Цивилизация
Игорь Коломойский, губернатор Днепропетровской области, еще в начале июня высказал идею о строительстве стены на границе Украины и России протяженностью 1920 км. Сегодня идея обрела материальную силу в решении президента страны Петра Порошенко: как сообщил секретарь Совета национальной безопасности Украины (СНБУ) Андрей Парубий, погранслужба должна дать предложения по поводу того, как будут выглядеть «инженерные сооружения». Мотивируется это все необходимостью «нейтрализации диверсантов», пересекающих границу с российской стороны. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров попросил украинскую сторону объяснить, что понимает украинская сторона под намерением «закрыть границу» с Россией.
Славянское братство, разделенное «инженерными сооружениями», едва ли можно признать в принципе существующим. Как нет корейского братства: Южную и Северную Корею много десятилетий отделяет стена. Между США и Мексикой — в целях снижения потоков нелегальной миграции и контрабанды — тоже возведена стена. Существует «разделительный барьер» между Израилем и Палестиной. Стена на пакистано-афганской границе. Стена, которую построил Иран на границе с Пакистаном в историческом районе Белуджистан.
Стены строят и воюющие нации, и разделенные народы, и нации, считающие себя выше других наций, и государства, желающие остановить трафик людей, наркотиков, контрабанды, текущий из менее развитых регионов в более развитые. И страны, опасающиеся, что их граждане предпочтут чужую страну своей и убегут из нее. Бывают и стены двойного, даже тройного назначения — защищающие и от вторжения извне, в том числе чуждого культурно-идеологического влияния, и от «ухода на сторону». Такую роль играла Великая Китайская стена.
Существуют и виртуальные стены — невидимые, но прочные. Например, стена в головах россиян, придерживающихся демократических и антидемократических взглядов. Непонятно, где проходит «Чекпойнт Чарли», возможно, для существенной части населения — в Крыму.
Берлинская стена отделяла свободный мир от несвободного. Бегство в свободный мир оказывалось невозможными даже по дну реки Шпрее — там тоже были построены «инженерные сооружения». Люди гибли, но бежали: с 1961 по 1989 год погибли 172 человека, 60 тыс. были пойманы и оказались в тюрьмах, 5 тыс. человек все-таки оказались в Западном Берлине.
На границе двух миров отметились едва ли не лучшими своими речами лидеры евроатлантической цивилизации — президенты США Джон Кеннеди («Ich bin ein Berliner»), Рональд Рейган («Господин Горбачев, разрушьте стену!»), Барак Обама.
И вот светочи демократии на новый лад, украинцы, пытающиеся вот уже много лет в несколько приемов преодолеть пропасть между несвободным азиатским миром и миром европейской цивилизации, ищут решение проблемы в возведении стены с Россией.
Видимо, других технологий у них для нас (и себя) нет.
Отчасти — в техническом смысле — такие действия объяснимы. Фактически между государствами идет война. Соответственно, стена — это один из способов оборонительной стратегии. Но ведь очевидно и другое: такого рода стена — настоящий символ. Символ разделения — и надолго — двух «братских народов».
Когда-нибудь, если, конечно, это «инженерное сооружение» все-таки будет построено, ее придется ломать. И этот акт станет не менее символическим и важным в мировой истории, чем разрушение Берлинской стены. Потому что, надо признать это честно, будущая украинско-российская стена — это метафорическая демаркационная линия между Европой и современной Россией, которая от Европы удаляется — сознательно и семимильными шагами.
Россия потеряла Украину. И сколь бы диковатыми ни казались шаги нового руководства нашего западного соседа по строительству «великой украинской стены», эти действия очевидным образом спровоцированы и Россией.
Так что едва ли российскому МИДу стоит делать нарочито круглые от удивления глаза. Как не стоило удивляться недипломатической риторике и.о. министра иностранных дел Украины Андрея Дещицы. Виртуальные стены между двумя народами, увы, уже существуют. И чем дальше заходит украинский кризис, перешедший в мировой, тем они прочнее.
