Цивилизация
Депутат, как известно, живет не только в рамках общечеловеческого хронотопа «день да ночь — сутки прочь», но и по особому депутатскому времени, называемому также электоральным циклом. Различие депутатского времени и общечеловеческого в том, что первое может быть сокращено или увеличено искусственным путем: так, срок работы VI созыва Государственной думы сперва сократили на полгода (перенеся выборы с декабря на сентябрь), потом еще на две недели (перенеся выборы с конца сентября на середину).
До последнего момента предполагалось, что финальная весенняя сессия 2016 года продлится до середины июля, дабы успеть рассмотреть и принять все то, что должно было быть рассмотрено и принято. Но 17 мая палата приняла постановление, сокращающее время ее работы до 25 июня.
Тут надо понимать, что парламентские недели бывают трех видов: пленарные, когда происходят пленарные заседания и заседания совета Думы (то есть, собственно, депутатская работа), так называемые «комитетские», когда заседают комитеты, комиссии и фракции, и недели «работы с избирателями», когда в Думе никого нет, а чем депутаты заняты — неизвестно (работа с избирателями — понятие туманное).
При этом в комитетские недели тоже особенно никто не работает, поскольку руководители комитетов, дабы, как выражаются в сети, два раза не вставать, предпочитают назначать свои заседания на пленарные недели, когда есть шанс собрать хоть кого-то (приехали на пленарное, заодно и родной комитет посетили).
Это сильно снижает вдумчивость парламентской работы, но зато оставляет много свободного времени для чего-то более увлекательного, чем законотворчество.
Последнее пленарное заседание прошло 20 мая, а очередной пленарный период, последний в этом созыве, с 6 по 25 июня.
Объясняется такое сокращение рабочего времени обычно тем, что депутаты стремятся поскорее попасть на свои избирательные участки. Альтернативное объяснение для любителей конспирологии и политического коварства: «Оппозицию лишают возможности использовать думскую трибуну в агитационных целях».
На самом деле никакой «оппозиции», могущей забраться в Большой зал на Охотном Ряду и там прокричать нечто свое, заветное, не существует: представителям системных партий доступна куда более заметная трибуна — телевизионная, а внесистемных в Думе нет (закрывать сессию на полмесяца раньше ради одного Дмитрия Гудкова при всем уважении к нему как-то избыточно).
А вот для членов «Единой России», которым нечем особенно порадовать избирателя в личном качестве, на пользу как раз думская активность, ибо она закрепляет в глазах телезрителя их иерархический статус.
За «Единую Россию» голосуют не потому, что она хорошая или делает полезное, а потому, что там начальники сидят, следовательно, за них голосовать положено.
Но беда в том, что законодательная деятельность как таковая — само присутствие новостей о новых законах в информационном поле — является для избирателей раздражающим фактором. Государственная дума никогда не была особенно популярна (в июле 2011 года, по данным Левада-центра, ее деятельность не одобряли 65% респондентов, в мае 2015-го — 50%, в марте 2016-го — 54%, в мае 2016-го — 56%). Законотворческий активизм VI созыва привел к тому, что чем больше депутаты мелькают перед глазами, тем хуже к ним относятся (одно из свидетельств тому — низкие результаты медийных фигур на праймериз «Единой России», московские звезды равно раздражают и региональное начальство, и провинциального избирателя).
С практической точки зрения сокращение пленарного времени обозначает, что обе отмеченные нами в прошлом выпуске тенденции — «принимай закон, вокзал уходит» и «любой сомнительный проект оставь новому созыву» — в равной степени усиливаясь, разрывают парламентскую повестку на части.
Понимание того, что если не сейчас, то уже никогда, привело к невиданному в думской практике явлению — принятию законопроекта раньше намеченного срока (позже плана — сколько угодно, но вот раньше — это редкость).
Антитеррористический пакет Яровой — Озерова был принят в первом чтении 13 мая (а не 18-го, как предполагалось). От первого до второго чтения, по думскому регламенту, должно пройти 30 дней. Это правило не всегда соблюдается (палата может своим решение сократить его до 15, или пяти, или даже трех дней — такие случаи не редкость), но тут проект обширный, претензий к нему много (в частности, правительство возражает против нормы об обязательном хранении всего трафика сетевыми операторами), поэтому 30-дневный срок закреплен в постановлении о принятии проекта в первом чтении.
Даже 13 июня — уже зона риска, учитывая, что на золотые часы последних пленарных заседаний будет много претендентов.
Проект Яровой — с одной стороны, ее личная победа в очередном раунде партийной борьбы, которая чуть было не лишила ее мандата и перспектив попасть в новую Думу. Окончательная победа и попадание по-прежнему не гарантированы, но заданный на глазах всей страны вопрос президенту во время «прямой линии» и последовавшее триумфальное принятие очередного репрессивного закона — яркие признаки аппаратной и политической живучести.
С другой — собственно текст проекта представляет собой компиляцию из пожеланий различных спецслужб (в основном ФСБ), активного законотворца последних лет — Совета безопасности — и собственных фантазий депутата и сенатора о наилучших способах ужесточения объективной реальности ради защиты граждан от исходящей от них террористической угрозы.
Политико-правовая эклектичность проекта (запрет на выезд — совсем не такая заветная мечта ФСБ, как принято думать, ее мечта — чтобы все смутьяны уехали и больше их не беспокоили) и привела к тому, что он не был принят с той скоростью, с какой обычно принимаются репрессивные инициативы, а рассматривается в соответствие с регламентными нормами, даже когда это угрожает переносом на следующий созыв.
Когда проект продвигается одним ведомством, точно знающим, чего оно хочет, законотворческий процесс протекает шустрее.
Минюстовские поправки в законы «Об общественных объединениях» и «О некоммерческих организациях», дающие определение политической деятельности, после некоторой заминки были приняты в первом чтении 20 апреля с довольно издевательским сроком предоставления поправок — до 10 мая (нет лучше занятия на праздники).
Всего медийного шумного «бунта благотворителей» с писанием писем президенту, петициями, выступлениями в СМИ и соцсетях хватило только на то, чтобы слегка оттянуть срок второго чтения и провести несколько уточняющих поправок, защищающих от участи иностранного агента так называемые «социально ориентированные НКО» — в первую очередь благотворительные фонды, активно сотрудничающие с Минздравом в написании новых законов и правовых норм в своей сфере (что, считает Минюст, есть политическая деятельность). Проект был принят во втором и третьем чтении 20 мая, уже одобрен Советом Федерации и направлен президенту.
Пакет поправок о декриминализации ряда статей УК, внесенный Верховным судом и принятый в первом чтении еще в феврале, не обещает, как мы писали, скорого прогресса и принятия до конца сессии. Меж тем кроме перевода побоев и злостной неуплаты алиментов из уголовных в административные правонарушения,
процесс подготовки пакета ко второму чтению скрывает одну из тех невидимых миру драм, о которых знают только парламентские инсайдеры.
Глава комитета по гражданскому и уголовному законодательству Павел Крашенинников с 2008 года продвигает так называемую поправку «день за два» — зачет времени, отсиженного обвиняемым до суда, в срок назначенного ему наказания с коэффициентом от 1,5 до 2, в зависимости от строгости режима в приговоре. Действующее сейчас общее правило «день за день» останется только для тюрем, колоний особого и строгого режима.
Если эта норма появится в нашем уголовном законодательстве, на свободу выйдет больше людей, чем по последней амнистии (по некоторым подсчетам, около 100 тысяч).
Попытка провести эту новеллу отдельным законопроектом застопорилась сперва из-за опасений, как бы Ходорковский (признан в РФ иностранным агентом) раньше времени на волю не вышел, потом проект был принят в первом чтении в феврале 2015 года и опять застрял.
Говорят, что безобразную поправку к ст. 222 Гражданского кодекса, разрешающую муниципальным властям сносить широко понимаемый «самострой» без решения суда, Крашенинников внес в том числе в рамках внутрипарламентского размена «you scratch my back and I scratch yours» (как выражаются наши американские партнеры).
Однако поправка в ГК прошла быстро, «ночь длинных ковшей» состоялась, первые жертвы уже получают первые компенсации, а городские власти — деньги за новые ларьки, а норма «день за два», так и не продвигающаяся, материализовалась в виде поправки ко второму чтению декриминализационного пакета (ибо гуманизация).
Стоило ли играть с дьяволом в карты? Поспеет ли гуманизация до конца сессии или перейдет к новому созыву, в котором еще неизвестно, окажутся ли нынешние интересанты и договаривающиеся стороны?
Из красочных подарков россиянам, которые может успеть преподнести нынешний созыв в оставшиеся ему дни, обращает на себя внимание законопроект, оформленный в стиле, который в Думе называется «братская могила».
Это инициатива, под которой подписываются либо все члены палаты (как было с «законом Димы Яковлева»), либо большая часть (закон об иностранных агентах, «анти-Магнитский закон»).
Проект закона «О внесении изменений в ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» и иные законодательные акты РФ» (в части совершенствования порядка изъятия земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения при их ненадлежащем использовании) подписан 138 депутатами (в их числе спикер Нарышкин, Сергей Неверов, Геннадий Кулик, Николай Гончар, Лариса Шойгу, Владимир Ресин, Ирина Яровая, Иосиф Кобзон) и сенатором Геннадием Горбуновым.
Это реализация идеи, высказанной в Послании президента 2015 года, — изъятие сельхозземель у собственников, использующих их не по назначению в течение двух лет, персональный проект Минсельхоза и главы его Александра Ткачева, бывшего губернатора Краснодарского края.
Есть мнение, что неправильные собственники — это не только лишние соседи крупных агрохолдингов юга России, но и дачные кооперативы, расположенные на землях непрофильной категории.
В заключении профильного комитета по гражданскому и уголовному законодательству прямо сказано, что «проблема ненадлежащего использования в большей степени касается земель, расположенных в непосредственной близости от крупных городов». В заключении правительства задается вопрос, как будет выглядеть «отчуждение недвижимого имущества в связи с принудительным изъятием и прекращением прав на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения» —
то есть куда девать дачные домики, бульдозером сносить или как-то иначе?
Без сомнения, эти шероховатости могут быть сглажены ко второму чтению, которое как раз намечено на июнь. В первом чтении остроумный проект был одобрен 15 апреля. Решится ли Дума VI созыва сообщить избирателям, что их самопостроенные городушки имеют не больше прав на существование, чем ларьки возле метро, или передаст эту привилегию новому созыву? Следим, как говорится, за развитием событий.
