млрд кубометров в 2013 году — в десять раз), бегство капитала, сокращение торговли с той же Украиной и другими странами, последствия санкций и необходимость их преодоления и т.д.
Но что такое эти деньги, если речь идет о «восстановлении исторической справедливости»? Можно ли считать эти затраты именно «ущербом»? Мол, присоединили Крым — и вот вам в наказание санкционный набор и т.д. Судя по всему, большинство россиян вовсе не рассуждает в таких категориях. И уж тем более не жалеют о том, что произошло после крымского референдума пять лет назад. И верят, что все тогда было сделано правильно. Согласно свежему опросу ВЦИОМ, подавляющее большинство россиян (55%) заявляют о «бесспорно положительном» эффекте от присоединения Крыма, 33% респондентов назвали это событие «скорее положительным». И лишь 5% считают его «скорее отрицательным», 3% «бесспорно отрицательным». Никаких таких карательных санкций за Крым именно на себе большинство наших сограждан вообще не чувствуют. 70% респондентов заявили, что присоединение Крыма никак не повлияло на них лично. 18% заявили о положительных изменениях, и лишь 9% рассказали об отрицательных последствиях.
Впрочем, опрос ФОМ не такой радужный: 28% россиян считают, что на экономике страны присоединение Крыма сказалось благотворно, 14% видят исключительно негативное влияние, 35% считают, что пользы и вреда оказалось примерно поровну. По мнению 26% опрошенных, на международное положение России это событие повлияло хорошо, 46% — что плохо. На жизни 61% присоединение Крыма никак не сказалось, по 14% сообщили о положительном и отрицательном влиянии. Это, если угодно, опровергает всю философию, лежащую в основе западных санкций. Они там, видимо, забыли или так и не поняли, что Россия — это страна больших проектов и масштабных решений, за которые сколько не плати — не переплатишь.
В условиях падения доходов, замедления экономик, красочных выступлений чиновников конкретно сегодня у россиян растет обеспокоенность проблемой коррупции и экономическим неравенством, а при этом лидирующими в их сознании остаются проблемы роста цен и бедности. Нам уже не до заговоров «мирового империализма» и не до друзей и врагов в далеких концах света.
«Тучные годы» не забылись, на их фоне падение уровня жизни воспринимается острее, и здесь проблема уже более сложная и запутанная, чем «плата за Крым».
Какая, собственно, была тогда альтернатива? Разве что заморозить Крым в качестве непризнанного самостоятельного государства (возможно, это было одним из первоначальных вариантов) наподобие Южной Осети и Абхазии, а также Приднестровья? Ждать 9 лет, как ждало независимости Косово? И все равно бы не «дали разрешение» в «вашингтонском обкоме». Наверное, уже стоит признать даже самым завзятым скептикам, упирающим на «огромный ущерб» от присоединения Крыма, что с военно-стратегической точки зрения это было неизбежно. Неизбежно после того, как Москва проиграла Украину Майдану и стоявшему за ним Западу. На фоне возможного бездействия России новые украинские власти, с большой вероятностью, усилили бы давление на Крымскую автономию с целью ее насильственной украинизации. Предпосылки к этому создавали все украинские постсоветские власти без исключения, и Москва этому мало противодействовала, надеясь на то, что в конечном счете все проблемы удастся решить на высшем уровне.
В этом смысле присоединение (вынужденное) Крыма стало и результатом провала политики России на украинском направлении после 1991 года.
С не меньшей вероятностью новыми киевскими властями был бы подвергнут одностороннему пересмотру договор о базировании Черноморского флота в Севастополе. Последовали бы попытки его насильственного оттуда выдворения. Последствия таких действий предсказать довольно сложно, но весьма вероятно, что события в Новороссии, на юго-востоке Украины в 2014-2015 годах показались бы по сравнению с «битвой за Черноморский флот» детской шалостью на лужайке. И по масштабам, и по человеческим жертвам. Эта ситуация была уже реально чревата полномасштабной войной с Украиной. Поэтому то, что «Крым — наш», — это с исторической точки зрения кажется правильным. Просто все, даже исторически верные решения тоже имеют свою цену. Адекватность или чрезмерность которой проявляется далеко не сразу. Но в нашей стране, где принято принимать историю как «черное» и «белое», еще долго придется оценивать присоединение Крыма лишь с двух точек зрения, апологеты каждой из которых живут по принципу «кто не с нами, тот против нас».
