Цивилизация
Пожалуй, самое впечатляющее в речи Райкина — то, что он не сказал ничего принципиально нового. Сказанное им настолько очевидно и бесспорно по сути, что противники Райкина не придумали ничего лучше, как обсудить сложную финансовую ситуацию в возглавляемом им театре «Сатирикон», которая и подтолкнула режиссера обрушить град критических стрел на культурную политику российских властей.
Мол, таким нехитрым образом он выбивает себе дополнительное финансирование, чтобы в случае чего прослыть обиженным властью борцом за творческую свободу.
Даже c учетом того, что это меркантильное объяснение может иметь под собой некоторые основания, оно вряд ли может быть исчерпывающим. Потому что говорил Райкин о тех проблемах, которые реально существуют в сегодняшней России вне зависимости от финансового положения его театра.
О нарастающей угрозе новой цензуры. Об отсутствии на этом фоне цеховой солидарности в творческой среде. О все более активном вмешательстве в культурную жизнь со стороны государства и профессиональных борцов за нравственность.
Да и первый звоночек для самого «Сатирикона» прозвучал еще в феврале, и был он не про деньги, а про намерение Виталия Милонова проверить на гей-пропаганду среди несовершеннолетних райкинский спектакль «Все оттенки голубого». Который в афише, естественно, сопровождается плашкой 18+, но может ли это успокоить таких, как депутат Милонов?
«Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность», — сказал, в частности, Райкин. — Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна — дистанцируется».
Удивляет, что констатация очевидных фактов и все более навязчивых тревог, которые возникают у любого, кто следит за российской культурной жизнью, выглядит почти что фрондерством и производит такой сильный эффект.
В прежние времена важнейшим из искусств было для нас, как известно, кино — теперь искусство не замечать очевидное. И когда кто-то из деятелей культуры неожиданно показывает себя недостаточно его освоившим, это способно вызвать целый скандал с комментариями вплоть до пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова.
Песков, разумеется, заявил, что никакой цензуры в России нет. Но есть госзаказ. «Естественно, если государство дает деньги на ту или иную постановку, государство вправе обозначить ту или иную тему, государство заказывает произведения искусства на ту или иную тему», — сообщил он журналистам. А если и нет госзаказа, то найдется антиэкстремистское законодательство, о котором Песков тоже не преминул вспомнить.
Проблема в том, что в стране, где доля государства в экономике составляет примерно половину, а по некоторым оценкам, и все 70% (это не говоря о частных лицах, персонально связанных с первыми лицами государства), довольно странно говорить о равнозначных и параллельных культурных мирах. В одном из которых правила задает государство, а в другом процветает свобода творчества на частные деньги.
К сожалению, экономическая эволюция нашей страны не дала сформироваться реально независимым от власти институтам. Сначала это отразилось на политической жизни, параллельно привело к огосударствлению медийной сферы, теперь вот во всей красе проявляется в области культуры.
И в последнем случае это будет иметь, пожалуй, самые тяжкие последствия. Потому что искусство без интеллектуальной, творческой автономии угасает.
Сам Райкин заявил: «У власти столько соблазнов, вокруг нее столько искушений, что умная власть платит искусству за то, что искусство перед ней держит зеркало и показывает в это зеркало ошибки, просчеты и пороки этой власти».
К сожалению, руководство нашей страны в своей практике пока прекрасно обходится без использования этой азбучной истины. Так что особо надеяться на такие воззвания к ней не приходится. Тем более что услужливые комментаторы интерпретировали и эти слова незамысловато: дескать, денег хочет.
Хотя это, скорее, вопрос к нашему обществу, которое поразительно быстро приняло самую простую и даже примитивную интерпретацию рыночной логики, навязанную ему сверху: кто платит — тот и заказывает музыку. Хотя платить просто больше некому.
Утверждение этого принципа началось довольно давно, но после присоединения Крыма приобрело совсем уж гротескные формы. Видимо, сыграло свою роль повышенное чувство солидарности с властью, пошедшей на этот популярный шаг: если ей теперь надо наступать на свободу художественной жизни — ну, пусть наступает, Крым-то наш.
Хотя в реальности никакой политической опасности свободные художники, конечно, не представляют. Единственный политический смысл борьбы с ними — в том, чтобы лишний раз мобилизовать свой электорат: мы снова воюем с врагами, поддержите нас. Ну и, где возможно, сэкономить бюджетные деньги, конечно, тоже: оптимизация — святое дело.
Характерно, что особую тревогу у Райкина вызвали группы «оскорбленных граждан», призванные олицетворять собой «большинство» общества. Это новая ситуация, на которую обратил внимание и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, заметивший в интервью НСН по поводу выступления худрука «Сатирикона», что «если с обкомовскими цензорами можно было справиться, что-то прийти, объяснить… а вот диктат толпы — это ужасно».
Такая ситуация действительно новая не только политически, но и исторически. Десятилетиями и веками правительство было «главным европейцем» с точки зрения донесения культурных ценностей. Теперь претендует на то, чтобы стать таковым в плане следования рыночным законам.
Но самой нашей культуре это грозит глобальным кризисом, если не уничтожением, поскольку на нее идет наступление с тех моральных позиций, на которых стоят желтые издания и ток-шоу для домохозяек.
Конечно, в какой-то перспективе такое давление на культуру может дать обществу даже оздоровляющий эффект, поскольку будет учить коллективной солидарности и ценностному самоопределению. Но до того, как это случится, общество может просто не дотянуть, уничтожив само себя в процессе этой самозваной культурной революции. И на выходе это будет уже совсем не та великая русская культура, буквально пронизанная борьбой и противоречиями, которой так гордятся «оскорбленные граждане», как правило, о ней мало что знающие за пределами курса старшей школы.
