Цивилизация
Синхронный — в течение двух дней — разрыв отношений десяти государств суннитского Ближнего Востока с Катаром спровоцировал крупнейший дипломатический кризис в регионе как минимум с начала этого века.
На этом фоне резко увеличилась угроза превращения Ближнего Востока в центр войны не только регионального, но и мирового масштаба. Схожие опасения, кстати, ранее вызывал конфликт в Донбассе — во время наиболее горячей его фазы.
О масштабах дипломатического кризиса говорит не только синхронный разрыв дипотношений с Катаром мощными государствами региона, которые долгое время считались если не его союзниками, то надежными партнерами. Среди них — покровитель суннитского арабского мира Саудовская Аравия, а также ОАЭ и Египет.
Дипломатические конфликты между суннитскими странами случались и прежде, однако не в такой тревожной обстановке. Но на сей раз исламский мир накрывает волна военных конфликтов: в Сирии, Ираке, Йемене, с оговорками — в Ливии. От них зависят все участники нового дипломатического конфликта. Кроме того, Катару объявлена экономическая блокада, а Саудовская Аравия — единственная страна, с которой Катар имеет сухопутную границу и через которую может получать продовольствие по суше. К тому же именно Катар стал важнейшей региональной информационной державой, создав телеканал «Аль-Джазира», влиятельнейшее СМИ исламского Востока.
Не случайно Дональд Трамп назначил лично главу Госдепа Рекса Тиллерсона своим спецпредставителем на переговорах по урегулированию кризиса вокруг Катара.
Напрямую вовлечена в этот конфликт и Россия.
С эмиром Катара, шейхом Тамимом бен Хамадом Аль Тани почти сразу после дипломатического демарша поговорил президент России Владимир Путин. Эмир отказался прилететь в США по приглашению Трампа, объяснив это нежеланием покидать страну, пока с нее не снята блокада, но отправил в Москву своего главу МИДа. Тот прибывает в Россию 10 июня. Таким образом, наша страна уже вовлечена в процесс дипломатических консультаций вокруг Катара — в довесок к традиционному сирийскому направлению.
До сих пор война в Сирии воспринималась российскими обывателями как далекая и чужая, прорываясь в наше медийное пространство только печальными сообщениями об отдельных убитых военных советниках или громкими репортажами об успехах армии Асада и концертами в Пальмире.
Даже теракты с российским самолетом в Египте, а потом и в питерском метро не заставили россиян считать, что угроза национальной безопасности усилилась из-за участия России в сирийском конфликте.
Подавляющее большинство наших граждан до сих пор не отдают себе отчета в том, что война в Сирии — лишь маленький фрагмент сложной и длительной битвы за господство в исламском мире. И что действия России в Сирии делают нас одним из участников этой битвы — со всеми вытекающими последствиями.
Россия в Сирии воюет в союзе с шиитским Ираном и близким к шиитам алавитским режимом Башара Асада. Это давние противники суннитских стран Персидского залива, дружно разорвавших отношения с Катаром, в том числе из-за подозрений в его «предательстве» — тайных связях с Ираном.
О предельной серьезности ситуации свидетельствуют и две беспрецедентные террористические атаки на Иран 7 июня: террористы напали на парламент страны и мавзолей вождя иранской исламской революции аятоллы Хомейни. Итог — 13 погибших и более 40 раненых. Главное — это первые теракты с участием смертников в Иране со времен установления там Исламской Республики в 1979 году, то есть почти за 40 лет. И первые, ответственность за которые взяло на себя запрещенное в России «Исламское государство». Кстати, одно из обвинений в адрес Катара со стороны бывших суннитских партнеров заключается в том, что страна финансировала ИГ (организация запрещена в России) и его союзников.
О шоке в Иране говорит тот факт, что его власти впервые не возложили ответственность за происшедшее на Израиль.
Для России ситуация усугубляется тем, что большинство наших мусульман — сунниты. Между тем как раз против суннитов воюет армия Асада и наши военные вместе с ней.
На днях западные СМИ сообщили о том, что руководство ИГ предупредило своих сторонников на Западе о необходимости избегать мест массового скопления людей. Потому что в этих странах обещаны «практически ежедневные» террористические атаки. Среди таких стран значится и Россия.
Это тот случай, когда даже словесные угрозы надо воспринимать предельно серьезно: ИГ охотно берет ответственность за любые теракты, навешивая свою вывеску на любое злодеяние под экстремистскими исламистскими лозунгами. Эта схема бесчеловечного пиара работает. Наезд фургона на толпу в центре крупного города или стрельба в парламенте вызывают моментальный медийный эффект по всему миру.
Если Россия попытается создать некую коалицию из Катара, Ирана и Турции на Ближнем Востоке, призывы к террористическому «джихаду» внутри России, вполне вероятно, усилятся. К тому же в случае с Катаром уже бывало то, что мы называем «цветными революциями»: там монархии Персидского залива просто меняли власть с помощью военных переворотов.
Осознают ли сегодня российские политики, что значение фразы «выиграть войну в Сирии» становится все менее понятным для всех непосредственных участников конфликта?
Даже если Асад удержит власть, это не гарантирует безопасности самой России. Более того, формальная военная победа над ИГ (а она вполне реальна, террористы рискуют потерять в ближайшем будущем свои «столицы» в Ираке и Сирии — Мосул и Ракку) скорее, наоборот, приведет к всплеску терроризма в других частях мира. Побежденные исламистские группировки с большой долей вероятности перейдут к тактике точечного террора, а экстремисты из стран бывшего соцлагеря потянутся с Ближнего Востока на родину.
Сирия — лишь один из театров военных действий в большой межмусульманской войне. Россия вступила в нее, скорее, из желания вернуться в число ведущих мировых держав и заглушить негативный для себя международный эффект от Украины. Но ближневосточный конфликт сложнее и уж точно с гораздо более долгой историей, чем зашедший в тупик донбасский.
<3>В разных военных коалициях там уже задействованы около 70 стран — каждое третье государство планеты. Отголоски этой войны терактами долетают до Европы и до России.
Ведущим мировым военным державам надо будет координировать усилия в сложном диалоге ради сдерживания враждующих друг с другом мусульманских стран. России в этой войне не стоит однозначно принимать какую-либо из сторон — хотя бы потому, что у нас самих живет около 30 млн мусульман и демографические тенденции таковы, что их будет становиться больше и по количеству, и по общей доле населения.
Кризис вокруг Катара дает России еще один шанс прекратить бессмысленную и крайне опасную конфронтацию с Западом и частью мусульманского мира.
И, конечно, всем претендующим на роль международных игроков державам надо заканчивать широко распространенную практику делить террористов на своих и чужих. Пока «великие державы» не перестанут использовать экстремистов разных мастей в своих геополитических играх, Ближний Восток будет оставаться главным очагом угрозы, которая может вылиться в полноценную горячую третью мировую войну.
