Цивилизация
Внесенный в Госдуму законопроект о контрасанкциях предполагает запрет или ограничение импорта сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, алкогольной и табачной продукции, лекарств, за исключением тех, аналоги которых не производятся в России; запрет или ограничение экспорта продукции и оборудования из редкоземельных металлов; запрет государственных и муниципальных закупок технологического оборудования и программного обеспечения.
Отдельно прописана возможность запрета на привлечение высококвалифицированных специалистов, повышение сборов на аэронавигационное обслуживание воздушных судов.
Предполагается также прекращение или приостановление международного сотрудничества России и российских юридических лиц с США и организациями, «в капитале которых прямо или косвенно, в том числе через третьих лиц (преобладающее участие — более 25% в капитале), участвуют организации, находящиеся под юрисдикцией США», в следующих отраслях: атомная промышленность, авиастроение, ракетно-двигательная промышленность, консалтинговые, аудиторские и юридические услуги.
Из текста законопроекта, правда, не всегда понятно (возможно, ему просто не хватило редактуры), если читать его положения буквально, какие именно меры напрямую вводятся парламентом России, а какие — в части конкретных уточнений — остаются прерогативой правительства. Например, в части, касающейся импорта сырья, продовольствия и прочей сельскохозяйственной продукции есть отсыл к «перечню определяемом правительством России». Как и в случае запрета на въезд граждан США, — списки составят соответствующие ведомства.
Однако параграфе, предусматривающим запрет ввоза или ограничения алкогольной и табачной продукции, такого отсыла нет. Притом что иностранного капитала, в том числе американского в российской табачной отрасли – преобладающая. Так что в худшем случае пре творение в жизнь этого запрета может привести к дефициту сигарет в России, как это было в конце 1980-х.
Впрочем, в статье 3 законопроекта указано, что меры воздействия вводятся правительством по решению президента. То есть даже не самостоятельно кабинетом министров, а именно Владимиром Путиным.
Так что, скорее всего, закон следует трактовать именно таким образом, что его практическое выполнение отдано на усмотрение исполнительной власти. В этом смысле российский закон очень похож на тот закон об антироссийских санкциях, который был принят конгрессом США 2 августа 2017 года. Однако, в отличие от американского закона, российский парламент не стал оставлять себе прерогативы ни контроля за исполнением ограничений, ни ревизии процесса их исполнения, ни согласия на их отмену.
Отмена антиамериканских санкций также оставлена исключительно за исполнительной властью.
Таким образом, можно предположить, что данные санкции будут вводиться по частям после предметного анализа того, насколько российская промышленность и экономика могут обойтись без американского импорта в этой части.
При этом сотрудничество в каких-то областях все же сохранится, но трубить об этом не будут. То есть на на практике далеко не все меры, объявленные в парламентском законе, будут воплощены в жизнь. Их введение в действие в полном объеме нанесет ущерб прежде всего самой России, ее экономике, а также простым россиянам и российским компаниям.
Общий объем товарооборота между Россией и США, по международным меркам, совсем незначителен. Он составил по итогам 2017 года немногим более $20 млрд. При этом доля России в американском импорте составляет менее 4%, соответствующая американская доля в российском импорте — менее 5%.
Казалось бы, легко все это поломать до основания. Если бы не ряд обстоятельств. Дело в том, что именно американские технологии критически важны для целого ряда отраслей российской экономики.
Сознательный отказ от них является не чем иным, как «самострелом». Например, рассуждения о том, чтобы полностью отказаться от продукции компании Microsoft, не учитывают того обстоятельства, что в России просто нет адекватной замены этой продукции. В то же время точечные решения по отдельным видам софта и так могли бы приниматься правительством без принятия столь громогласного законопроекта.
Американский рынок является довольно важным для российских металлургов (почти 40% от российского экспорта в США). Притом, что они и так (как «Русал») могут попасть по американские, чему косвенно способствует и протекционизм нынешней администрации в этой сфере. И вообще, как ни странно, структура российского экспорта в США на 97% составляет несырьевая продукция. В прошлом году мы выходили на рост товарооборота более 15% в год после резкого падения в 2014 году.
Рост экспорта неэнергетических товаров составил около 20%, высокотехнологичных — более чем 42%, инновационных — 28%, машинно-технической продукции — почти на 22%.
Другой пример — ситуация в авиастроении. Допустим, что Россия, как предлагают некоторые максималисты, действительно запретит поставки титана корпорации Boeing. Это редкий металл, и заменить российские поставки быстро у Boeing не получится. В то же время возможные ответные действия США в виде эмбарго на поставки, например, запчастей для эксплуатируемых в России самолетов этой корпорации могут привести к полному параличу российской отрасли гражданской авиации и пассажирских перевозок.
Потому что в настоящее время в России в эксплуатации находятся около 200 бортов среднемагистральных самолетов Boeing 737 и еще около 130 единиц дальнемагистральных самолетов той же корпорации. Вместе с продукцией корпорацией Airbus самолеты Boeing составляют примерно ¾ парка российской гражданской авиации. К тому же такой запрет будет означать значительное ухудшение положения крупнейшего в мире производителя титана, ориентированного на международный рынок, — «ВСМПО-Ависма». Компания уже призвала депутатов к «мудрости и дальновидности».
Примерно то же касается сотрудничества в ядерной области. Мы и тут, пойдя по максималистскому пути, можем больше навредить себе, нежели американцам. На сегодня экспортный портфель российской госкорпорации «Росатом» на поставку урановой продукции энергетическим компаниям США составляет примерно $6,5 млрд. Согласованные до 2020 года объемы поставок российской урановой продукции, составляющей около 20% от ежегодных реакторных потребностей АЭС США, уже выбраны полностью.
Уход с американского рынка станет практически «выстрелом себе в ногу» и, с высокой вероятностью, вызовет резкие ответные действия со стороны США, включая, возможно ту же самую гражданскую авиацию. Что касается ракетных двигателей советского производства, которые используют американцы для запуска своих спутников, в настоящее время уже создан запас, достаточный для запусков на несколько лет вперед. А затем они попросту не понадобятся, и американцы перейдут на собственную продукцию производства своих корпораций.
Можно также предположить изгнание с российского рынка крупнейших консалтинговых и аудиторских компаний, а именно так называемой «большой четверки». Некоторые ура-патриоты давно предлагали такую меру, однако в свое время их попросили замолчать.
Поскольку в практическом плане это будет означать уже почти полную самоизоляцию российских компаний от мирового финансового рынка. Их просто некому будет туда выводить, консультировать и проводить аудит, согласно мировым признанным стандартам.
Самоизоляция финансового рынка – это даже не блокировка Telegram, где миллионы частных пользователей остались «за стеной» из прокси-серверов и VPN. С введением дополнительных эмбарго люди все-таки могут возить лекарства и вина «для личного потребления» (далеко не все), а вот крупнейшие корпорации с десятками тысячами сотрудников обойти «блокировки» не могут.
Для них единственный выход – встать в очередь за очередной помощью от государства.
Куда проще представить, например, такие меры, как повышение сборов за аэронавигационное обслуживание воздушных судов американских компаний. Однако дело в том, что последняя американская компания, которая совершала из США в Россию прямые полеты — «Дельта» — в этом году ушла с российского рынка полностью.
Наверное, в нынешних условиях резко обострившихся российско-американских отношений российская Дума просто не могла не принять подобный законопроект. Однако для российской экономики было бы лучше, если большая часть положений этого законопроекта так и не была введена в действие постановлениями российского правительства и указами президента. В конце концов, даже несмотря на нынешнее отвратительное состояние российско-американских отношений им, во-первых, еще есть куда падать.
Так что «ядерное оружие в экономической войне» лучше приберечь на будущее. А во-вторых, следует все-таки исходить из того, что рано или поздно эти отношения могут перестать «падать» и начать как-то выправляться. И выправить их будет тем легче, чем больше между нами останется на тот момент хоть каких-то экономических связей.
