Цивилизация
Спустя 14 лет после начала пенсионной реформы государство, похоже, начинает ее заново. В конце апреля появились сразу две концепции реформирования пенсионной системы. Одна от Минфина, другая от Минэкономразвития. Причем они существенно противоречат друг другу, хотя обе составлены представителями так называемого либерального блока правительства, дружно ненавидимого «государственниками», для которых любые реформы являются покушением на скрепы.
Документ Минфина из шести пунктов предусматривает: повышение пенсионного возраста (до 65 лет и для мужчин, и для женщин — с шагом 6–12 месяцев в год), полную отмену пенсий работающим россиянам (сейчас их выплата приостановлена из-за бюджетного кризиса в стране), отказ от компенсации льгот из бюджета, лишение учителей, медиков и творческих работников права на досрочную пенсию.
Еще одно предложение финансового ведомства — отменить с 2019 года обязательную накопительную часть пенсии и создать на ее месте квазидобровольную, на которую будут идти не взносы в ПФР, а собственные сбережения людей. Подробности перевода накоплений в добровольный формат изложены в презентации ЦБ и Минфина, которая направлена отдельным чиновникам Белого дома и администрации президента. Минэкономразвития в своих наработках, наоборот, предлагает сохранить обязательную накопительную пенсию.
Пенсионная реформа — наглядный пример того, как российское государство не только не в состоянии последовательно провести какую-нибудь реформу, но даже не может солидарно сформулировать внятную стратегию ее реализации.
Пенсионные накопления россиян, вопреки обещаниям государства, замораживались три года подряд.
В результате эти деньги пошли сначала на экстренное финансирование Крыма (никто же не ждал его присоединения, включая саму российскую власть). А теперь еще и на финансирование полуразоренной финансированием сочинской Олимпиады и других заведомо неокупаемых проектов с невозвратными кредитами госкорпорации Внешэкономбанк — ему дадут в 2016 году 150 млрд рублей наших пенсионных накоплений.
Только что фактически назначенный главным ответственным за реформы (председателем Центра стратегических разработок) Алексей Кудрин заявил, что Россия еще может вернуться к устойчивому росту без болезненных реформ. Но как это сделать, непонятно. Нынешняя российская власть даже в куда более спокойные и богатые годы не смогла провести ни одной из начатых реформ, либо сворачивая их вовсе, либо много раз меняя условия по ходу игры, либо получая совсем не те результаты, на которые рассчитывала.
Так было с реформой госуправления, ограничивавшей число замов у министров и сокращавшей чиновников. Чиновников стало больше, а количество замов у министров давно ничем не ограничено.
Так было с реформой милиции-полиции, когда одни «оборотни в погонах» проводили аттестацию других. В итоге, кроме названия, толком ничего не изменилось, и сейчас, по сути, началась очередная реформа в виде отделения от МВД всех силовых подразделений и создания нового суперведомства Росгвардии.
Реформы медицины и образования вообще, кажется, были затеяны скорее для того, чтобы механически выполнить майские указы президента от 2012 года по росту зарплат в этих отраслях. То есть их целью было не столько увеличить доступность медпомощи и повысить уровень образования, сколько сократить количество работников этих отраслей. Поэтому не удивительно, что в итоге медицинской реформы, как сокрушается глава Счетной палаты Татьяна Голикова, медпомощь оказалась еще более недоступной, а смертность в стране выросла.
Реформы в России не получаются по вполне понятным причинам. Власть у нас привыкла работать пожарной командой.
Вся политика в стране исключительно реактивная, по принципу «горит — тушим».
А в последние годы, когда политика окончательно победила экономику и здравый смысл, все больше по формуле «обиделись — ответили».
Да и профессионализм за последние годы, кажется, давно уже не считается во властных кругах главным критерием. Немногочисленные профессионалы заняты сегодня все больше ликвидацией последствий большой политики. Они вынуждены, как это принято теперь говорить в России, «адаптировать экономику к новой реальности».
При этом никто в правительстве не знает, какая новая реальность возникнет завтра — не то что через месяц или через год.
Еще одна причина хронических неудач реформ в России в том, что они никогда не могут быть безболезненными для народа и не работают на рейтинг власти. Недавно в ходе ежегодного отчета правительства в Госдуме премьер-министр Дмитрий Медведев прямо заявил: «Мы не будем делать реформы за счет людей». То, что отсутствие реформ для людей уже не менее болезненно (согласно свежему опросу ФОМ, 79% россиян считают, что страна в экономическом кризисе, а доходы населения впервые с начала века падают почти полтора года подряд), власть, кажется, не особо волнует.
Рейтинг президента — единственный критерий оценки качества власти.
К тому же реформы требуют точно поставленных целей, разработанной стратегии, ведущей к этой цели, а потом долгой, кропотливой и слаженной работы власти под присмотром общества. Вместо этого у нас идет постоянная борьба ведомств за скудеющий бюджетный пирог, которая никакого отношения к реформам не имеет.
В общем, нам легче создать трудности и героически их преодолевать, чем заниматься скучными, рутинными, долгосрочными реформами, за которые еще и народ не похвалит. И только когда все разваливается окончательно, в стране происходит очередная революция, и начинаются новые героические попытки завести здесь государство и нормальную жизнь.
А Виктор Черномырдин великой фразой «Хотели как лучше — получилось как всегда», похоже, разом обозначил итоги всех бывших и будущих российских реформ.
