Цивилизация
Владимир Путин выступил на итоговом заседании Международного клуба «Валдай» по теме этого года – «Война и мир: человек, государство и угроза большого конфликта в XXI веке». «Валдайские речи» президента обычно программные, их ждут с интересом. Всем запомнилось его прошлогоднее выступление, когда он емко описал смысл посткрымской политики: «медведь ни у кого разрешения спрашивать не будет». Тогда Путин критиковал существующий однополярный мир и на уровне лозунгов призывал к созданию нового миропорядка, с активным участием России.
В этом году президент — уже на материале войны не украинской, а сирийской — наполнил этот призыв более или менее конкретным содержанием. Путин не просто напомнил об идее «широкой антитеррористической коалиции», создать которую он предложил на Генассамблее ООН, но и рассказал о плане по коллективному спасению Сирии. Главный мотив – объединить все усилия: и власти Сирии, и курдов, и сирийскую оппозицию, и западных партнеров. Организовать многоплановое сотрудничество и сделать выбор в пользу мира, для чего надо всем миром победить зло в лице ИГИЛ (организация запрещена в России).
И Россия в этом сотрудничестве готова взять на себя лидерство. Да и уже, по сути, взяла — а всех остальных призывает присоединиться.
«Если драка неизбежна, бить надо первым», — сформулировал президент.
Взятие лидерства в Сирии моментально отразилось и на внутренней российской жизни. В первую очередь, это гордость за страну, которая «наводит порядок» там, где другие не смогли. Как раз в день выступления президента социологи сообщили, что рейтинг Владимира Путина достиг исторического максимума – 89,9%. Респонденты отмечают, что одобрение в основном связано с нашими действиями в Сирии.
Рост рейтинга первого лица у нас, судя по цифрам, всегда связан с внешнеполитической деятельностью. Так, рейтинг президента начал расти весной 2014 года на фоне воссоединения Крыма и Севастополя с Россией. Предыдущий пик был в сентябре 2008-го (88%) — сразу после «принуждения к миру» Грузии.
Все согласно известной формуле российского министра внутренних дел Вячеслава Плеве про «маленькую победоносную войну», которая убережет государство от революции. Неясно, что насчет революции (как известно, Русско-японская война не спасла Россию от революции, а даже во многом ей способствовала), но от падения рейтинга президента, а вместе с ним и всей российской власти, которую он для многих россиян олицетворяет, – эта формула пока работает.
Впрочем, в своей «валдайской» речи Путин говорил не о маленьких войнах, а о перспективах войны большой, если мир не сумеет договориться о мире.
По словам президента, предчувствие войны сегодня всюду.
В заявлениях политиков: порог применения силы в последние годы сильно снизился – «кулаки идут в ход» по любому поводу. В экономике: «формирование экономических блоков путем навязывания своих условий сильнейшим игрокам, безусловно, не сделает мир безопаснее, а лишь заложит мины замедленного действия, почву для будущих конфликтов». В информационном пространстве: «агрессивно навязывается «единственно правильная» точка зрения и трактовка событий, подтасовываются или замалчиваются определенные факты. Мы уже все привыкли к навешиванию ярлыков и созданию образа врага».
При этом Россия в военной риторике, о которой говорил президент, не только не отстает, но подчас и опережает своих оппонентов.
Вот уже почти два года мы живем с военным настроением. Иногда даже кажется, что народу без боевых телевизионных сводок, эффектных видео Минобороны и геополитических баталий с соседями по всем фронтам становится грустно жить. Без этой «движухи» остается только удручающая реальность обыденной, трудной жизни, в которой успехов, мягко говоря, куда меньше, чем на сирийском фронте. И в масштабах страны, и в масштабах одного отдельно взятого обывателя.
Государство такого скучающего и беднеющего обывателя опасается, вот и старается вытащить для него новые зрелища. Особенно когда с хлебом проблемы. Подспудно играя и на глубинном российском заклинании «лишь бы не было войны». Страх перед большими потрясениями, которых наша страна за XX век пережила немало, так велик, что, играя на нем, можно довольно долго «не замечать» проблем внутри страны.
Проблема еще и в том, что война – дело непредсказуемое, и она легко может перестать быть «легкой». Так в свое время увязли на Ближнем Востоке американцы – пройдя путь от безусловной поддержки населением боевых действий до сильной усталости и раздражения. Так и в современной России за год с лишним граждане устали от «Новороссии». И взбодрила (или напугала) их только новая война — теперь подальше от российских границ. Что, с точки зрения политиков, даже лучше — народ может на слово верить в наши победы на ближневосточном фронте и в то, что только мы ведем борьбу за мир, а наши оппоненты готовятся к войне. И потому «бить надо первым».
Кроме того, это все же не рвущиеся кровные связи народа с рассорившимися семьями, с родственниками, которые не могут приехать друг к другу, с ожесточением между друзьями. Это вроде тоже важное, что-то более далекое, где нам надо победить, но не ощущая это кожей каждый день.
Как долго можно жить в такой боевой готовности? Советский Союз жил так десятилетиями, то и дело помогая сохранять режимы в далеких странах, ввязываясь в войны, лишь бы, дескать, не допустить больших потрясений, геополитических катастроф. Которые, тем не менее, все равно произошли. А сейчас они стали происходить еще чаще и мощнее. И все равно нам всем придется как-то и когда-то из этого выбираться.
