Цивилизация
Показательна статья «Революция среднего класса» старшего научного сотрудника Стэнфордского университета Фрэнсиса Фукуямы, которая была на днях опубликована на первой полосе The Wall Street Journal.
О росте глобального среднего класса много говорят последнее десятилетие. Представителей среднего класса стало почти 2 млрд в 2009 году, прогнозируется, что их число вырастет почти до 5 млрд к 2030 году (при числе людей примерно в 8,3 млрд человек). Бизнес предвкушал новые прибыли от роста спроса, но мало кто думал о том, что рост среднего класса непременно приведет к революциям.
Теперь, подытоживая многочисленные исследования, Фукуяма говорит о мировой революции среднего класса и отмечает общую основу для политических потрясений последнего времени в самых разных странах — неспособность правительств удовлетворять растущие ожидания возникшей новой части обществ — обеспеченной и образованной. «В Турции и Бразилии, как в Тунисе и Египте перед ними, во главе политического протеста были не бедные граждане, но молодые люди с более высоким, чем в среднем, уровнем образования и дохода… «Арабская весна» и продолжающиеся акции протеста в Китае являются следствием появления нового глобального среднего класса», — констатирует Фукуяма.
Читая Фукуяму, думаем о себе. В России тоже есть средний класс — 18–20 процентов семей. Что имеет в виду знаменитый ученый, говоря о растущих ожиданиях этого класса, которые никак не могут удовлетворить ни женственная Дилма Руссефф, ни мужественный Реджеп Тайип Эрдоган?
Фукуяма отвечает просто. Представители среднего класса, «даже тогда, когда они живут в странах, которые проводят регулярные демократические выборы, бывает, чувствуют себя отчужденными от правящей политической элиты». Может быть, после объявления, скажем, Собяниным досрочных выборов наши средние перестали ощущать такую отчужденность.
Фукуяма конкретизирует, что в Турции средние возражают против проведения политики в авторитарной манере. Может быть, у нас нынче нет оснований для подобных недовольств. Бразильцы протестуют против высоко коррумпированной политической элиты, которая, как пишет Фукуяма, «продемонстрировала такие гламурные проекты, как чемпионат мира и Олимпийские игры в Рио, будучи не в состоянии обеспечить такие основные услуги, как сносное здравоохранение и образование для широкой публики». Может быть, у нас все намного лучше в этом плане, вот и нет ворчаний.
Важнейшую и общую для всех стран, охваченных нынче восстанием среднего класса, причину недовольств Фукуяма излагает тоже просто и понятно, вспоминая о прошедших событиях в Тунисе и Египте: «Авторитарные правительства Зин эль-Абидин бен Али и Хосни Мубарака были классическими кланово-капиталистическими режимами, в которых экономические возможности в значительной степени зависят от политических связей». Может быть, и это тоже совсем не про нас.
Многие аналитики, и Фукуяма в их числе, пытаются высчитать риски для стран, еще не затронутых революцией среднего класса. Старший научный сотрудник рассматривает в первую очередь Китай, «чей средний класс в настоящее время насчитывает сотни миллионов представителей… Это те люди, которые общаются на Sina Weibo — китайском Twitter — и жалуются на высокомерие и двуличие элиты правительства и партии».
Может быть, про высокомерие и двуличность у нас тоже говорить не приходится, вот и не рассматривает Фукуяма, как и другие эксперты, риски для России. Образованные и небедные китайцы, по мнению Фукуямы, хотят более свободного общества. Может быть, то же однозначно нельзя сказать про весь наш средний класс.
Впрочем, тот же Фукуяма отмечает, что и китайский средний класс ранее уже демонстрировал поддержку правящей системе, когда она требовалась, так как заботился о своих «экономических фьючерсах», то есть, считал, что действующая система гарантирует рост его благосостояния. Но наступили новые времена. Темпы экономического роста в Китае уже начали замедляться в течение последних двух лет, «промышленная машина, которую режим создавал с 1978 года, больше не будет служить чаяниям этой группы населения».
С другой стороны, Китай, как пишет Фукуяма, «…производит 6–7 миллионов новых выпускников вузов каждый год, чьи перспективы уже, чем у их рабочих родителей... угрожающий разрыв между быстро растущими ожиданиями и реальностью разочаровывает, и он проявится в Китае в течение ближайших нескольких лет с огромными последствиями для стабильности в стране».
По мнению Фукуямы, ничего нового в протестах молодых, обеспеченных и образованных людей нет. Давно известен и проверен рецепт того, как избежать нехороших поворотов (включая обычную практику, когда плодами затеянных средним классом революций пользуются невежественные любители власти). Задачу правительств Фукуяма определяет так: «…превратить свои протестные движения в прочные политические изменения, что выражается в виде новых институтов и новой политики».
Может быть, у нас как раз конвертация недовольств молодых и начитанных успешно конвертируется в институты и новую политику, так что и предостерегать нас не о чем.
Фукуяма предостерегает США и Европу, где, по его мнению, ни один политик не должен «смотреть самодовольно на события, разворачивающиеся на улицах Стамбула или Сан-Паулу. Было бы большой ошибкой думать: «Это не может случиться здесь». Может быть, у нас как раз думать так не было бы ошибкой.
На самом деле, конечно, власти серьезно рассматривают новые данные и принимают меры, какие могут, для упреждения нехороших потрясений. Судя по реальным делам, речь идет не о конвертации, по Фукуяме, недовольств (надежд) в новые институты и новую политику. Используются проверенные рецепты.
Налоговая система будто специально настраивается так, чтобы стерилизовать этот класс баламутов. Это и «налоговый хвост» — дополнительно обложение поборами зарплат выше определенного уровня, и озвученные уже намерения отменить плоскую шкалу, и уничтожение на корню индивидуальных предпринимателей. Может сложиться впечатление, что власть вообще сознательно уничтожает средний класс всеми способами. Конечно, это не так.
В действующий вертикальный механизм средний класс просто не встраивается. Тем же корпорациям, особенно тем, которые прямо или завуалированно контролируются чиновничеством, чаще никакие технологические и прочие новации не нужны, а значит, не требуются и их изготовители с солидным образованием, которым еще и платить надо прилично.
В политической части предотвращение массового брожения молодых середняков сводится, кажется, к проверенной временем борьбе со свободой обмена информацией. Регулярно звучат предложения об установлении контроля за соцсетями и вообще интернетом, вот уже Фонд развития гражданского общества запускает систему мониторинга социальных сетей (ранее не получилось с помощью соратников — Китая, Алжира, Ирака, Бахрейна, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов и Судана — протащить в ООН пакет предложений по усилению контроля над интернетом).
Все это — страсть к денежной уравниловке и к попыткам контроля общения — из советского, причем неудачного, опыта. В СССР на учете стояла каждая пишущая машинка и каждый копировальный аппарат, были и другие прелести, но все это мало помогло. Вряд ли и теперь сработает. Зато уже сказываются другие советские штуки. По уровню распределения российская экономика уже превзошла СССР, доля социальных выплат в структуре доходов населения выросла более чем до 18% против 16,4% в 1985 году. Подобные тренды становятся сейчас главной проблемой, бюджет уже «оптимизируют» (упорно не говорят «секвестрируют»), стагнация и прочие неприятности бродят рядом.
Все это может обернуться падением доходов, что способно быстро уничтожить важнейшую защитную линию от проникновения в страну революции среднего класса — то, что все большую долю в этом классе занимают служивые вертикали. Они не глупее китайцев, тоже готовы вкладываться в обеспечение своих экономических фьючерсов только до тех пор, пока действующая система гарантирует приемлемый уровень их прибылей. Других резонов нет.
Но пока угроза реального падения доходов представителей среднего класса не стала фатальной, а коррупция, отчужденность от элит и тому подобные явления еще не вызывают особой аллергии. Словом, российский средний класс может позволить себе продолжить политический сон.
Это чуткий сон.
