Цивилизация
Весной нынешнего года подмосковный активист Ян Кателевский был задержан за фотосъемку здания Раменского ОВД. В изъятых у него вещах остался невыключенный диктофон, на которой были записаны разговоры с сотрудниками полиции, а потом и беседы полицейских с судьей, которая позже приговорила Кателевского к 12 суткам административного ареста. На этой неделе аудиозапись была опубликована в интернете и произвела настоящий фурор. Из нее выяснилось, что, во-первых, по мнению полицейских, «нельзя жить по законам Российской Федерации», а во-вторых, судья рада помочь им в соблюдении «своих законов».
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сообщил, что даже в Кремле «обратили внимание» на скандальный эпизод, но тут же уточнил, что «это вопрос правоохранительных органов, а не наш».
Действительно, история не самая значительная, почему ей должен заниматься глава государства? Но, кажется, вовсе не случайно запись получила такой широкий резонанс среди пользователей сети. В ней услышали пример не частного злоупотребления, а общей практики «решения вопросов», давно утвердившейся в стране.
Новостной поток из куда более масштабных событий как бы сам несет гражданина к выводу, что раменская история — лишь маленькая деталь огромного пазла.
Вот обыскивают дом начальника Федеральной таможенной службы. Пачки с валютами разных стран на фоне шкафа, набитого галстуками; трогательная картинная галерея и портретом хозяина. По версии следствия, все это богатство — результат «крышевания» контрабандистов, с которыми таможенники вообще-то должны бороться.
Тем временем продолжается раскрутка «дела следователей». Высокопоставленных офицеров Следственного комитета, по сообщениям СМИ, среди прочего подозревают и в том, что они имели отношение к бандам «черных риелторов», спаивавших одиноких хозяев квартир, чтобы по дешевке купить, а потом продать жилье уже по рыночной цене.
Что это — пресловутое «самоочищение», о котором писал в своем твиттере пресс-секретарь СКР Владимир Маркин; взаимные чистки, устроенные правоохранителями, или банальная межведомственная война, цель которой — передел сфер влияния?
Краткосрочный пиар-эффект в преддверии выборов довольно очевиден: идет чистка рядов, борьба с коррупцией, неустанный поиск оборотней в погонах. Но вот было дело подмосковных прокуроров, якобы «крышевавших» нелегальные игорные заведения, — и где, выражаясь словами президента, «посадки»? К слову, оно также раскручивалось в канун думских выборов, пять лет назад.
Чем больше таких дел, тем сильнее ощущение, что чистка, может, и идет, а чище не становится.
И именно поэтому свидетельства, подобные раменской аудиозаписи, кажутся не вопиющим казусом, а печальной обыденностью.
Нельзя сказать, что большинство наших сограждан испытывают высокое доверие к правоохранительным органам: по опросам социологов, вместе с судами они стабильно находятся в нижней части рейтинга доверия к институтам. В большинстве своем люди считают, что в группе риска или «политические»; или «свои», в одночасье ставшие «чужими»; или те, кто имел неосторожность перейти дорогу кому-то богатому и влиятельному.
Однако каждое новое дело то о связи самых высоких чинов «с ворами в законе», то о причастности к банде «черных риелторов» или к контрабанде алкоголем невольно подтачивает уважение и к правоохранительным структурам, и к судебно-правоохранительной системе в целом. Классическая фраза Глеба Жеглова о том, что работа государства оценивается не по количеству воров, а по умению их обезвреживать, все-таки не универсальна. Система должна еще уметь предотвращать появление новых.
Государство тем не менее пока предпочитает усиливать давление на «политических». Создается впечатление, что именно по «своим законам» из раменской аудиозаписи отменяют периодически митинги, в том числе против «законов Яровой». Создается впечатление, что это мера на будущее. Пока поддержка власти велика, а протестная активность, напротив, крайне слаба, нужно сделать привычной мысль, что митинг — снова нежелательная форма протеста. Как в нулевые, когда каждое 31-е число Триумфальная площадь становилась ареной боев между активистами и полицейскими.
Только цена стараниями уходящего состава Госдумы выросла в разы: не несколько суток административного ареста, а годы тюрьмы.
Пока же каждый подобный случай: что запись в Раменском, что решение суда по митингу, что вскрывающийся масштаб коррумпированности высоких начальников — лишний раз убеждает людей, что законодатели и законоисполнители у нас уважают закон преимущественно на словах.
Целесообразность или собственная выгода раз за разом оказываются выше закона. Испорченная репутация институтов, отвечающих за соблюдение законов, в итоге разрушает и ценность самих законов. Если она девальвирована донельзя в среде элиты, почему остальные должны уважать такой закон? Так, увы, и расшатывается та самая государственность, о которой на словах все так пекутся и которую так усиленно защищают все новыми репрессивными законами.
