Цивилизация
Примеры – здесь. Рядом.
20 октября – 100 лет Комсомолу. А 19-го – 100 лет Александру Галичу. Барду, которого сурово клеймил вожак ВЛКСМ Сергей Павлов. Хоть он и написал к его 40-летию пьесу «Пароход зовут «Орленок». Да, Галича мы помним за другое. А Павлова – в том числе и за это.
100 лет ВЧК – Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. И 100 – Александру Солженицыну. Наследница ВЧК – контрразведка «Смерш» возьмет его в 1945 году. Он проведет годы в неволе. И уделит чекистам тяжкие страницы «Архипелага ГУЛАГ».
Звезда Солженицына взлетает с выходом в журнале «Новый мир» за ноябрь 1962 года его лагерной повести «Один день Ивана Денисовича». В читальнях ее рвут из рук, переписывают. Главному редактору Александру Твардовскому позволяют допечатать еще 25000 книжек.
Вскоре на Пленуме ЦК компартии с участием гостей они скупают в кулуарных спецкиосках 2000 номеров.
В том же номере – текст автора знаменитой повести «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова «По ту сторону океана» – очерк об Италии и Штатах. Повесть Солженицына резонирует мощнее. Но… «еще неизвестно, какая вещь острее…» – говорят «шестидесятники» – особый культурный круг, названный так критиком Станиславом Рассадиным. Входящих к в него авторов отличают эксперименты со стилем, вызов клише соцреализма, поиск положительного героя в мире автономных, мало зависимых от государства личностей.
В том же 1962 году выходит отдельной книгой повесть «Вечная командировка» молодого автора Анатолия Гладилина. Он уже прославлен изданной в журнале «Юность» повестью «Хроники времен Виктора Подгурского», что с точностью снайперской пули поразила мироощущение читающей молодежи. Эпиграф к «Командировке» – фрагмент песни «шестидесятника» Булата Окуджавы «Сентиментальный марш»:
И если вдруг
когда-нибудь
мне уберечься не удастся,
Какое б новое сраженье
ни покачнуло шар земной,
Я все равно паду на той,
На той далекой, на гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной…»
Тревога и чувство опасности, вызванные ощущением «холодной гражданской войны» между любителями тюремной сталинской железобетонности и сторонниками более открытой миру и свободной жизни, не покидает этих ворвавшихся в литературу талантливых, совсем молодых и сравнительно молодых авторов – «хозяев мира», как тогда назвал их на пленуме Московской писательской организации поэт Ярослав Смеляков. Да. Они видели себя кем-то подобным. И обсуждали свою задачу: дать миру, а для начала СССР – новый язык. Изменить его культуру.
И не мудрено. Их поэтическим турнирам рукоплещут стадионы и элитные площадки – залы Парижа и московского Политехнического музея. «Политехнический – моя Россия!» – пишет Андрей Вознесенский.
В прозе словно дамбу прорвало. Невесть откуда идут – всех и не назвать: Василий Аксенов, Владимир Войнович, Георгий Владимов, Борис Балтер, Юрий Казаков, Илья Крупник, Анатолий Кузнецов, Владимир Максимов, Георгий Семенов и еще много ярких имен.
Критика порой их ругает. А власть – грозит, как Никита Хрущев в Георгиевском зале Кремля, крича: «Я буду бороться против всякой нечисти!!! …Теперь уже не оттепель и не заморозки – а морозы… Самые жестокие морозы…» Но их повести и стихи нередко печатают ведущие газеты и журналы, а книги – издательства.
В 60-70 годах Василий Аксенов издает в СССР романы, повести и рассказы. У Гладилина, начиная с «Хроники времен Виктора Подгурского» выходят «Бригантина поднимает паруса», «История одного неудачника», «Дым в глаза», «Песни золотого прииска».
Но все – до поры. С каждым годом издаться все труднее. После выхода в «Молодой гвардии» яркой и пряной повести «Песни золотого прииска» Гладилина атакует все тот же вожак комсомолии Павлов. Заявляет: «Воспитывать молодежь мешают американский империализм и книги Анатолия Гладилина». ЦК ВЛКСМ постановляет! Комсомольская пресса ругает на чем свет стоит.
Но на дворе «оттепель». Красную идеологическую лодку сильно «болтает». Сегодня на тебя льют грязь, а завтра обнимает князь. Вот и на пленуме московских писателей 1962, как вспоминают его участники, Твардовский в перерывах гордо ходит с «Новым миром» под мышкой. А другой «столп советской культуры» Константин Симонов, взяв под руки Аксенова и Гладилина, «театрально прогуливается… а куча фотографов «блицует» троицу в назидание потомству...»
То есть, кое-что удается. В 60-70-х у Гладилина выходят «Вечная командировка», «Первый день нового года», «История одной компании», «Евангелие от Робеспьера», «Сны Шлиссельбургской крепости», рассказы и очерки, другие тексты. Книги и журналы с его публикациями читатели дают друг другу, как тогда говорили «на ночь». И рады, если получают обратно. Пусть потрепанными.
Но изданный в 1972 году в эмигрантском издательстве «Посев» жестко «непроходной» в СССР «Прогноз на завтра» обладатели дают только тем, кому очень доверяют. И у себя дома.
А гайки крутят все круче. Общение с издателями – как пытка. Выбор: вымарать идеологически сомнительные куски, или, как говорит одна редактрисса: «сесть на текст и ждать». Аллергия Гладилина на ситуацию все сильнее. Зреет желание уехать. Как друзья – невозвращенец Анатолий Кузнецов и выдавленные из страны Галич, Максимов и Некрасов. В 1976 году он к ним присоединяется.
И осваивает новую сферу – радио. В Париже. На «Радио Свобода» (организация включена Минюстом в список иноагентов). Через его микрофон проходят диссиденты, музыканты, поэты, художники покидающие СССР. Вскоре «стражи застоя» добавляют к ним собратьев-«шестидесятников» – Аксенова, Войновича, Владимова… Гладилин им помогает. Несмотря на твердость в принципиальных вопросах, он отзывчив. Дает друзьям работу на «Свободе». Добивается для Некрасова лучшей пенсии. Встречает в аэропорту Аксенова. То что много «шестидесятников» – вне Союза мало что значит. Это новое поколение уже изменило русскую культуру и своих читателей.
Дало им особый язык. Особый взгляд на мир и стиль жизни.
И пишет. За границей, а после и в России выходят его «Репетиция в пятницу», «Концерт для трубы с оркестром», «Запорожец», «Парижская ярмарка», «Каким я был тогда», «Большой беговой день», «Французская советская социалистическая республика», «Меня убил скотина Пелл», «Тень всадника», «Жулики, добро пожаловать в Париж», «Улица Генералов», «Лодочник», «Тигрушка»… Переиздаются «Песни золотого прииска», «Евангелие от Робеспьера» и другие.
В отличие от вернувшегося Войновича и Аксенова, живущего на три страны, Гладилин остается в Париже. Но навещает родину. Пирует со старыми друзьями, заводит новых. Выступает на радио и ТВ. Дает интервью газетам. Снимается в документальных лентах. И – снова едет во Францию. В минувшие два года в Москве его не видят.
Ему предельно чужды любые политические иконы. О себе 60-х в «Улице Генералов» он пишет:
«Я… искренне верил в светлое будущее. В том смысле, что рано или поздно, попортив нам кровь, старые пердуны исчезнут, а наше поколение… всё построит по-другому». Но еще 1968 год унес все их грезы о «социализме с человеческим лицом».
Да и говорить о том поколении, как о некоем целом, и о его победах и поражениях в политическом измерении – сложно.
Теперь, увы, пора признать: оно ушло. Вместе с Гладилиным. Только что – 24 октября 2018 года. Когда вышел «Виктор Подгурский», он стал первым «шестидесятником». И оставался последним, пока не ушел. Через месяц после выхода «Репетиции в пятницу».
Комиссары в пыльных шлемах склонились. Теперь Гладилин и его спутники – а каждый из них был великаном (неважно большим или малым) русской литературы – ушли. В вечную командировку. В царство Главного Редактора. До его решения.
А что же «новое поколение»? Нужно ли оно русской культуре? Придет ли обновить ее? Зависит от него.
