Цивилизация
Глава британского министерства иностранных дел впервые собирается посетить Россию, но, возможно, носить этот визит будет внутриполитический флёр.
А внутриполитическая ситуация в Великобритании в настоящий момент очень далека от стабильной, несмотря на заявления политического руководства страны об обратном. Удобная «красная тряпка», которую то и дело каждый политик достает из кармана, – Brexit. Конечная точка вроде бы понятна, но есть нюанс – тропка (а лучше бы магистраль) так и не проложена. И маршрут этот от кочки к кочке надо еще согласовать – как в Лондоне, так и в Брюсселе. Но сначала в Лондоне.
Досрочные парламентские выборы 8 июня, затевавшиеся премьер-министром Терезой Мэй для того, чтобы воспользоваться благоприятным на тот момент внутриполитическим раскладом и увеличить представительство консерваторов в палате общин, а также одновременно «расправиться» с лейбористкой оппозицией, закончились провалом для тори. Потеряли 13 мест, а с ними — большинство.
В результате итоги выборов привели к возникновению в стране ситуации «подвешенного парламента», когда ни одна из партий не может сформировать правительство большинства в одиночку.
И даже прошедший в Манчестере в начале октября ежегодный съезд Консервативной партии продемонстрировал: даже в рядах тори есть те, кто тянет одеяло на себя. Основные внутрипартийные дискуссии предсказуемо развернулись вокруг нюансов Брекзита.
Правда, программная речь министра иностранных дел Бориса Джонсона, ставшего на референдуме о выходе из ЕС лицом евроскептической кампании и сумевшего в итоге склонить чашу весов в пользу сторонников развода с ЕС, помимо традиционных заявлений о «глобальной Британии», которая, дескать, «обречена на процветание» вне рамок Евросоюза, каких-либо практических предложений о конкретных моментах не содержала.
Глава британской дипломатии, однако, продолжает твердить: за пределами Евросоюза перед Британией, которое вот-вот освободится «от оков» общеевропейских стандартов и правил, открываются просто фантастические возможности сотрудничества с другими странами на двусторонней основе.
В британской прессе уже в открытую говорят о том, что Джонсон не справился с обязанностями министра иностранных дел и отправил текущую внешнюю политику Лондона в глубокий нокаут. И если в бытность его мэра Лондоном что-то могло ускользнуть, то теперь любое неудачное (или удачное?) слово способно вызвать международный скандал.
Из последнего: неудачная шутка о том, что «ливийский Сирт может стать вторым Дубаем, надо только убрать оттуда трупы», вызвала бурю возмущения — как в Великобритании, так и за рубежом.
То и дело всплывают слова бывшего премьера Джона Мейджора, в преддверии референдума назвавшего Джонсона «милым придворным шутом». И таки да – милота популярна в народе. Но не у мастодонтов от дипломатии.
В отношении России министр, вступивший в должность в июне 2016 года, начал «за здравие»: выставлял себя «большим другом России» и «русофилом», ссылался на свои «российские корни» и обещал в срочном порядке наладить отношения с нашей страной. По форме верно: после выхода из ЕС Лондону нужны крепкие политические и экономические отношения с ведущими мировыми державами, а Россия – одна из них.
Российско-британские отношения никогда не были простыми, но за последний год оказались в низшей точке, а британский министр будто бы специально ведет поиски всё более и более глубоких участков условного двустороннего «дна».
Один визит в Москву — в апреле – отменен. Вместо этого Джонсон на саммите «Группы семи» в итальянской Лукке призывал усилить санкционный нажим на Россию. Москве же было предложено вести диалог «по отдельным вопросам, имеющим приоритетное значение для Великобритании». А перед декабрьской поездкой в Москву (причем, не в кулуарах, а в интервью The Sunday Times) и вовсе сравнил Россию со Спартой и назвал ее «враждебность» к Британии и Западу худшей со времен Холодной войны.
Англичане все время указывают, что нормализация отношений невозможна, пока Россия «не выведет свои войска из Украины и не вернет ей Крым». Теперь к этим условиям добавились сирийский конфликт и некая «российская киберугроза» вместе с обвинением в распространении дезинформации и «фейковых новостей». Впрочем, сам министр в том же интервью оговорился: надежда на нормализацию отношений есть, но сейчас это «абсолютная иллюзия».
О чем говорить тогда? Возможно, о безопасности, о том, что не видно глазу. Пример есть – риторика риторикой, а ЦРУ предупредило Москву о готовящемся теракте. Но Лондон пока отказывается «разморозить» сотрудничество с российскими спецслужбами, несмотря на то, что только за последние полгода в Британии совершенно пять серьезных терактов.
Бизнес? Практически ни одна из работающих у нас британских компаний (их порядка 600) в последние два года не ушла из России, а многие укрепили свое присутствие. Но внутренние политические сигналы их нервируют – как бы чего не вышло. Да и работа межправительственного российско-британского комитета по торговле и инвестициям заморожена. Итог прошлого года – падение товарооборота до рекордного «дна» в $9,1 млрд (в 2013 году — $24,6 млрд).
Позиция Москвы озвучена давно – напрашиваться не будем. Как говорил Путин при встрече с Мэй еще в прошлом году, «мы готовы к восстановлению отношений настолько, насколько к этому готовы наши партнеры». Будет ли визит Джонсона иметь какую-то добавленную стоимость – посмотрим…
