Цивилизация
Две трети государств имеет меньшую фискальную нагрузку, чем Россия. Все страны с темпами роста в 4-6% имеют налоговое бремя гораздо меньше, чем у нас. Даже сам Минфин в своих Основных направлениях бюджетной политики на 2018 – 2020 годы вдруг проговаривается, что государство слишком глубоко залезает в наши карманы и это ограничивает рост.
Фундаментальное свойство российского бюджета – брать из доходов бизнеса и населения слишком много, не создавая легких налоговых стимулов к росту. Это свойство останется с нами и в 2018 – 2020 годах.
Отсюда и низкая норма инвестиций в основной капитал – в районе 20-21% ВВП, не дающая экономике расти быстро. В Китае норма инвестиций выше 40%, в Индии — под 30%.
Много налогов, пошлин, сборов и мало инвестиций? Понятно, почему Минфин прогнозирует в 2018 – 2020 годах унылые 2,1 – 2,3% роста ВВП (их еще нужно сделать), в то время, как весь мир растет со скоростью выше 3%, а Китай и Индия – больше 6% ВВП в реальном измерении в год. Но если будем медленно расти, значит, и бюджет в 2018 – 2020 годах обязательно будет скорее дележкой пирога, который, если и прибывает, то по чуть-чуть.
Бюджет с огромным желанием что-то сжать, сэкономить, отрезать лишнее, но не бурно расти. Это называется «бюджетная консолидация», замораживание – и, в первую очередь, в социальных расходах.
Бюджетная консолидация – это всегда кризисное состояние. Именно ее нам пророчит Минфин в 2018 – 2020 годах.
Что еще есть на карте государственных финансов? Больше 15 лет мы существуем с бюджетом страха, предосторожности. Как только появятся какие-то, в понимании Минфина, лишние деньги, их нужно сразу же отдать в резервные фонды, в валюту, а не в инвестиции и не в рост. Речь идет о знаменитом «бюджетном правиле», когда нефтегазовые доходы от превышения цены нефти в 40 долларов (когда-то 92 доллара) будут складываться про запас вместо того, чтобы тратить. На них будет покупаться валюта.
Вроде бы так и нужно, а как же еще? На самом деле – огромная деформация.
Сначала бизнесу и имуществу населения не даем расти, изымая у них слишком много из заработанного в бюджет. А потом эти взятые с боем деньги сами не вкладываем, отправляя вместо инвестиций в валюту, за рубеж.
Чудесная конструкция экономики, у которой вечно выкачивают наружу деньги, ее кровь, и еще требуют: «Расти, милая, побыстрее!».
Что еще на нашей путеводной карте? Красным, ярко помечено – «государственный долг». Источником роста инвестиций, а потом и доходов бюджета мог бы стать госдолг не в 15 – 16% ВВП, как нам обещает Минфин в 2018 – 2020 годах, а хотя бы в 25 – 30% ВВП, что тоже безопасно, особенно если он финансируется во многом за счет внутреннего инвестора. В быстро растущем Китае в 2018 – 2020 годах госдолг будет больше 50%, в Индии, ставшей всех опережать, выше 60% (МВФ). Все финансовые источники – под рост, под скорость модернизации.
Но мы после 1998 года никак не можем прийти в себя, преодолеть психологическую травму, связывая с госдолгом только дефолты, инфляцию, вывоз капитала (его и так вывозят в огромных количествах), но не используя его так, как это делается повсеместно — для поддержки роста.
На нашей карте есть еще большая гора – Банк России. Когда бюджет – серенький и он осторожничает, но при этом Центральный банк доступным кредитом и снижающимся процентом стимулирует экономический рост, всегда есть надежда на то, что впереди – высокая динамика национального хозяйства. Но в нашем случае это не так. На бюджет накладывается «умеренно-жесткая денежная политика» Банка России, высокий процент и любовь к сильному рублю. Всё вместе, с учетом санкций в доступе к международному рынку капиталов, скорее, тормозит, а не поддерживает рост.
Это так называемое «великое финансовое замораживание», в котором стынет российская экономика.
В ней, чтобы расти по-настоящему, вся надежда на внешние факторы, на то, что мировые цены и спрос на нефть и другое экспортное сырье будут выше, чем ожидается. А еще на то, что больному хочется жить, и он будет как-то сам восстанавливаться, не забывая о финансовой помощи, оказываемой из бюджета оборонно-промышленному комплексу, зерновому хозяйству, фармацевтике и некоторым другим точкам «опережающего роста».
Что делать, куда деваться, как говорили когда-то в русских деревнях? Перед нами карта холодного, боязливого бюджета, пытающегося всем объяснить, что чем осторожнее он будет, тем лучше условия для роста экономики, особенно в условиях жесткого кредита. Но это все слова, а бюджет – это дела и деньги. Их-то сколько?
И доходы, и расходы консолидированного бюджета (центр + регионы + внебюджетные фонды) в 2018 – 2020 годах будут находиться в пределах 32 – 36 трлн рублей. В валютном эквиваленте Минфин оценивает их в $500 – $580 млрд (в 2013 году – примерно $800 млрд). Это небольшая величина. В любой из стран «Большой семерки» доходы «общего правительства» выше. Бюджет США примерно в 12–14 раз больше.
На что пойдут эти деньги? Куда на карте растечется эта денежная река? Первое, что замечаешь — некоторое ослабление силового аспекта в структуре расходов консолидированного бюджета. На национальную оборону, безопасность и правоохранительную деятельность в 2013 году приходилось 16,8% расходов «общего правительства», в 2016-м – 18,5%, в 2020-м планируется 14,1%.
Чуть меньше станет «общегосударственных вопросов». Их доля в расходах сократится с 6% до 5,7%. Зато обслуживание государственного и муниципального долга вырастет до 2,9% расходов в 2020 году вместо 1,7% в 2013-м. Если сложить все эти статьи, то видно, что государство решило стать чуть дешевле в сравнении с временем до кризиса (2013 год).
Правда, мы не знаем, не перенесена ли часть расходов в другие части бюджета (данные закрыты). Когда оборонные предприятия докапитализируются, чтобы покрыть убытки и кредиты, или получают процентные субсидии из бюджета – это, по сути, военные расходы. То же самое, если социальные расходы, связанные с силовыми структурами, финансируются из обычных статей.
Относительно меньше станет вложений в национальную экономику (от 13% расходов в 2013 году к 12,2% в 2020-м). Зато чувствуется попытка оживления социальной части бюджета. Именно в том самом важном для нас куске финансов, за который мы бесконечно торгуемся с государством.
Всем известно, что был провал в финансировании образования. В 2016 году на эти цели тратились 9,9% расходов консолидированного бюджета вместо 11,4% в 2013-м. На 2020 год планируется 10,7%. То же в финансировании ЖКХ, культуры и кинематографии – налицо попытка после спада во время кризиса приблизиться к уровню 2013 года.
В здравоохранении вместо 9,2% в 2013 году намечены 11,5% в 2020 году. Виден рост затрат в части «социальной политики» (пенсии, социальное обеспечение) с 34,6% в 2013 году до 34,9% в 2020 году. Как раз тот случай, когда доли процента стоят десятки миллиардов.
В целом, если взять «социальные статьи» консолидированного бюджета, то в 2013 году на них приходилось 61,8% расходов, в 2016 году – 60,1%, в 2020 году – 63,2%. Намерения чуть развернуть денежную реку в сторону населения очевидны.
Стоит ли аплодировать? Встать и петь гимны? Нет, потому что экономика очень хрупка, крайне зависима от внешних факторов, пляшущих, как на сковородке, и еще тысячу раз может все перемениться. Но это реальная картина – пассивный, не блещущий стимулами бюджет, пытающийся стать в 2018 – 2020 годах чуть более социальным.
Самое главное для нас, что это не бюджет опережающего развития и не бюджет страны, собирающейся расти со скоростью выше среднемировой. Скорее бюджет, крадущийся по неровной дороге и пытающийся не провалиться в яму.
Мы можем уважать старания государства, пытающегося стабилизировать экономику и чуть подбодрить граждан, но должны понимать, что «экономическое чудо» в России, если бы оно состоялось – это совсем другая, более агрессивная финансовая политика во всех ее ипостасях: налоги, пошлины и тарифы, государственные расходы, госдолг, кредит, процент, валютный курс, амортизация, инвестиции.
Автор – заведующий отделом международных рынков капиталов ИМЭМО РАН
