Цивилизация
В 1990-х год в России был популярен такой анекдот.
После президентских выборов заходит к президенту председатель Центризбиркома:
— У меня две новости, хорошая и плохая. С какой начать?
— С плохой.
— Ваш соперник получил 51% голосов.
— А какая же тогда хорошая?!
— Вы признаны победителем.
Этот анекдот в России воспринимался однозначно: 51% — это реальный результат, а официальный результат, позволяющий признать президента победителем, иной, «подкорректированный». А если предположить, что никакой корректировки не понадобилось? Что 51% — это официальный результат? Возможно ли такое? А почему бы и нет? В США, например, возможно. Вспомним выборы 2000 года, когда победитель получил меньше голосов, чем побежденный. То же самое было в 1888 и 1876 годах.
Возможность такого результата определяется избирательной системой. Это может быть исключительным случаем, а может быть заложено в закон специально.
А теперь немного переиначим анекдот. После выборов в областную думу заходит к губернатору председатель облизбиркома:
— У меня две новости. Плохая — партия власти получила всего 34% голосов.
— А хорошая?
— Партия власти победила, у нее 62% мандатов.
Увы, это уже не анекдот. За последние четыре года из 75 региональных кампаний нечто подобное произошло в 38, то есть более чем в половине. Еще раз акцентирую внимание: 34% — это официальный результат. Забудем на минуту о фальсификациях, поверим на все 100% официальным данным.
Такая ситуация у политологов называется «сфабрикованное большинство». Сфабрикованное опять-таки не в смысле фальсификаций, а в том смысле, что искусственное, что против воли избирателей. Почему это происходит? Есть три фактора, каждый из которых определяется законодательством.
Первый фактор — в распределении мандатов участвуют только партии, преодолевшие заградительный барьер, и эти партии в сумме получили значительно меньше, чем 100% (например, на последних выборах в Ярославской области — 73%). Понятно теперь, почему наше законодательство стало таким «либеральным», что к выборам без всяких подписей и залогов допускаются десятки партий? И почему на региональных выборах не хотят снижать 7-процентный барьер, хотя и 5-процентный чрезмерен? А если есть еще голосование против всех, то оно тоже вносит посильный вклад, уменьшая долю голосов, полученных допущенными к распределению мандатов партиями. Например, если бы на выборах в Госдуму 2011 года от КПРФ, «Справедливой России» и ЛДПР по 2% ушло бы к господину Против Всех, то «Единая Россия» при тех же 49,3% голосов получила бы не 238, а 254 мандата. Понятно теперь, почему восстанавливают голосование против всех?
Второй фактор действует пока не везде, но с каждым разом во все большем числе регионов. Это метод делителей Империали. Метод, про который давно и точно известно, что он дает непропорциональное распределение мандатов, искажая пропорциональность в пользу партии-лидера.
Третий фактор — смешанная несвязанная система. Да, та самая привычная система, когда мы голосуем одним бюллетенем за кандидата в одномандатном округе, а другим — за партийный список. И одна половина депутатов избирается по одномандатным округам, а другая — по партийным спискам. И привычная нам система, которая называется несвязанной, очень благоприятствует партии, которая получает 35–45% голосов. Опыт показывает, что если за партию голосует 40% избирателей, то она выигрывает в среднем примерно в 70% одномандатных округов. И при несвязанной системе при соотношении пропорциональной и мажоритарной частей 1:1 даже при идеальном распределении мандатов в пропорциональной части обеспечивает себе 55% мандатов за счет мажоритарной части.
Теперь понятно, почему на выборы Госдумы возвращаются одномандатные округа?
А если результат партии власти еще снизится — до 30–35%? Тогда соотношения 1:1 может оказаться недостаточно. Но можно его изменить, как это только что сделала Госдума, приняв закон, разрешающий регионам снижать долю пропорциональной части до четверти. Теперь понятно почему?
Если непонятно, вот простой расчет. 30% мандатов по пропорциональной части x 25% + 60% по мажоритарной части x 75% = 52,5%.
Правда, есть опасность, что в крупных городах и 30% не будет. Что тогда делать? И тут найден выход: в Москве, Петербурге и региональных центрах вообще не обязательны партийные списки.
Это тоже содержится в только что принятом Госдумой законе. Можно проводить выборы чисто по мажоритарной системе. Как в не таком уж далеком прошлом: в 1997 году «список Лужкова» на выборах в Мосгордуму выиграл 26 одномандатных округов из 35 (74%), хотя в среднем за кандидатов из этого списка голосовало менее 30% избирателей.
Разумеется, есть способ изменить ситуацию. Другое дело, что партия власти в нем не заинтересована. А общество пока не готово ее к этому принудить.
Во-первых, надо запретить использовать метод Империали. Хотя бы потому, что он не соответствует закону, в котором говорится, что мандаты должны распределяться пропорционально голосам.
Во-вторых, надо снижать барьер до 3 или 4%.
Эти два шага сделать совсем легко.
Сложнее с третьим шагом. Надо отказываться от ставшей уже привычной смешанной несвязанной системы. Но не в пользу полностью пропорциональной, по которой мы дважды выбирали Госдуму и которую успели применить также в десятке регионов. Эта система лишает пассивного избирательного права граждан, не связанных с партиями (а также членов партий, которые по разным причинам не попадают в партийные списки), она сильно ухудшает связь между депутатами и гражданами, а также способствует бюрократизации партий.
Есть варианты смешанной системы, которые позволяют обеспечить пропорциональность представительства.
Когда-то считалось, что мы позаимствовали смешанную систему у Германии. Однако в Германии система другая (кстати, сами немцы называют ее не смешанной, а персонализированной пропорциональной). Нет, внешне система как будто та же: тоже два голоса, тоже одномандатные округа и партийные списки. Только процедура распределения мандатов иная. И результат получается совсем другой.
Так, блок ХДС/ХСС один раз получил более 50% голосов, и тогда у него было более половины мандатов. Но он неоднократно получал 45–49% голосов, и в этих случаях мандатов у него было меньше половины. Один раз СДПГ получила 46% голосов и довольствовалась 47% мандатов.
А по одномандатным округам там привычная картина. На последних выборах блок ХДС/ХСС выиграл в 236 округах из 299. Но на партийный расклад в бундестаге такой успех и раньше влиял мало, а теперь, после изменений, внесенных в закон в мае этого года, когда появились «выравнивающие мандаты», не влияет совсем. Другое дело, что Германия сейчас впервые ощутила чрезмерность 5-процентного барьера, из-за которого мандаты не получили две партии, набравшие 4,7 и 4,8% голосов.
Впрочем, если переносить германскую систему на российскую почву, то ее все равно надо и адаптировать, и совершенствовать. В том числе и в отношении одномандатных округов. Даже немецкие исследователи отмечают, что одномандатные округа плохо выполняют ту роль, которая им предназначена в персонализированной пропорциональной системе. А в российских условиях они будут в еще большей степени подыгрывать манипуляциям со стороны партии власти (например, она может попытаться получить некоторый выигрыш, выставив своих кандидатов как независимых).
Один из вариантов — заменить одномандатные округа на двух- и трехмандатные, но с одним голосом у избирателя. Не во всех регионах это получится, если сохранить требование, чтобы каждый регион имел отдельный округ. Зато ряд других регионов будет избавлен от разрезания на два-три округа — такая процедура всегда искусственна и таит опасность манипуляций.
Но главное — в территориальных округах в этом случае могут быть избраны не только представители партии власти (официальные или замаскированные под независимых), но и кандидаты от других партий.
И состав Думы окажется более представительным, в большей степени отражающим волю избирателей.
Поправки к проекту закона о выборах в Госдуму, направленные на эти изменения, поданы группой депутатов во главе с Дмитрием Гудковым. Вряд ли они будут поддержаны партией власти. Но вот на поддержку оппозиции и общества хочется надеяться.
Впрочем, возможны и некоторые другие модификации германской системы. Их тоже имеет смысл обсуждать. Главное — нужно обязательно избавиться от системы, которая в нынешних условиях почти гарантированно обеспечивает «сфабрикованное большинство». Чтобы выборы не превращались в анекдот.
Автор — эксперт Комитета гражданских инициатив
