Цивилизация
Но за последние несколько лет появилось много электронных популистских изданий (альтернативных СМИ, как они себя называют), которые не принадлежат ни одному медиахолдингу и пишут в основном только о мигрантах и беженцах. Естественно, в негативном ключе: о совершенных мигрантами преступлениях, о перестрелках, столкновениях, обмане миграционных служб (например, когда взрослые мужчины выдают себя за подростков).
Популярность альтернативных СМИ растет, и они серьезно влияют на информационный ландшафт Швеции, меняя политическую повестку.
Популисты заявляют, что центральные СМИ не отражают настроений в обществе. На прошлых выборах здесь неожиданно успешно выступила ультра-правая партия «Шведские демократы», занявшая третье место в риксдаге. Вся ее предвыборная программа строится на антимигрантской риторике.
Несколько членов партии даже попали в новостные сводки, когда, сильно нетрезвые, бегали с железными трубами за шведским комиком курдского происхождения Сораном Исмаилом.
Считается, что сотрудничать с этой партией и голосовать за нее — некомильфо. Поэтому в риксдаге ей объявлен бойкот, а во время предвыборных агитаций, когда вокруг палаток других партий собираются люди, рядом со «Шведскими демократами» образовывается пустота. Однажды на улице ко мне подошла раздосадованная шведка и пожаловалась, что познакомилась в баре с приятным мужчиной, но, узнав, что он собирается голосовать за ШД, обозвала его идиотом и ушла.
Тем не менее реальная поддержка среди населения растет, и считается, что на парламентских выборах в сентябре «Шведские демократы» займут второе, если не первое, место. Большую роль в успехе ультра-правых играют «альтернативные СМИ».
Так как ШД — главный конкурент на выборах для всех партий, остальные так или иначе вынуждены играть на этом поле, перенимая главную, мигрантскую, повестку. Даже правящая Социал-демократическая партия (в России известная как партия Улофа Пальме) говорит в последнее время только о мигрантах — и если раньше социал-демократы утверждали, что Швеция может принять их больше, то теперь выступают за разного рода ограничения.
Каждый год в июле, на Готланде, проводится неделя Альмедален — все политические партии и движения съезжаются на остров, чтобы проводить лекции, выступления, круглые столы на самые важные темы. Как говорят шведы: если там взорвать бомбу, то в Швеции не останется ни одного, самого захудалого, политика.
В преддверии выборов неделя Альмедален выдалась особенно жаркой. Кроме того, что обсуждали только мигрантов и беженцев (нужно ли ограничить приток и ужесточить правила, нужно ли стране еще больше мигрантов), сюда, впервые, приехали самые настоящие националистические движения вроде «Северного фронта». Складывается впечатление, что в Швеции других проблем, кроме беженцев и мигрантов, не существует.
Как так случилось, что из толерантной страны Швеция превращается в нетерпимую? Какую роль в этом сыграли СМИ?
Нельзя сказать, что нынешние мигранты — это какое-то новое явление для Швеции. За ХХ век страна пережила несколько мигрантских волн: финскую, чилийскую (когда чилийцы бежали от Пиночета), югославскую; после войны сюда приезжали из Греции и Италии, в 80-х — из Ирана, потом из Ирака. «Нешведские» имена здесь нередко можно встретить у известных журналистов, социологов, политиков, писателей. Что изменилось? Мигрантов стало больше? Проблем, связанных с ними? Или, с приходом социальных сетей и электронных независимых СМИ, информационное поле вышло из-под контроля?
Современные шведы очень бояться быть прослыть расистами. В ХХ веке здесь делались замеры черепов саамов, чтобы признать их неполноценной расой, а опыты в области евгеники проводились почти до 70-х годов. Теперь шведы очень много рефлексируют на эту тему и считаются одной из самых толерантных наций.
Поэтому в кафе, заговорив о мигрантах, они озираются, понижая голос, и очень осторожно подбирают слова. Когда я изучала программы, связанные с мигрантами и беженцами, столкнулась с тем, что шведы опасаются обсуждать вопросы интеграции. Хотя в этом нет ничего криминального, напротив, интеграция в общество — через язык, работу, культуру, социальные связи — помогает человеку найти свое место в новой стране, встроиться в социальную иерархию.
Но шведы говорить об этом боятся. То же самое происходило в СМИ, где долгое время о мигрантах если и писали, то только описывая их страдания на родине и истории успеха в Швеции.
По-хорошему, журналисты должны были честно обсуждать возникшие трудности (которых невозможно избежать, когда в страну приезжает так много беженцев), говорить о том, что шведское общество, при всей толерантности, не особо-то открыто для новоприбывших, что на самом деле существует большое предубеждение перед мигрантами, иначе не появлялись бы мигрантские гетто, что в стране, где есть спрос на наукоемкие профессии, людям, которые могут предложить только низкоквалифицированный труд, тяжело найти работу, что проблемы, которые сейчас относят к проблемам с мигрантами, на самом деле социальные проблемы, связанные с бедностью и социальным расслоением, и прочее-прочее.
Но журналисты предпочитали молчать. Отчасти, из боязни прослыть неполиткорректными или быть заподозренными в симпатиях к «Шведским демократам», отчасти — чтобы, как им казалось, не подыгрывать ультра-правым. А на самом деле только сыграли им на руку.
Там, где что-то демонстративно замалчивается, не заставят себя ждать конспирологические теории. На чем и сыграли альтернативные СМИ, которые стали публиковать негативные истории и отслеживать все преступления, совершенные мигрантами, и это тут же вызвало бурный интерес. И еще больше подтвердило теорию заговора — центральные СМИ обо всех этих преступлениях, естественно, молчали.
И получилось, что альтернативные СМИ сработали как кривое зеркало, исказив картину, которую отражали: возникло ощущение, что все преступления в стране совершают мигранты (ведь о преступлениях, совершаемых шведами, никто прицельно не писал). Альтернативные СМИ очень успешны в социальных сетях, аудитория которых, как известно, не критична к информации и не проверяет ее подлинность.
И, нарастая как снежный ком, информационная кампания против мигрантов стала реальным вызовом для Швеции.
Вообще Стокгольм — очень сегрегированный город, и многие районы отличаются друг от друга так, что переезжая из одного в другой, как будто совершаешь путешествие в другой город или даже страну. И различие в них гораздо сильнее, чем, к примеру, у Патриарших с Бирюлево-Товарным.
Эстермальм — буржуазный район с бутиками и дорогими ресторанами, здесь живут богачи и политики, и улицы довольно тихие и пустынные (потому что в пятиэтажном доме может жить только две-три семьи). Я жила в этом районе, и мой однокурсник-швед, живущий в пригороде, даже отказывался приходить в гости, так что мы встречались на нейтральной территории — так велика неприязнь к снобскому Эстермальму.
Рядом находится еще более элитный район Дьюргорден, где живут политики и члены королевской семьи, там вообще только частные дома на берегу озер или в глубине парка. Если здесь и встретится чернокожий парень, то это будет турист или разносчик пиццы. На острове Сёдермальм обосновалась творческая интеллигенция, журналисты, художники, писатели.
Тенста, Хисбю и Ринкебю с панельными домами — районы мигрантов. На каждом шагу здесь марроканские и арабские ресторанчики, магазины мусульманской одежды, восточные овощные базары, в уличных кафе сидят в основном мужчины, а женщины часто одеты в бурку или паранджу. В таких районах почти не осталось шведов, и в новостях американских и российских СМИ их часто называют «no go zone».
На самом деле там не опаснее, чем в других районах, только если не доставать камеру или журналистское удостоверение. Мигранты в больших количествах селятся в пригородах, где живут шведы из рабочих семей. Естественно, у жителей Эстермальма и жителей пригородов разное отношение к миграции, а когда журналисты, живущие на Сёдермальме, пишут только слащавые статьи о том, что все прекрасно, жители пригородов начинают подозревать заговор. Между прочим, и многие жители «мигрантских гетто» считают, что журналисты замалчивают их проблемы.
Кстати, за «Шведских демократов» голосуют не только жители районов, населенных мигрантами, но и те, кто живут в городах, где их практически нет. Ничего не пугает так сильно, как то, чего не знаешь. При этом в пятницу вечером, когда весь Стокгольм гуляет, толпа пьяных молодых шведов не менее задириста и опасна, чем толпа арабских или африканских подростков. Но срабатывает предубеждение и страх перед «чужаками», поэтому чернокожих подростков боятся больше.
Конечно, мигранты привозят традиции и манеры поведения, принятые в их странах. В Стокгольме я встречала некоторых наших соотечественников, которые, прямо скажем, не украсили собой шведское общество. В одной семье муж избивает бывшую жену, а она шантажирует его ребенком и вымогает деньги на нового любовника. Очень русская, между прочим, история. Вряд ли их соседи счастливы жить рядом с ними.
Так же и иракцы, сирийцы, эфиопы, эритрейцы, которые в Швеции оказываются в «гетто», где не могут ассимилироваться, потому что там нет шведов, в результате продолжают жить по привычным законам. А это и ранние браки без согласия, и патриархат, и домашнее насилие. Плюс плохой шведский язык (государственные курсы для мигрантов сильно сократились, а со шведами они почти не общаются) и замкнутость в своей культурной среде, что увеличивает пропасть между шведами старыми и новыми. О том, что необходимо помогать этим людям обучаться традициям новой страны, официальные СМИ молчат. Зато альтернативные СМИ с удовольствием муссируют любые скандальные истории.
На самом деле далеко не все избиратели, которые в сентябре пойдут голосовать за ультра-правых, разделяют ультра-правые взгляды.
А многие если и разделяют, то только потому, что их внимание переключают с реальных проблем на раздутые.
На самом деле даже в Швеции, с ее знаменитой экономической моделью, происходят те же процессы, что и в остальных западных странах: растет неравенство, сокращаются социальные гарантии и льготы, сворачиваются те государственные программы, благодаря которым появился термин «шведский социализм».
Собственно, и у мигрантов, и у «коренных» шведов из низшего и среднего классов (кроме высшего среднего) одни и те же проблемы. Но кто из политических партий поднимет эту повестку?
Правящая социал-демократическая партия из рабочей, построившей «шведскую модель», превратилась в ленивый истеблишмент, который заинтересован только в том, чтобы подольше удержаться у власти. Либеральные и консервативные партии в освещении этих проблем заинтересованы еще меньше. В принципе, переключение всеобщего внимания с того, что в руках 10% самых богатых людей Швеции — около 68% национального богатства, на мигрантов и беженцев, устраивает всех политиков. Так и получается, что вместо реальных проблем Швеция обсуждает только мигрантов, множа предубеждение и напряженность и подменяя социальную политику национальной.
