Цивилизация
Глава комиссии Совета по правам человека (СПЧ) по миграционной политике Евгений Бобров считает, что «хиджабный спор», который возник между главой Чечни Кадыровым и министром образования Васильевой, должны регулировать сами субъекты Федерации. Ситуацию, заявил он, «нужно обсудить на самом высоком уровне… и, наконец, решить. Потому что недопустимо, когда одни считают так, другие по-другому, и потом радикальные мнения озвучиваются».
Вроде бы звучит вполне разумно: содружество народов России предполагает разность культур, а следовательно, и унификация поведения в школах, единый дресс-код, единый формат преподавания являются насилием над многообразием жизненных практик. В конце концов, не зря Россия по форме государственного устройства называется федерацией.
И если федеральный центр никак не хочет отдать регионам основную долю собираемых в них налогов, то уж на такие мелочи, как ношение национальной одежды в школах, точно мог бы смотреть спокойно.
В определенной степени он так и смотрит. Доказательством служит хотя бы реакция пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова на предложение Боброва. По его словам, в Кремле не хотели бы становиться одной из сторон разговора вокруг темы с ношением хиджабов в школах. «Существовали разные форматы подхода к этой теме, — говорил Песков. — Вы знаете, что были и судебные варианты, если я не ошибаюсь, Ставропольский край, Мордовия. Тогда были соответствующие решения Верховного суда известные. Есть такой вариант, есть иные варианты, несудебные. Но еще раз повторяю, сейчас мы не хотели бы становиться стороной этого вопроса».
Однако на деле речь идет не только и не столько о национальных традициях, сколько о единстве государственного организма.
В случае с хиджабом есть один важный нюанс: это не национальная одежда и не просто элемент культуры. Это не этнический, а религиозный символ.
Можно сколько угодно говорить, что религия — неотъемлемая часть нашего общества, но если она становится школьной обязанностью, это вступает в противоречие с идеями светского государства.
Явное благоволение власти к одной из религий (в нашем случае православной, примеров чему достаточно) не могло не побудить представителей других религий претендовать на свою часть влияния на умы и настроения граждан. Как только светское государство перестает быть нейтральным по отношению ко всем конфессиям, явно выделяя одну, то рано или поздно возникает вопрос: почему одним можно, а другим нельзя? Который, собственно, и задает сегодня глава Чечни. И что ему ответить? Решайте сами, что в школах носить и изучать?
В проникновении религии в школы и шире — в управление страной — кроется еще одна большая проблема. В российском обществе сегодня обостряется болезнь нарочитого и даже избыточного стремления к архаизации, которая почему-то представляется в качестве «традиционных ценностей». Утверждается, что если так жили наши предки, то, значит, это правильно и для нас.
Архаизация отношений в обществе — процесс крайне опасный. Здесь речь идет о внедрении практик прошлого и отказе от значительной части достижений эмансипации в широком смысле этого слова. Отказе от таких вещей, как свобода совести, слова, да и прочих свобод, которые понимаются как неотчуждаемые права любого человека.
Школа — один из основополагающих институтов современного государства. От того, как, в каком виде и чему учат наших детей, зависит будущее страны лет через двадцать.
Можно ли учить в школе Закон Божий и читать суры из Корана? Разумеется, в рамках общего развития, можно. Даже невзирая на то, что в Конституции церковь отделена от государства, а атеисту полагается вроде бы столько же прав, сколько буддисту. И теоретически право на преподавание в любом случае будет спускаться на местный уровень и даже на уровень конкретного учителя из конкретной школы. Как в мордовском селе Белозерье, где учителя отказывались ходить без хиджабов на уроки.
Преподавать можно что угодно, но единство школьного образования — это единство государства. Это то самое единство ценностей — хоть традиционных, хоть нетрадиционных. Это как вопрос языка делопроизводства (разумеется, не национального языка, а именно делопроизводства), выпуск единой валюты и единая юрисдикция. Если в регионах будут другие законы, другие школы и другие суды - возникает вопрос: а что в них общего?
Потому потерю контроля государства над школой и замещение гражданских, государственных ценностей ценностями условно религиозными приветствовать странно.
Фокус в том, что никакого внятного и четко сформулированного запроса на такую архаизацию у обычных людей нет. Но почему-то многие политики популистского толка именно так понимают «настоящие» народные чаяния — как стремление к упрощению, как насаждение примитивных обрядов, как навязывание культов. И, разумеется, как ложное понимание диктата воли воображаемого большинства.
На ровном месте формулируется крайне опасный тренд, который ведет к общественному расколу по этнорелигиозному принципу.
Последнюю четверть века наши политики провели в поисках условий для построения гражданской нации. Или хотя бы консенсуса, на основе которого люди на данном географическом пространстве не убивают друг друга, а живут в мире и гармонии. Пока поиски идут не очень успешно, зато поводов дополнительно не любить друг друга выдумывается много. И школа — не место для экспериментов такого порядка.
