Цивилизация
Никакой катастрофы для России в этом нет. Любое суверенное государство имеет полное право использовать любой алфавит. Но для российских политиков есть веский повод задуматься над тем, как завоевывать доверие других государств. Проанализировать, почему страна его теряет. Осознать, что «мягкая сила» в отношениях с соседями — прежде всего, экспорт культурных ценностей и экономическая привлекательность — куда эффективнее «напористого» стиля, явно доминирующего в нашей внешней политике в последние годы.
Решение Казахстана не было неожиданным. Еще 12 апреля этого года лидер страны Нурсултан Назарбаев опубликовал в главной официальной газете страны «Суверенный Казахстан» статью, в которой предложил правительству обеспечить переход казахского алфавита на латинский шрифт. Необходимость перехода на латиницу елбасы («отец нации») объяснил современной технологической средой, коммуникациями, а также особенностями научного и образовательного процесса XXI века. «Школьники учат английский язык и уже привыкли к латинским буквам. Поэтому никаких проблем для молодого поколения не будет», — писал Назарбаев. Действительно, английский язык является сегодня главным языком социальных сетей, передовой науки и лучшего в мире образования.
Для России проблема в том, что решение Казахстана — только часть общей тенденции ослабления позиций русского языка в мире.
В апреле The Financial Times опубликовала статью, где было подсчитано, что русский язык за последние 20 лет «потерял больше земель, чем любой другой». По этим данным, число использующих русский язык в том же Казахстане сократилось с 33% в 1994 году до 20% в 2016-м. В Эстонии и Латвии (что более логично, с учетом политического статуса этих стран, членов НАТО и Евросоюза) — с 40% и 33% до 29% и 23% соответственно. Притом, что в Латвии на момент распада СССР русскоязычное население составляло 48%.
Из всех постсоветских республик русский язык усиливает свои позиции только в Белоруссии: там число использующих «великий и могучий» увеличилось с 50% в 1994 году до 70% в 2016-м.
Однако, во-первых, белорусский язык исторически никогда не был особо популярен у самих белорусов, а, во-вторых, реальное отношение сегодняшней Белоруссии к России определяется не количеством русскоговорящих, а одним человеком — белорусским президентом.
Сохранение общей письменности даже важнее, чем численность активных носителей языка. Но и положение кириллицы на постсоветском пространстве ухудшается. Предложения перейти на латиницу (на что нужно немало денег) звучат даже в нищей Киргизии.
Узбекистан перешел на латинский шрифт 22 года назад. В Таджикистане, пока сохраняющем кириллицу, политические дискуссии о письменности идут постоянно. Отношениям России с Украиной ни кириллица, ни количество носителей русского языка в этой стране в свете Крыма и Донбасса в ближайшее время явно не помогут. Тем более, что официальный Киев уже начал кампанию по уменьшению влияния русского языка на законодательном уровне.
Хотя русский язык все еще входит в десятку самых распространенных в мире, но занимает только восьмое место и уже уступает, например, бенгальскому.
На русском как на родном на планете говорят около 170 миллионов человек, и это число в последние годы неуклонно снижается.
Причем за пределами России число носителей русского как родного составляет всего около 25 миллионов человек. Большинство из них живут в бывших советских республиках, которые либо уже отдалились от России (как страны Балтии), либо выбирают уважительный, но все более самостоятельный курс (как тот же Казахстан).
Шансов изменить ситуацию с помощью демографии у России нет. Ни в каком обозримом будущем мы не сможем догнать по численности ни китайцев, ни индийцев, ни арабов. Не говоря уже о разбросанных по всему миру носителях английского языка. Не поможет нам больше и «имперский ресурс», который в свое время сыграл важную роль в распространении английского и испанского.
Более того, нынешнее состояние нашей экономики привели к тому, что Россия постепенно перестает быть желанной даже для неквалифицированной рабочей силы из более бедных бывших советских республик. В частности, значительную часть мигрантов из Средней Азии стали оттягивать у России тот же Казахстан (в котором, к слову, число въезжающих в страну на заработки в последние годы превышает количество уехавших в другие страны на ПМЖ местных жителей) и Китай.
Россия теряет авторитет и как место для получения образования для тех же среднеазиатских республик. Ее позиции стремительно занимают Китай и некоторые другие азиатские страны, а для местных элит — страны Запада.
Впрочем, сама российская политическая и бизнес-элита тоже нередко отправляет детей жить и учиться на «ненавистный Запад». В результате для части детей российской элиты английский становится «вторым родным», а для некоторых и главным языком.
Экономическую конкуренцию с англоязычными странами русскоязычный мир тоже проигрывает. Носители английского языка производят более 29% мирового ВВП. Носители русского — 2,5%. При этом ослабляются — в том числе благодаря внешней политике последних лет и войне санкций — экономические позиции самой России. У нее исчезают возможности для бизнес-экспансии на Запад и даже в Азию, которой крупнейшие российские компании достаточно активно занимались во второй половине 2000-х годов и в начале 2010-х.
Конфликт вокруг Украины, а до этого война с Грузией, результатом которой стало признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии, отпугнули от России ближайших соседей со стратегической точки зрения.
Сам дух российской политики показался нашим соседям не слишком партнерским и слишком рискованным.
Даже свои продовольственные контрсанкции против стран Запада мы вводили без согласования с партнерами по единому экономическому пространству Евразийского союза. Не говоря уже о постоянных торговых войнах между Россией и Белоруссией, в которых дело доходит порой даже до международных судебных обязательств.
Разумеется, русский язык не перестал быть для мира языком великих писателей, поэтов, режиссеров, ученых. Но современный образ России в глазах мира и экономическое состояние нашей страны точно не способствуют росту популярности кириллицы — в том числе в политическом смысле.
