Цивилизация
…Ее ждали весь день. Уже почти решили, что ее не будет. И вот, вместо пяти часов вечера, в половине одиннадцатого пошли первые сообщения, что закрытая встреча Путина и Порошенко в Минске началась. В первом часу ночи она завершилась, но о ее содержании на данный момент ничего не известно.
«Путин не допустит фиаско на Донбассе», — заметил недавно хорошо знающий натуру российского лидера человек. Но что будет означать фиаско, возникает вопрос. Отдать Донбасс Украине «просто так», без предусловий и письменно зафиксированных изменений? Какого рода изменения? Два языка, выборность должностных лиц, автономия, приближенная в правах к конфедерации?
И снова вопрос: какая конфедерация, какой язык? Там же кровь льется… Ну что ж, говорит другой собеседник, все федерации рождались на крови. «Придут люди со шлангами и смоют кровь…»
Да, это война. Если не война, то боевые действия. Если не боевые действия, то как минимум жестокое противостояние. Тут без жертв не бывает. Больно, но неизбежно. A la guerre comme a la guerre.
Цинично, даже жестоко. Но любой политик должен быть в меру циничен, иначе быстро запутается в разновекторных интересах и в итоге не сделает ничего. Ни хорошего, как говорил классик, ни даже дурного.
Политик должен уметь слушать и уметь жертвовать; уметь принимать и уметь отвергать; уметь скорбеть и уметь забывать. Недаром другой классик говорил, что «повелевать труднее, чем повиноваться».
Мудрость в том, чтобы уловить грань, за которой жесткость переходит в жестокость.
На Украине, если верить украинским и оппозиционным российским СМИ, начали гибнуть российские военнослужащие (жители России без погон гибнут там уже давно). Одновременно появились сообщения с украинской стороны о взятых в плен российских десантниках. В том числе совсем молодых ребятах, которые только-только начали служить. На этом фоне
возникает еще больше вопросов, которые придется распутывать или разрубать президентам двух соседних государств.
Первая группа: какова цена Украины для России? Чего мы хотим и к чему мы готовы? Россия потеряет минимум 100 млрд руб. от ассоциации Украины с Евросоюзом, заявил Путин в Минске. А от разрыва, по сути, отношений со всем западным миром Россия потеряет меньше? Именно из-за более плотных отношений украинского военного и аграрного секторов с ЕС (кои туда все равно не пустят, поскольку своя продукция имеется) российская экономика впадет в депрессию и стагнацию? Отнюдь. Она впадет (уже впадает) из-за отсутствия собственных технологий, собственных точек роста и создания добавленной стоимости. А нет их не из-за Киева с Брюсселем, а из-за собственной структуры экономики и отсутствия веры в российские горизонты…
Вторая группа вопросов еще более тяжелая: почему сообщения о русских на Украине, о «грузе-200» стали поступать именно в канун возможной встречи Путина и Порошенко?
По одной из версий — усилить переговорные позиции. Это нормальный прием в дипломатии, правда, возникает вопрос: чьи позиции? Российские — через доказательства того, что русские военные есть на Украине, поднять планку требований по Донбассу и начать торг с верхней границы возможного? Это на глазах-то Запада?
Украинские — через доказательства того же, а именно: что российские военные таки есть на юго-востоке и ведут там свою игру? Тем более странно, потому что показывает решимость России и загоняет возможное мирное урегулирование в тупик еще до начала каких-либо встреч.
Но главное, появление закрытых гробов на российской территории — это уже третья итерация ситуации на юге, которая свидетельствует не только, а может, и не столько о решимости Москвы отстаивать интересы русскоязычных, сколько о том, что конфликт все больше обретает свою логику. Первый поворотный пункт был на первой крови, второй — на осколках «Боинга», ныне — третий. Если подтверждаются факты гибели российских военных, то это уже не «они», где-то там, пусть и братья-славяне или злобные «западенцы».
Это уже наши ребята. Это уже наша цена. И это уже общее фиаско.
Пора начинать думать о мере и цене, которые Россия как страна, как сообщество человеческих жизней готова заплатить за украинскую федерацию. Или заставить Украину заплатить за два языка на Донбассе.
«Обвинять его будет содеянное — оправдывать результат», — провозгласил знаток человеческих душ и социальных пороков Никколо Макиавелли много веков назад. Какой результат оправдает происходящее ныне на юге? И, главное, удастся ли его достичь, сейчас ли в Минске или позже? Шансов ответить утвердительно у политиков остается все меньше.
