Цивилизация
На фоне бурных политических событий последних дней гибель 15-летних подростков в Псковской области отошла на задний план. Между тем случившееся в поселке Струги Красные свидетельствует, что и до нашей страны докатился пугающий мировой тренд последних лет — молодеющий одиночный терроризм. Вспомним многочисленные расстрелы школ в США, вспомним и недавнюю стрельбу в Мюнхене — всякий раз виновниками трагедии становились психологически неустойчивые молодые люди, а то и подростки. Все эти юные брейвики без особой идеологической накачки, зато активно пользующиеся современными технологиями и потерявшиеся между реальностями — виртуальной и нет.
Что особенно печально для наших спецслужб: они к этому вызову, похоже, оказались не готовы. Впрочем, российские правоохранительные органы в этом плане не сильно отличаются от зарубежных коллег.
Предметом непрестанной заботы спецслужб и у нас в стране, и за рубежом остается борьба с терроризмом, но как только дело касается обычной человеческой трагедии, здесь они зачастую оказываются бессильны, а то и безответственны.
Причем это вопрос не столько к самим сотрудникам правоохранительных органов, которые просто решают поставленные перед ними задачи всеми доступными средствами. Это вопрос к тем, кто эти задачи ставит. К тому, правильно ли они расставили приоритеты.
Ведь до сих пор на самом деле непонятно, что же произошло под Псковом. Представляли ли подростки реальную опасность для окружающих? Можно ли было предотвратить их гибель? А главное – правда ли, что никто из людей в погонах и без них даже не попытался сделать это?
Со стороны кажется, что силовики подошли к решению проблемы по лекалам стандартной антитеррористической операции, но точно ли это был самый адекватный способ?
Судя по тем обрывкам информации, которая появляется в СМИ, среди привлеченных к операции не нашлось ни профессиональных психологов, ни переговорщиков, а единственными, кто держал с подростками контакт, оказались полицейские, которые через громкоговорители призывали их сдаться. Вряд ли это самый эффективный вариант.
Дети вели прямую трансляцию происходящего с помощью социальных сетей, но уровень знания взрослыми современных технологий оказался на уровне способности отправить SMS о том, что «стрельба будет дорого стоить». Между тем можно было попытаться найти другие, более привычные этому поколению способы вступить в коммуникацию. Этим же SMS, кажется, исчерпывается и уровень понимания подростковой психологии.
Спустя три дня после трагедии остается стойкое ощущение, что гласному расследованию произошедшего помешает пресловутая ведомственная солидарность: может быть, внутри ответственных ведомств и пройдет какой-то разбор полетов, но обществу о его результатах не сообщат. Хотя уже должны были сообщить — тела подростков выданы родителям для захоронения. Тем более в этом деле нет ни намека на гостайну и национальную безопасность, поэтому быстрая и открытая экспертиза на предмет того, какие именно пули найдены в телах подростков, могла бы снять самые жуткие подозрения.
Конечно, нельзя снимать ответственность с подростков — не таких уж и несмышленых, между прочим, — за то, что они решили поиграть «в войну». Чиновники и силовики объективно в тяжелом положении: после той же мюнхенской трагедии к Ангеле Меркель было много претензий в связи с тем, что она не отправилась в столицу Баварии лично, но позиция канцлера была неумолима и очень похожа на ту, что занимают сейчас наши власти: нельзя создавать излишний ажиотаж вокруг преступления.
Но довольно странно, что в стране, где защита детей возведена в ранг чуть ли не национальной идеологии, трудности взросления (пили, курили, бесились в интернете), по сути, объявили единственным источником трагедии. Как будто бывают «легкости взросления».
Профилактические меры, исходящие от нашего государства, хорошо известны и однотипны до гипертрофированности: контролировать интернет, принудительно тестировать на наркотики или вот — как вариант — сообщать в следственные органы о детях, ведущих «половую жизнь». Не ясно, как это все можно реализовать; не ясно, может ли это помочь; ясно только, что силовики хотят прибрать к рукам и эту сферу жизни, явно не обладая соответствующими компетенциями; детей хотят не понимать, а «обезопасить»; к идее неизбежных репрессий государство хочет приучить с младых ногтей.
