Цивилизация
Рубен Зарбабян, колумнист, один из первых сотрудников «Газеты.Ru»
День, когда он уверенной походкой вошел в аудиторию 333 журфака МГУ (ныне там кафедра новых медиа) и твердым почерком вывел на доске «dolboeb.livejournal.com», я помню как вчера. Худой, с выразительным прищуром через сползшие очки, он разговаривал с нами, студентами, на нашем языке. И все незамедлительно на него подписались.
Познакомились мы чуть позже, занятии на третьем. В тот день Антон Борисович разбирал форматы онлайн-контента и для примера, как ни в коем случае нельзя писать новостные заметки, привел вот эту.
После занятия я подошел к нему и принялся яростно доказывать, что с текстом все нормально.
«Послушайте, вы защищаете ее так, будто сами написали!» — в какой-то момент не выдержал Носик. Я признался, что так и есть, он рассмеялся.
Потом мы долго гуляли по факультету, обсуждали рунет и «Газету.Ru» — Носик ведь был ее первым главным редактором в 1999-м.
Та инкарнация, правда, просуществовала всего несколько месяцев, после чего ее купил ЮКОС и позвал другую команду. А Носик сосредоточился на «Ленте». Хотя, наверное, фраза «сосредоточился на чем-то» к нему не слишком применима.
Антон Борисович был невероятно вовлечен во все области человеческой жизни. Резонансные политические события, технологические новинки, научные прорывы, футбольные матчи, премьеры фильмов, лекции, концерты — стоило где-то произойти чему-то интересному, и он был всегда там, в первом ряду, с планшетом и/или смартфоном, через который велась прямая трансляция в фейсбук.
Сколько проектов он вдохновил, соосновал, консультировал, обеспечил кадрами, скольким просто помог раскрутиться за 0 рублей — не поддается исчислению.
Носик был нашим первым лидером мнений, и к этому статусу он относился с исключительной серьезностью.
Все, о чем он писал в своем блоге, проверялось и перепроверялось. С информацией он работал великолепно — недаром он в честной, конкурентной борьбе выигрывал Кубок «Яндекса» по поиску — и всегда ссылался на источники, а рекламные посты явно выделял от остальных.
Он начал заниматься благотворительностью до того, как это стало модным, и, что важно, до того, как приобрел большой достаток (лишних денег у него в общем-то никогда и не было). Его Pomogi.org был одним из пионеров в этой области, основанным еще в самом начале «сытой» части нулевых.
Лично у меня довольно быстро появился повод познать широту его души. Когда в октябре 2004-го меня уволили из «Газеты.Ru» из-за неудачной шутки в трансляции футбольного матча, Антон был одним из первых, кто меня поддержал. (Согласитесь, от члена общественного совета Еврейского конгресса требуется известная смелость, чтобы поддержать человека, уволенного «за фашизм».) Так вот у Антона Борисовича ее тоже было в достатке. В комментариях к моему посту об этом, кстати, звучит тема 282-й статьи недобрым предзнаменованием. Кто бы мог в тот момент предположить, что из нас двоих осужденным по ней окажется он.
Кстати, Антон Носик был патриотом. Возможно, самым цельным и настоящим из всех.
Он никогда не опускался до того, чтобы считать всех врагов нынешней власти своими друзьями. Особенно ярко это проявлялось в дискуссиях, связанных с Украиной. Как бы он ни хотел нанести врагу еще один удар #прямосейчас, он ни на секунду не упускал из виду общую картину — редкое по нынешним временам умение. Благодаря ему он выигрывал почти все споры, в которых участвовал.
Еще Антон Носик был сионистом. В хорошем смысле этого слова. То есть не из тех, с обычной русской фамилией, у которых при этом в дальнем углу дома ларец, в ларце — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а внутри яйца — израильский паспорт.
Антон Борисович всюду ходил в кипе, и всем своим видом как бы говорил: «Да, я еврей. Есть вопросы?»
Вопросов не было ни у кого, кроме Следственного комитета в прошлом году. В последний раз мы встречались на следующий день после объявления приговора по ч. 1 ст. 282 УК РФ. Я мельком упоминал про ту встречу здесь, но умолчал, что в «Дом 12» мы, конечно же, поехали вместе и пятьсот грамм заказали на двоих. Потом, правда, заказали еще. Я подбросил его домой на Новинский только в четвертом часу.
Нам, конечно, скажут сейчас, что он умер из-за наркотиков и алкоголя. Ничего нового: сколько себя помню, Носика попрекали ими, и как обычно, он ничего не делал больше других, а просто был откровеннее, только и всего.
Но большинство его ровесников, стоявших у истоков русскоязычной сети, давно отошли в тень, обзавелись халдеями и тихо монетизируют статус отцов-основателей через баннерные сети, издательские дома и пиар-агентства, которыми владеют. Размеренно-спокойное течение их жизней ничего не в силах встрепенуть. И все живы-здоровы!
Только Антон Носик все эти годы не прекращал работать руками в публичном поле. Он был везде и говорил обо всем. Как Первый канал, только с одним-единственным сотрудником. Это очень изматывает, требует неимоверных моральных и физических усилий. Таких людей никогда не было в избытке и не будет. Можно как угодно относиться к его личности и конкретным идеям, но никому не придет в голову отрицать, что с потерей Антона Борисовича наш коллективный разум стал слабее.
Юлия Таранова, журналист, советник Khodorkovsky Foundation
Мы познакомились с Антоном, когда мне было лет 20, — я только вернулась из Парижа, хотела заниматься журналистикой, но абсолютно не знала, как и что в жизни делается. Мы c Антоном и Леной Нуряевой пили в «Маяке» до утра (именно она прислала мне сегодня сообщение о том, что он умер от остановки сердца). Антон много рассказывал, расспрашивал, он искренне интересовался и влюблялся в людей — активно, в абсолютно разных.
Он был человеком, который построил медиа, на которых мы выросли, — «Ленту», «Рамблер», но я ни разу, ни разу не почувствовала высокомерия или пренебрежительного отношения с его стороны. Мы были друзьями. Мы были его бедными друзьями-студентами, институтками, которым он иногда оставлял деньги на завтрак. Что мы с ними делали? Мы завтракали шампанским. Как Антон.
«Умничка, птица, солнце мое», написал он мне, когда в Financial Times вышел мой первый репортаж о коррумпированных московских чиновниках.
Он мог бросить мне сообщение «Привет, просто хотел сказать тебе, что ты прекрасна» и пропасть на полгода.
Он хотел, чтобы мы были уверены в себе, деятельны, свободны и счастливы. Единственное, о чем я жалею сегодня, — это неотвеченные сообщения, недоцененные советы, несказанное «Антон, я люблю тебя» в «тот самый момент», когда оно должно было быть высказано.
Нет, не единственное. Я жалею, что мы сильно поссорились из-за его высказываний по Сирии. Я жалею, что не была на суде над ним. Антон Носик — человек, который научил меня верить действиям, а не словам. Научил меня тому, что деньги — не для покупки вещей, а для добрых дел.
Антон снимал меня с подоконника и колол мне успокоительное, когда я готова была кинуться вниз из-за нелюбимой работы. Антон — тот человек, который приехал ко мне, когда я училась в Оксфорде, и который читал мне Исайю Берлин, главного оксфордского социалиста, пока я пыталась научить его скучной игре в крокет.
Я бесконечно жалею, что он больше не напишет «Привет, счастье мое, ты как?» и что я больше никогда не смогу обнять его, как бы мы ни ссорились, как бы я ни была с ним несогласна, как бы мне ни хотелось его побить, обругать и услышать в ответ «Счастье мое».
Антон Елин, журналист, колумнист «Газеты.Ru»
(916) 558-320... Я не знаю, что делать с телефонами ушедших коллег, друзей, приятелей, знакомых. Стирать? Просто нажать «Удалить контакт»? У вас получалось? У меня нет. Ни разу. Я знаю, что контакты так просто не удаляются из памяти, так что я и не пытаюсь. И не важно, близкие они, полные, обезжиренные, оголенные... Не могу.
Моя книжка в телефоне, которую я сейчас рассеянно пролистываю, с каждым днем все больше напоминает аккуратно выстроенный в алфавитном порядке некрополь.
Алимов Гаяз, Гаррос Саша, Дейч Марк, Монро Влад...
Между Монро и Речкаловым был Носик. Даже два.
Задолго до знакомства с Антоном меня водил по Парижу его отец Борис Носик. Водил образно (я слушал его постоянную рубрику «Прогулки по Франции» на Radio France International), передачи, честно говоря неоднозначные. Но Борис обладал одним несомненным талантом. Он так описывал встречу Ахматовой и Модильяни, что казалось, ты и был тем баскским платком, который в тот майский вечер 1910 года снес с шеи кулак ревнивого Гумилева, сопровождавшего Ахматову в «Ротонду». Эффект присутствия. Он для меня многое значит, намного больше фактологической точности.
Борис был соткан из приблизительностей. Антон был полной противоположностью, он намеренно говорил и писал так, чтобы слить половину изданий в мусорку. Чтобы не прозвучать там, где звучать неприлично.
Если Носик-старший всегда оставлял меня sur notre faim (неудовлетворенным), с Антоном я обожал говорить на темы дня. Не было ни одного раза, чтобы я не забывал, зачем и по какому поводу я ему звоню. Это первый признак того, что мне человек по-настоящему интересен.
Комментарии его практически никогда не выходили. Это второй для меня знак качества. Я знал это. Поэтому и любил с ним общаться. Червь нашей журналистики — цензура — и тогда, и сейчас делает свое дело. Перерабатывает органику в продукт жизнедеятельности. И Антон, прекрасно это понимая, говорил всегда так, чтобы этому червю плюнуть в упругие щетинки его склизкого тела.
В этом была определенная упертость Носика. Он никогда не хотел никому нравиться. Более того, я замечал в нем какую-то отчаянную попытку маргинализировать и себя, и свои мысли. Человек чуть более гибкий сказал бы все то же самое, но так, что все были бы довольны. Носик говорил и действовал так, чтобы быть шнобелем. Носик он симпатичный, слегка глуповатый и женский. Шнобель — это то, кем Носик, может, и не был, но кем он всегда мечтал быть. Поэтому и комментарии о Сирии, например, он не удалял даже по требованию суда. Упертый. Шнобель. Это черта тоже симпатичная мне. Я в ранней юности мечтал, чтобы за мной гнался КГБ. Но он не гнался, зараза.
Он ведь поэтому и dolboeb.
dolboeb никогда не делает ничего, чтобы просто быть на слуху.
Но он был на слуху. Когда воскресным утром я услышал о посте Варламова в Facebook, обо всех этих запоях, этот никнейм Антона застрял у меня на устах. И, главное, как «вовремя». Люди, которые готовят здесь «пакет Яровой» для интернета и собираются тестировать систему контроля рунета, должны вздохнуть с облегчением. Теперь их не размажут по стенке. По крайней мере так, как это сделал бы контакт «Носик Антон Борисович» — не размажут.
...Саша Гаррос, Рамазан Рамазанов, Боря Раскольников, Вадим Речкалов, Фатима Салказанова...
Телефонная книжка — это самый очевидный образ времени. Которое не пощадит никого.
Вы уже вычеркнули из своей номер (916) 558-320... ?
Я опять не смог.
