Цивилизация
Первое января. Утро. Часов этак девять. Улица. Под ногами хрустит конфетти, битое стекло из-под «Советского», на ветках берез раскачиваются потерянные шарфы и перчатки. Тротуары нарядно припудренные — за ночь небо слегка обыспалось, заботливо укрыло собой нашу грешную землю. И никого. И ничего. Вы один. Что чувствуете?
Покой? Умиротворение? Счастье?
Ага, щаз. Недоумение! Автор что, совсем ку-ку? Девять утра первого января — такое вообще бывает? Нормальные люди только спать в салаты упали. И с какого перепугу один? Из гостей выгнали? Жена из дома выставила с чемоданом?
А вы, допустим, за хлебом вышли. Выспавшийся, трезвый, вышли за свежим хлебом. Утопия? Ну ладно, тогда не выспавшийся, не трезвый и не за хлебом, а за колой, потому что она неожиданно кончилась и теперь виски разбавлять нечем. Предположим, в салаты упали не все, двое на кухне вели Очень Важный Разговор За Жизнь, и вот теперь один поджаривает тосты, а другой, то есть вы, стоит во дворе пораженный.
А пораженный вы, потому что, выйдя на безлюдную улицу в первый день нового года, вдруг увидели новый мир. И он — большой, полный, прекрасный. Тихий, торжественный. Никуда не спешащий. Величественно замерший.
И вы тоже замерли. И все поняли. И все приняли. И ближайшая неделя — для вас самая счастливая пора в жизни. Без беготни, суеты, кривляний.
И на следующие каникулы также. В следующем году вы первого января уже нарочно по утру в мир выскочите в одиночку. Чтобы встретить его таким невероятным, каким он больше никогда не бывает. Мир в миг какого-то предбытия.
Но это все же утопия.
Удивительное дело — люди отчаянно этой встречи избегают. Люди сами лишают себя этого волшебства.
Люди нынче остервенело расписывают каждый день и каждый час зимних выходных. Люди так свирепо пичкают каникулы бесконечными увеселениями, мероприятиями, визитами, поездками, концертами, шопингами, ресторанами, боулингами, елками, палками, лыжами или на худой конец ремонтами и генеральными уборка-стирками, что шансов остаться один на один с миром и один на один с самим собой в этом мире не остается ну просто ни единого.
Поразительно!
Мало того, что люди умудряются не сойти с ума в декабре, в этом ужаснейшем из месяцев, когда дни так бессовестно коротки, тротуары бесснежно-черны, а деревья выглядят так страшно, будто их вырвали с корнем и воткнули в землю вниз головой. Мало того, что уговорив себя не замечать этого мрака, люди умудряются разгребать завалы на работе, шить костюмы на детские утренники, веселиться на корпоративах и скупать на распродажах икру, блестящие тряпки да сувениры в образе хвостатых и лающих. Мало того, что люди выжимают себя до последней капли в конце года, так они и в новом продолжают нестись со всей дури. И ведь добровольно. У них как будто и потребности нет остановиться и выдохнуть.
Само время в январе останавливается (просто исчезает, как факт), а люди — бегут. Бегут, бегут, бегут и не замечают, что топчутся на месте. Потому что если остановиться и осмотреться, можно увидеть, что мир, подвергшийся групповому изнасилованию в декабре, мир, который обезумевший народ тащил за собой куда-то волоком в пакетах и сумках, впихивал в тесные клетки торгово-развлекательных центров, этот мир больше не покоряется человеку, он расправился, освободился от оков и замер... Замер, чтобы родиться новым и всех нас удивить.
Господи, как хорошо в эти дни, в эту прекрасную пору безвременья, замереть вместе с миром. Как это чудно — ничего не планировать, ничего не решать, ничего не добиваться, ни к чему не стремиться и вместе с тем ни от чего не прятаться. Как это здорово — хотя бы девять-десять дней в году провести так, как они проживутся сами.
Придут гости — пусть будет застолье, песни и бенгальские огни. Придут солнечные морозные дни — пусть будут катки и горки. Придет метель и снегопад — пусть будут длинные одинокие вечера с книжкой. Придут деньги — пусть будут глупые траты. Придет тоска — пусть будет диван и над головой потолок с трещиной. Придет вдохновение — пусть будет запойное творчество. Придет лень — лежи себе, пялясь в выключенный телевизор, мечтай про мировую гармонию, которой нет и не будет.
Господи, какое счастье — не пытаться себя убедить в том, что жизнь удалась, что вот живешь ее, эту жизнь, насыщенно, разнообразно, ярко, «как следует», «не хуже других», и проводишь каникулы как «состоявшийся во всех смыслах человек», как «творец своей судьбы».
Господи, какое счастье — не начинать никакую новую жизнь, если предыдущая все же подкачала. Понято же, придет время, и новая жизнь сама за всех нас возьмется. И не спросит. Схватит за шиворот и потащит. И будет она, эта новая жизнь, такая же бестолковая, как и старая, кривая такая же, глупая — и ничего не поделаешь, бери ее и живи. Но это, слава богу, потом.
Господи, какое счастье — выйти однажды утром первого января за каким-нибудь хлебом или колой и открыть новый мир, в котором можно больше не бояться встречи с самим собой.
А ведь мы боимся. Боимся, что если перестанем заполнять пространство и время вокруг себя чем-нибудь этаким, оригинальным, незабываемым или хотя бы важным и срочным, то столкнемся лишь с пустотой и бессмысленностью собственной жизни и осознаем, насколько мы в ней одиноки.
Ведь это и в самом деле страшно:
не поехать с женихом на горнолыжный курорт, остаться дома и... понять, насколько вы стали друг другу чужими;
не купить перед встречей со старыми друзьями пачку новых настольных игр, не содрать с какого-нибудь сайта программу с розыгрышами и... убедиться, что вам больше не о чем разговаривать;
не заполнить хотя бы пару дней в каникулы походами в клуб или театр и... открыть в себе настолько ординарного человека, которому скучно с самим собой;
не повести детей на очередной интерактив с Дедом Клаусом и Снегурочкой Пеппой и... почувствовать себя ненужными даже собственному продолжению.
Боже, мы ведь и детей в это бросаем. У них-то, несчастных, вообще что ни каникулы — то карусель из развлечений и развивалок. После елки — батуты, после батутов — музей новогодней игрушки, после музея — акварпарк с аниматором, после аквапарка — «Макдональдс», после «Макдональдса» — квест юного пиротехника, после квеста — поход в кинотеатр, после кино — мастер-класс по приготовлению азотного мороженного...
И так без конца и края.
Мы передаем свои страхи в свое же будущее, растим себе достойную смену — ни к чему не способных прожигателей жизни, боящихся встречи с собой, боящихся даже собственной тени.
Истина о том, что человек все равно всегда одинок, а порой еще и смешон, и жалок, и жизнь его, действительно, очень часто, если посмотришь с холодным вниманьем вокруг, пустая и глупая шутка, эта истина мало кому по силам.
Жить с этой истиной тяжко. Но иногда, в особые дни, именно эта истина помогает выжить и остаться человеком, а не куклой, выполняющей социально-экономические функции. Почему-то именно тогда, когда не можешь и не хочешь больше ни на что влиять, когда смиряешься с тем, что мир никому ничего не задолжал, тогда приходит ощущение какой-то полноты жизни. И покой. И умиротворение. И даже что-то слегка похожее на счастье.
Это и есть главное новогоднее чудо.
