Цивилизация
После выборов президента в 2018 году стране предстоит сделать крайне серьезный и гораздо менее предсказуемый выбор — как менять экономику, которая практически перестала расти еще до «крымской весны» и «войны санкций». Или где взять деньги, если опять пытаться ничего не менять. Резервные фонды близки к исчерпанию, как и возможности России существенно нарастить свои доходы при нынешнем состоянии экономики и перспективах мировых цен на энергоносители.
Внешние ограничители нашего развития более или менее понятны. Из-за санкций мы будем существовать в условиях ограничения доступа к международным финансовым рынкам и западным технологиям в большинстве ключевых для России отраслей экономики, в том числе в нефтегазовом секторе и металлургии. Шансов на радикальный рост мировых цен на нефть и производных от них цен на газ в обозримом будущем тоже не просматривается. Слово «импортозамещение», кажется, покинуло лексикон российских чиновников так же быстро, как вошло в него. Импорт продовольствия в России начал стремительно восстанавливаться, как только прекратил падать рубль.
Если ничего не менять в своей экономике, Россия просто проест резервные фонды и вынуждена будет прибегнуть к массовой эмиссии необеспеченных денег.
Или начать палить золотовалютные резервы, которые на начало последнего докризисного 2014 года составляли 509 миллиардов долларов, а сейчас героическими усилиями Банка России сохраняются на достойном уровне чуть меньше 420 миллиардов долларов. Но ради их сохранения пришлось пойти на самую радикальную и либеральную экономическую реформу за все последнее время: с осени 2014 года Россия живет при свободном курсе рубля, который больше не заключен в заранее назначенный валютный коридор и не регулируется массовыми валютными интервенциями.
Вопреки алармистским прогнозам, именно эта мера спасла стране золотовалютные резервы и обеспечила относительную стабильность и предсказуемость курса рубля.
<1>Проблема в том, что популярных экономических решений в арсенале правительства не осталось. Если не повышать пенсионный возраст, уже через 8–10 лет при сохранении нынешнего соотношения работающих и пенсионеров даже без роста средней продолжительности жизни у государства не останется денег и на страховые пенсии. А накопительную пенсионную систему создать так и не удалось — пенсионные сбережения Россия по политическим и экономическим причинам замораживаются четвертый год подряд. Да и вообще уровень бедности в стране, стремительно растущий в последние три года, еще сильнее уменьшает шансы россиян самостоятельно накопить хоть что-нибудь на старость.
Предстоит что-то решать с налоговой системой. С 2001 года в России действует один из самых низких в мире подоходных налогов — 13%, да еще и при плоской шкале, когда все платят по одинаковой ставке. Но на фоне продолжающегося имущественного расслоения все громче голоса сторонников того, чтобы богатые платили подоходный налог по более высокой ставке. Нужно что-то придумывать с региональными налогами — на местах ситуация с деньгами еще более печальная, чем в федеральном бюджете, а возможности заимствований для подавляющего большинства наших регионов ограничены их слабой платежеспособностью.
Вообще вся российская налоговая система, своеобразным символом которой стала система «Платон», явно не стимулирует отечественный бизнес к активным инвестициям. При этом у правительства есть большое искушение латать бюджетные дыры за счет увеличения, а не уменьшения налоговой нагрузки на бизнес и граждан. Резкое падение рубля, какое-то время позволявшее нам в кризис наращивать доходы от экспорта в рублевом эквиваленте, по сути, закончилось год назад. И положительное сальдо торгового баланса стало стремительно сокращаться.
В том числе поэтому российские экономические чиновники все последние месяцы хором поют песни о том, как хорошо было бы ослабить рубль — ради спасения госбюджета.
В последние годы обвально падала капитализация ведущих российских компаний — даже начавшийся во второй половине 2016 года рост не смог компенсировать этого падения. Для нефтегазовой экономики без всяких санкций наступили не лучшие времена. Тот же «Газпром» планировал несколько лет назад выйти к 2017 году на капитализацию в триллион долларов, а по факту на начало этого года не дотягивал даже до 60 миллиардов. Самая дорогая российская компания — «Роснефть» — в начале 2017 года стоила меньше 70 миллиардов долларов.
100 самых дорогих российских компаний, по данным «РИА Рейтинг», все вместе стоили 635 миллиардов долларов — для сравнения, у одной Apple капитализация достигает 800 миллиардов. Facebook дороже самой дорогой российской компании в семь раз.
Так что новая мода российского правительства — на «цифровую экономику» (31 июля 2017 года кабинет министров даже утвердил на этот счет федеральную программу), — возможно, последний шанс для России не превратиться в страну третьего мира по уровню экономического развития.
Из 150 стран мира по уровню экономического развития — показатель ВВП по паритету покупательной способности на душу населения, который считает Всемирный банк , — Россия занимает 43-е место. По сопоставимому уровню реальных доходов и реальной заработной платы — 50–55-е место. По индексу социального развития ООН — 65-е. По уровню жизни пенсионеров — 78-е. По обеспечению комфортным жильем — примерно 80-е. По ожидаемой продолжительности жизни — 90-е. По качеству здравоохранения — 119-е. И только по качеству образования у России 30-е место в мире. При этом по своим политическим амбициям Россия явно претендует на позиции в первой десятке, если не в пятерке.
Чтобы не скатиться в долгосрочную нищету и отсталость, России придется всерьез начать заниматься своей экономикой, которая в последние годы явно обитала где-то на задворках «геополитики».
Надо, наконец, создать условия для развития малого и среднего бизнеса (долгие годы все, по сути, ограничивается только разговорами) — чтобы больше людей могли прокормить себя сами, создать рабочие места и уменьшить социальную нагрузку на государство. Надо остановить тенденцию сокращения числа учителей и врачей, ухудшения качества медицинской помощи — в этих сферах как раз без государственной поддержки не обойтись. Милитаризация экономики — это мы хорошо знаем и по советским временам — не приводит к устойчивому экономическому росту и не создает достаточного количества рабочих мест.
Идя на прошлые президентские выборы шесть лет назад, Путин обещал создать к 2020 году в России 25 миллионов новых рабочих мест. Это обещание явно не потеряло актуальности. Несмотря на официальные реляции по поводу низкой безработицы, само государство признает, что от 15 до 30 миллионов россиян заняты в теневой экономике. Точнее, государство просто ничего не знает об их занятиях. Так что скрытая безработица в России может оказаться в разы больше той, которую нам показывает Росстат.
Повышать пенсионный возраст, корректировать налоговую систему, сохраняя баланс между интересами пополнения бюджета и стимулом для развития бизнеса, уменьшать долю государства в экономике, создать людям условия для достойной работы за достойную зарплату — все это неотложные задачи российского государства в новом политическом цикле после президентских выборов.
Бессмысленно рассуждать, являются ли санкции барьером или, наоборот, стимулом для российских реформ. Эти реформы просто пора начинать делать — эпоха «экономической стабильности нулевых» в ее прежнем виде закончилась безвозвратно. Давно настала пора превратить российскую экономику из смеси бензоколонки и военного завода в современную, гибкую высокотехнологичную, инвестирующую преимущественно в человеческий капитал, а не в пушки и танки.
В экономике военного завода с регулируемыми государством ценами, тотальным дефицитом, планированием всего и вся вручную при постоянном срыве этих планов мы уже пожили в Советском Союзе. Тогда никакие ракеты, танки и «геополитическая мощь» страну от развала не спасли.
