Цивилизация
Чиновникам верят меньше, чем обычным людям. Таковы данные опроса «Левада-центра». 52% опрошенных в ноябре 2018 года допустили, что чиновники по большей части лгут. При этом недоверие к обычным людям ниже – 25%. Вот Владислав Сурков говорит об «умении слышать и понимать народ», а кажется, что класс «государевых людей» теряет веру граждан в них. Хотя, возможно, они никогда к ней и не стремились.
Последнее время ни одна неделя не обходится без какого-либо скандала, в котором фигурирует чиновник, политик или представитель госкомпании.
Буквально вчера якутский министр Владимир Егоров пытался объяснить отмену части льгот по оплате детского сада, в том числе в семьях, где старшие дети учатся в университетах. И пустился в рассуждения тяжести чиновничьего труда. «Точно так же можно сказать и про тех людей: если у тебя не хватает денег, иди и заработай», — сказал чиновник в интервью порталу Ykt.ru.
А две недели назад был задержан сенатор от Карачаево-Черкесии Рауф Арашуков. Ему вменяются особо тяжкие преступления, в том числе заказные убийства. «Когда в зал вошли следователи, каждый из сенаторов подумал, что это за ним», — эту шутку видели практически все. Все ее вариации заходили на ура. Еще до опроса «Левада-центра» стало понятно, насколько люди доверяют политическому классу. Ближе к вечеру в паблике появились и условные экспертные расшифровки шутки. Комментаторы заговорили о том, что виновата система назначения сенаторов — они не проходят через прямые выборы. Вместо этого по одному сенатору выбирают региональное заксобрание и глава региона.
Помогли бы прямые выборы сенаторов изменить отношение к верхней палате парламента и закрыть к ней доступ подобным политикам? Скорее всего, нет. И вряд ли можно сомневаться в том, что с такими характеристиками жители не избрали бы Рауля Арашукова. Кстати, до того как стать сенатором, Арашуков успел пройти через выборы в Ставропольскую гордуму в 2004 году. А в 2009 году был избран главой Хабезского района, набрав целых 98,5%. Его судьба зависела от главы республики и ряда чиновников, которые должны были согласовать его кандидатуру. И, наверное, отца.
Главный вопрос здесь – кому чиновник должен сделать хорошо?
Можно критиковать выстраивание жесткой вертикали власти в нулевых. Но по крайней мере у этого процесса была своя логика. Старожилы российской политики охотно расскажут о периодах, когда верховная власть не могла проводить в реальность свои решения то из-за конфликтов с губернаторами, то по причине слишком свободолюбивого парламента. Официальная история гласит, что выбор тогда был сделан в пользу эффективности, но в ущерб независимости политических институтов. Но полномочия правительства, Думы и прочих высшие органов власти как бы размазаны по всей стране, «ближе к телу» для жителей среднестатистического дома мелкий чиновник. Но жители – ему не родные, они за периметром вертикали, а точнее, горизонтальных властных связей. Поэтому чиновник уж лучше купит для сирот арестантские бараки, чем испортит докладную для начальства.
Когда журналист приходит к какому-то важному (а они все мнят себя важными) политическому деятелю с вопросом по судьбе того или иного решения, он часто слышит различные вариации одного ответа. «Как начальник скажет», — произносят наши деятели и многозначительно указывают пальцем вверх.
Порой дело доходит до абсурда. Несколько лет назад получила внедрение так называемая «зеленая папка». На встречах с губернаторами президент передавал в ней просьбы жителей региона к «прямой линии». Даже сами федеральные власти пришли к выводу, что жалобы жителей региона надо спускать по вертикали.
И надо полагать, даже осаждать хамство порой приходится старшим товарищам. Например, недавно занесло врио мэра Белгорода. Юрия Галдуна (назначенного, к слову, чуть больше недели до этого ЧП) – один пенсионер всего лишь попросил говорить погромче, мол, плохо слышно.
«Я не виноват, что не слышно, слуховой аппарат надо брать», — классика ответа многих мелких бюрократов, слетевшая с уст градоначальника. Извинений пенсионеру пришлось ждать целый день… через соцсеть. И не сказать, что стало лучше. «Дело в том, что в течение сессии эти реплики звучали неоднократно, и я не видел, что автором этого высказывания был пенсионер», — пояснил он.
Выходит, молодой мамаше, или простому работяге, или даже непростому банкиру хамить можно? А почет только старикам?
То есть мнение вышестоящего начальника в политической системе для ее акторов почти всегда важнее, чем получение одобрения условной общественности — они не ей благодарны за должность. Сама оскандалившаяся Ольга Глацких («государство не просило вас рожать») рассказывала, что свою позицию она получила по предложению главы Свердловской области. Перед этим, баллотируясь от ЕР, она не смогла избраться в региональный парламент. Но, как видно, сверху для нее быстро нашли другое место.
«Доступ» к начальствующему телу, между тем, строго охраняется. Не дай бог кто-то зашел на чужую территорию. Помощник иного чиновника бьет журналиста по рукам за прямой контакт с тем самым чиновником: «А как же я?!». И здесь показательным был момент в истории с замглавы «Росгеологии» Русланом Горрингом, в прямом эфире онлайн-игры с матерком горделиво рассказывавшим об интимных связях со своими подчиненными. На волне хайпа глава Минприроды Дмитрий Кобылкин потребовал увольнения служащего и заявил о выговоре гендиректору «Росгеологии». Первой реакцией компании стал комментарий в духе «а вы нам не указ».
Практически любой политик, чиновник, служащий госкомпании будет всегда ориентироваться на те показатели, от которых зависят его будущее. И на данный момент одобрение его поведения общественностью в этот перечень просто не входит. Есть абстрактные рейтинги доверия, но это слегка другая категория.
Главное — одобрение начальника, ведь именно в его руках твоя карьера и судьба. Извиняться за свое поведение наши политики будут, только если их об этом попросят сверху.
Критиковать или отстаивать сложившуюся систему можно бесконечно. Прагматичней признать, что она сложилась и подумать о будущем. В политических кулуарах сейчас, с удовольствием, рассуждают о ситуации после 2024 года. Ответа, что будет к этому моменту, не знает никто. В любом случае рано или поздно мы столкнемся с транзитом власти в благоприятном случае и сломом системы в плохом. Смогут ли Арашуковы, Горринги и прочие Соколовы способствовать устойчивости системы? Причем простая перемена лиц здесь не гарантирует успеха. Система сильнее человека. Наши неформальные институты подстроят под себя любую личность.
Возможно, стоит тогда подумать о системе, в которой главным KPI будет мнение людей снизу о тех или иных персоналиях, принадлежащих к госсектору? Чтобы любой политики, чиновник, представитель госкомпании знал, что его карьера зависит прежде всего от расположения граждан, а не начальника. Важен на только тот или иной институт формирования власти, но отношение к нему. Обновление политического поля должно проходить не сверху, а снизу.
