Цивилизация
Накануне приговора
Москва-столица практически не заметила того факта, что на недавнюю рабочую группу московской Комиссии по градостроительству в зонах охраны (в просторечии — Сносную) вынесли вопрос о сносе нескольких строений комплекса Московского картонажно-полиграфического комбината, что на Павелецкой набережной, 8.
На их месте, по замыслу преобразователей нашей суровой реальности из AFI Development, должен появиться новый жилой комплекс, совмещенный с остатками прежнего фабричного. Рабочая группа, как водится, преодолев большинством голосов мое «особое мнение», вынесла решение о сносе большей части комплекса. В 20-х числах октября ожидается заседание самой Комиссии, после вердикта которой к сносу можно будет приступить на деле. Между тем начало этой истории выглядело в проектных разработках куда более оптимистичным.
Путешествие на Павелецкую набережную
Поскольку на заседании рабочей группы не были продемонстрированы даже фотографии всех предназначенных к сносу фрагментов комплекса, а мои просьбы их показать привели только к сентенциям председательствующего о том, что «каждый вопрос можно завести в тупик», мне стали ясны две вещи.
Во-первых, вопрос, очень похоже, предрешен, городские власти договорились заранее с застройщиком о пределах допустимого сохранения, и ни те ни другие от договоренности не могут отступиться. В правильности этой версии меня убедили прозвучавшие на заседании доводы типа «этот корпус сносится из соображений экономической целесообразности».
Во-вторых, нужно все-таки повидаться с приговоренными. И я отправился на Павелецкую набережную.
С первой попытки экскурсия не задалась, поскольку стартовал я около полпятого вечера. Поскольку единственная транспортная артерия, связывающая центр Москвы с местом будущего жилого комплекса (набережная Москвы-реки, по которой тысячи автомобилистов ежедневно путешествуют с юго-востока в центр и обратно), к предсумеречному времени оказалась напрочь забитой.
Пока я дополз до Павелецкой набережной, успело уже стемнеть, поэтому осмотр приговоренных к сносу зданий отменился сам собой. Эти подробности я сообщаю потому, что они кажутся мне небезынтересными и для распорядителей московского градостроительства, и для гипотетических обитателей будущего жилого комплекса.
Честно говоря, мне невдомек, кто внушил девелоперам из AFI мысль построить жилой комплекс в хрестоматийной промзоне на юго-востоке от центра Москвы, на узкой полоске земли, зажатой между рекой и железной дорогой. Но мысль эта становится материальной силой.
Впрочем, московская недвижимость везде ценится, разница, видимо, только в норме прибыли. А норма эта, конечно же, зависит, от тех метров, которые сумеет выжать из территории застройщик.
А как покупатели будут потом до тех метров добираться, его ли это забота?
На следующий день я предусмотрительно выступил в поход заранее и до Павелецкой набережной добрался засветло. К моему большому удивлению, проход сквозь стоящий на набережной новый офисный корпус оказался совершенно свободным. А на заднем его дворе я сразу увидел калитку в заборе и беспрепятственно вошел на картонажную территорию.
Во владениях Егора Шлихтермана
Московский картонажно-полиграфический комбинат — не что иное, как бывшая фабрика почтенного московского предпринимателя прусского происхождения Егора Егоровича Шлихтермана.
Несколько строк уделил ему в своих хрестоматийных мемуарах его коллега Н.А. Варенцов: «Известный прядильщик… мне не понравился по своей напыщенности и хитрости, держал себя как настоящий пруссак».
В 1864 году Шлихтерман основал здесь, на окраине Кожевнической слободы, сплошь пропитанной за века ядовитыми выделениями и испарениями, прядильно-красильную фабрику. При ней, как сообщают историки московской промышленности, был оптовый склад, числилось 500 рабочих, в год производилось пряжи до ста тысяч пудов, товар сбывался в Москве. В начале ХХ столетия фабрика выпускала шерстяную пряжу. В 1925 году национализированная фабрика Шлихтермана была преобразована в картонажно-ящичную, в 1968-м переименованную в Московский картонажно-полиграфический комбинат.
Теперь, понятное дело, энтузиастов производства пряжи, картона или ящиков в Москве не сыскать, зато желающих построить на месте этих производств что-нибудь доходное хоть отбавляй.
Поэтому комбинат в ожидании своего сноса стоит полузаброшенный, и только в некоторых помещениях еще теплится какая-то жизнь. Но главное наследство (я не побоюсь сказать даже — сокровище) Шлихтермана цело. Бог весть, где они теперь: пряжа, картон и ящики — и все доходы от них. А вот здания фабричного ансамбля, выстроенные в последней трети XIX века, все налицо. Пока что.
Взору путника предстает прекрасный дом управляющего под зеленой крышей. Его обещают сохранить. Напротив еще одно строение в «кирпичном стиле», с выразительными деталями. Оно обречено, поскольку на его месте спроектирован пруд, по берегам которого должны прогуливаться счастливые новые аборигены.
Главное здание фабричного комплекса (строение 2) — сложной крестообразной формы, с башней в центре и замечательным коридором между двух параллельных корпусов. Сквозной коленчатый проход под башней выводит с одного фабричного двора на другой.
От всего этого весьма красивого и оригинального здания, словно предназначенного не то для «лофта», не то для культурного центра, по нынешнему проекту, должен уцелеть только один прямоугольный фрагмент.
Плюс башню обещают взять в сквозной каркас и передвинуть на 16 м, поскольку на историческом месте, в центре композиции, она мешает новым замыслам. Плюс фасад еще одного корпуса (снесенного), конечно, воспроизведут на новой постройке в виде аппликации.
В общем, от фабрики Шлихтермана остаются в этом раскладе рожки да ножки. А на месте снесенных зданий должны вырасти современные жилые призмы и параллелепипеды. И это все преподносится на Комиссии по градостроительству как пример того, что застройщик пошел навстречу пожеланиям экспертов.
Кстати, эксперт Кроленко, представлявший проект на заседании рабочей группы, как раз высказал пожелание сохранить крестообразное строение 2 целиком, а не в виде «ошметков».
Приключения проекта
История проектирования будущего бывшей фабрики Шлихтермана началась не вчера. Причем проектированием занимался один из ведущих архитекторов нашей современности. Еще в 2011 году архитектурная мастерская «Сергей Скуратов Architects» выиграла целый международный конкурс на концепцию жилого комплекса на Павелецкой набережной.
Как писали профессиональные критики, архитекторы предлагали создать здесь «своего рода кампус — удобный и стильный район, рассчитанный в основном на молодежь». Проект фигурировал даже в европейских профессиональных рейтингах лучших проектов по приспособлению старого «прома» к условиям новой жизни.
Год спустя проект был усовершенствован: понизилась этажность, повысилась плотность застройки, а все «сопутствующие» жилому комплексу функции оказались распределены по фабричным корпусам. Критики хвалили «стильное сочетание промышленной кирпичной архитектуры и кажущихся эфемерными современных объемов из стекла и металла».
Я не архитектурный критик и не могу оценивать качеств проекта Сергея Скуратова, но у него было одно несомненное достоинство: сохранение по максимуму старых фабричных корпусов, что и позволяло, собственно, создать стильное сочетание их с новыми.
Что же произошло за два года, что от сохранения по максимуму проект на Павелецкой набережной перешел к сохранению по минимуму, да и это выдается за достижение?
Если завтра пустырь?
К творчеству Скуратова можно относиться по-разному, можно хвалить, можно критиковать, но нельзя не заметить: это архитектор с именем и репутацией, он не враг себе и не имеет склонности портить собственные проекты, тем более выигрывавшие международные конкурсы.
И потому ничего другого не остается, как предположить, что метаморфозы проекта связаны не с архитектором, а с заказчиком и с вышеупомянутыми «соображениями экономической целесообразности». Понятно, что девелопер торопится начать строительство, пока кризис, который предсказывают экономические эксперты, всерьез еще не начался. И потому вопрос о сносе фабрики Шлихтермана выносится на городскую комиссию.
Аналогичный кризис 2008–2009 годов затормозил многие московские строительные проекты, а некоторые вовсе похоронил. Но многие старинные постройки успели снести, расчищая место под так и не состоявшиеся новостройки.
Стоит ли в этих условиях рисковать фабрикой Шлихтермана — весьма оригинальным и живописным комплексом промышленной архитектуры старой Москвы? Не получим ли мы на ее месте очередной пустырь, орошенный горючими слезами об упущенных выгодах?
И наконец, руководителям Комиссии при правительстве Москвы по градостроительству в зонах охраны стоит вспомнить, что в ее названии фигурируют зоны охраны объектов культурного наследия, а не зоны охраны интересов строительных компаний. И потому для комиссии было бы логично вернуться к тому варианту проекта, который по максимуму сохранял историческое наследие на реконструируемой территории.
Зря, что ли, он выигрывал международный конкурс?
Пролетая над гнездом девелопера
Как выглядит история фабрики Шлихтермана «с птичьего полета», на фоне прочих примеров редевелопмента старых московских фабрик и заводов? С середины 2000-х, когда резервы свободных площадок в историческом центре Москвы и его ближайших окрестностях были исчерпаны, именно «старый пром» стал главным городским резервом территорий для строительства офисных и жилых комплексов.
В девелоперских сводках замелькали названия «Голутвинская Слобода», «Новый Двор», «Фабрика Станиславского», «ЛеФорт», «Кадашевские палаты», «Даниловская мануфактура» и т.д. Степень гуманизма по отношению к исторической застройке в этих проектах была разной — от максимального ее сохранения до почти полного истребления.
Были и «компромиссные» варианты — как на «Красной Розе» (почитаемой экспертами по недвижимости одним из самых успешных девелоперских проектов за сравнительно быструю, в течение трех лет, окупаемость вложений), где большинство исторических корпусов попросту снесли, а затем часть построили заново.
Однако в общемосковском масштабе окультуренные территории «старого прома» пока не слишком велики: по экспертным данным, общая офисная площадь функционирующих реконструированных объектов составляет около 390 тыс. кв. м. Остальное — это пока как раз проекты и расчищенные стройплощадки.
На очереди несколько крупных объектов: ожидается, что в течение ближайших двух-трех лет произойдет реконструкция бывшей кондитерской фабрики «Большевик» на Ленинградском проспекте (с сохранением наиболее ценных объектов), завершится реконструкция «Армы» с легендарными газгольдерами (где пока что не было крупных исторических потерь), ЗИЛ и «Серп и молот» реконструкция грозит превратить не то что в новые комплексы, а в новые городские районы, причем ЗИЛ уже потерял ценное здание дореволюционного литейного цеха, никем не санкционированный снос которого городские власти никак не хотят расследовать.
Совсем недавно объявлено о грядущем строительстве штаб-квартиры «Роснефти» на месте бывшей Карандашной фабрики Сакко и Ванцетти и Бадаевского пивоваренного завода — это проект, который способен изумить своим размахом даже видавших всякое московских архитектурных экспертов.
Тем ценнее на фоне этого громадья планов выглядит к середине 2010-х годов каждый сохранившийся старинный аутентичный московский комплекс. Сломать легко, привычно и доходно.
«А мир устроен так, что все возможно в нем, но после ничего исправить нельзя».
Автор — координатор «Архнадзора», член Совета при президенте РФ по культуре и искусству
