Цивилизация
В статье «Биржа миллионеров» Сергей Беляков продолжил давнюю дискуссию, связанную с риторическим, по его мнению, вопросом: почему российские граждане никак не несут деньги на биржу, довольствуясь привычными банковскими вкладами?
На наш взгляд, ответ на этот вопрос все же существует; мы посвятили его обоснованию недавний доклад, подготовленный под эгидой Центра стратегических разработок*. Если коротко, то главные причины слабой активности россиян на фондовом рынке – высокие риски, усугубляемые порочной государственной политикой в данной сфере.
Главный риск для частных инвестиций – неудовлетворительная защита прав инвесторов. При повышенных рисках инвесторов в России отсутствуют используемые в других странах институты (компенсационные фонды; медиация; специализированный финансовый суд и т.д.), снижающие эти риски. В результате слабости и неадекватности надзорных процедур инвестору в России приходится прибегать к более дорогим (но ничуть не более эффективным) судебным механизмам защиты своих прав, а также сталкиваться с избыточными ограничениями. Все это обусловливает более высокий уровень рисков вложений в ценные бумаги по сравнению с иностранной валютой, недвижимостью и банковскими вкладами.
Как показал опыт работы с фокус-группами частных инвесторов, организованной Институтом МФЦ в рамках реализации проекта Всемирного банка по повышению финансовой грамотности, важнейшим условием прихода новых частных инвесторов на фондовый рынок является наличие компенсационных механизмов.
Все крупнейшие брокеры также единодушны – три четверти людей, впервые обращающихся для размещения средств на бирже, разворачиваются и уходят, узнав, что на отечественном фондовом рынке компенсационных механизмов нет.
К сожалению, в странах с развивающимися финансовыми рынками, где отсутствуют брокерские компании со столетней репутацией и прочной капитальной базой, специализированные компенсационные фонды не могут работать без поддержки бирж и государства. Но с их привлечением – работают и очень успешно (есть, в частности, опыт Индии и Китая, благодаря которому в этих странах доля фондовых инвесторов оказывается гораздо больше, чем в России).
Но вместо формирования гибкой системы регулирования, снижающей риски домохозяйств при размещении сбережений на фондовом рынке, и расширения спектра инвестиционных возможностей населения государством, напротив, возводятся барьеры для вложений частных лиц в значительную часть финансовых инструментов. Полный доступ к рынку сейчас может гарантировать только наличие 6 млн рублей, вложенных в ценные бумаги и депозиты, или соответствующего квалификационного аттестата, но Банк России предполагает поднять планку – либо 6 млн. рублей и аттестат, либо 12 млн рублей.
Остальные индивидуальные инвесторы вынуждены учиться нырять в пустой бассейн, а пустят ли в него когда-либо воду – большой вопрос.
Такая демонстрация «заботы» о мелких инвесторах приводит лишь к искусственному сужению доступного обычному российскому гражданину набора инвестиционных инструментов.
Но в реальности они просто выталкиваются за периметр национального регулирования, — в том числе, в объятия криптовалют, иностранных форекс-дилеров и прочих небезопасных интернет-забав. Кроме всего прочего, тем самым стимулируется отток капитала, тем более что минимальные суммы, с которыми готовы работать офшорные структуры, устойчиво понижается.
Социологические опросы показывают, что инвестиционные предпочтения домохозяйств в России достаточно устойчивы. Доля предпочитающих инвестиции в ценные бумаги всем другим видам организации сбережений составляет 6-7% (и примерно треть граждан хотели бы купить акции, в том числе и те, кто не имеет для этого финансовых возможностей). Но принятая регуляторная идеология непосредственно ориентируется на крайне узкую группу инвесторов, составляющую не более 1% населения, игнорируя всех остальных.
Разница между этими двумя подходами – интегрирующим и ограничительным - огромна. Еще 12 лет назад в Китае доля населения, инвестировавшего в акции, достигала 5,6%. Именно на основе спроса со стороны мелких инвесторов функционирует китайский фондовый рынок, второй по величине в мире, в отдельные годы занимавший первое место по объему IPO. Именно мелкий внутренний инвестор наиболее успешно смягчает внешние шоки, обеспечивая удлинение горизонтов инвестирования: благодаря ему китайский финансовый рынок не только устоял в ходе глобального кризиса, но и быстро из него вышел. Напротив, российский рынок, где оперирует лишь каждый сотый гражданин, до сих пор не вышел на предкризисные уровни. Особенно катастрофично выглядит следующее соотношение: в 2016 году через публичное размещение акций было привлечено в рублевом выражении в 19 раз меньше инвестиций, а в долларовом – в 47 раз меньше, чем десятилетием ранее.
Своими неуклюжими ограничительными и псевдопатерналистскими действиями государство всячески ограничивает возможности частных инвесторов даже там, где никакой необходимости в этом нет.
Хорошим примером такого подхода служит недавний выпуск облигаций федерального займа для населения. Нужно было умудриться при наличии уже существующих на рынке ликвидных облигаций сконструировать и предложить людям нерыночный инструмент образца позапрошлого века, покупка которого в отделениях ведущих госбанков занимает больше часа, сопровождается заполнением тонны бумаг и обременяется заведомо завышенными комиссионными. Как будто было непонятно, что покупать эти облигации придут не условные «бабушки», впервые знакомящиеся с фондовым рынком, а тот же 1% состоятельных физических лиц, и то потому, что эмитент предложил при размещении изрядную премию. Излишне говорить, что в окружающем нас мире и экономика, и технология процесса устроены ровно обратным образом - например, в Кении для операций с государственными облигациями широкими массами вовсю используются мобильные телефоны.
«Тщетность» работы с мелким инвестором из-за отсутствия денег у населения опровергается примером Индии, где подушевой доход в 2014 году составил 12% от российского. Стоимость чистых активов взаимных фондов в расчете на душу населения в этой стране почти в 10 раз больше, чем в России ($103,9 против $10,5).
Внимание к денежке «маленького человека» позволяет аккумулировать значительные инвестиционные ресурсы, работающие на благо национальной экономики. И наоборот, пренебрежение мелким инвестором ведет к утрате мощного ресурса для развития, потере глобальной конкурентоспособности.
Конечно, правильно, что для населения могут быть значительно удобнее коллективные (пассивные) формы инвестиций (пенсионные, взаимные фонды и т.д.). Но опять же, как показывает международный опыт, наиболее успешно эти формы начинают работать там, где наблюдается устойчивый приток сбережений домохозяйств на фондовый рынок, предполагающий, в том числе, индивидуальные инвестиционные решения. Зачастую индивид обращается к услугам коллективных инвесторов, только получив опыт (положительный или чаще отрицательный) самостоятельных вложений и в полной мере осознав выгоды и риски инвестиций на фондовом рынке.
Так, в Китае лишь через почти 15 лет развития посреднической инфраструктуры фондового рынка и воспитания навыков домохозяйств к самостоятельному инвестированию начали осторожно развивать формы коллективных сбережений. Вероятно, китайские регуляторы осознавали все риски такого подхода, повышавшего степень рыночной волатильности. Однако в результате был сформирован емкий и ликвидный рынок ценных бумаг, активно используемый компаниями для привлечения капитала. Миллионы человек смогли увеличить свое благосостояние не только за счет трудовых доходов, но и благодаря поступательному приросту рыночной капитализации китайской экономики. Формируя поддержку для котировок, именно внутренний спрос на фондовые ценности явился важнейшим фактором глобальной инвестиционной привлекательности Китая (сравните с хронической зависимостью нашего рынка от притока иностранных денег). Обеспечивая постепенный рост доли институтов коллективных инвестиций в общей структуре рынка, китайские регуляторы теперь перешли к решению задачи сокращения рыночной волатильности.
Наличие широкого круга внутренних инвесторов повышает устойчивость рынка и способствует развитию конкуренции в реальном секторе, ускоряя экономический рост, а также сокращает неравенство и снижает социально-политические риски в результате увеличения доли поступлений от собственности в общей структуре доходов населения. Выбор между вариантом массового инвестирования («народным капитализмом») и ориентацией на ограниченное количество крупных инвесторов («олигархическим капитализмом») не только имеет прямое влияние на качество финансового рынка и выполнение им своих основных функций – от оптимальной аллокации капитала до перераспределения рисков, - но и в свою очередь во многом предопределяет общую ориентацию государственной политики.
Авторы: Олег Буклемишев — директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ, эксперт ЦСР; Юрий Данилов — ведущий научный сотрудник РАНХиГС, ведущий научный сотрудник кафедры макроэкономического регулирования и стратегического управления экономического факультета МГУ, эксперт ЦСР.
*Данилов Ю. А., Абрамов А. Е., Буклемишев О. В. Реформа финансовых рынков и небанковского финансового сектора. М., ЦСР - РАНХиГС, 2017.
