Цивилизация
Сюжету с возвращением в Россию грузинского вина, судя по всему, уготована скучная, но довольно долгая жизнь. С одной стороны, царственная отмашка Геннадия Онищенко была слишком долгожданной, чтобы стать сенсацией. К тому же все прекрасно понимают, что бюджетная ниша в российской винной линейке уже намертво занята вполне добротной продукцией со всех концов света — от ЮАР и Австралии до почти родной Германии. И Онищенко здесь ни при чем, расширению линейки не смогли бы сопротивляться самые крутые лоббисты грузинского виноделия, даже если бы таковые и имелись. В самой же Грузии цена того вина, которое благодаря Онищенко стало достойным европейских рынков, начинается евро с пятнадцати, а это уже совсем не массовый спрос, и не факт, что в этой части винного спектра «Мукузани» потеснит Medoc. Что опять же является естественным поведением рынка, с которым не в состоянии совладать даже Геннадий Онищенко.
Теперь, надо полагать, нас ждет протяжная интрига с отбором производителей, совместными экскурсиями на заводы и лаборатории, обо всем этом и Москва, и Тбилиси будут нам и друг другу подробно рассказывать, и все это будет выглядеть рабочим моментом в отношениях, которые неуклонно теплеют. Ведь в контексте этого потепления больше рассказывать, в общем-то, не о чем.
Когда Иванишвили шел к своему успеху и когда еще никто в этот успех не верил, никто по поводу переустройства российско-грузинских отношений и не волновался. Прогнозировавшийся успех Саакашвили давал еще год, до самых президентских выборов в Грузии. После них, какую бы модель существования ни придумали для экс-президента, страна гарантированно давала повод для нового диалога, потому что формально препятствием к нему волей Москвы был назначен именно Саакашвили.
Но все вдруг случилось по-честному и на год раньше. Саакашвили в оппозиции, он не мешает Иванишвили чувствовать себя полноправным главой государства и даже убеждать в этом всех остальных. И Москва от этого факта отмахнуться уже не может, как уже не может еще год тянуть.
И Москва, и Тбилиси оказались в одной ловушке. Ведь, если Саакашвили уже не главный, надо мириться. Но в том-то и дело, что незачем. Ни тем ни другим.
Для Кремля сближение с Грузией бессмысленно и где-то даже небезопасно. Бонусов не ожидается никаких — ведь таковыми считается теперь только готовность поддержать своим участием что-нибудь интеграционистское вроде Таможенного союза. Даже активное участие в СНГ не считается теперь признаком верности, тем более что Грузия и к такому возвращению не выказывает никакой готовности.
Никаких признаков отказа от евроатлантических намерений Иванишвили тоже не демонстрирует. И с этим можно было бы смириться, но есть еще один нюанс деликатного свойства.
В августе исполняется пять лет, как Москва пытается понять, что ей делать со своими приобретениями — с Абхазией и особенно с Южной Осетией. Не то чтобы любой контакт Москвы и Тбилиси наполнял тревогой Сухуми и Цхинвали насчет своего суверенного будущего. Но повод для разных политологических упражнений и в Грузии, и, что особенно неприятно, в России появляется, что, в свою очередь, нервически отдается и в самом Кремле. Но эти пять лет отсутствие официальных связей с Тбилиси помогало минимизировать поводы для такой нервозности. И вообще, это было довольно удобно с точки зрения ухода от неприятной дискуссии на тему 2008 года.
Теперь, сколько бы спецпредставители обоих государств ни договаривались не нарушать красные линии друг друга, так или иначе говорить об этом придется. И любая ошибка чревата тем, что считающееся безусловным и бесповоротным послеавгустовское мироустройство вдруг окажется предметом пусть и вполне бесперспективных, но переговоров с непредсказуемым числом заинтересованных участников и зрителей.
В довольно двусмысленном положении оказывается при потеплении отношений и Тбилиси. Иванишвили и без того должен каждую минуту доказывать, что не был завербован в бытность президентом «Российского кредита» и что совершенно не намерен менять натовский курс на ОДКБ.
Он, конечно, совсем не такой убежденный западник, как Саакашвили, но и подогревать сближением с Россией патриархальные чувства изрядной части населения ему тоже не с руки. Его вполне устраивает нынешняя дистанция, когда можно приветствовать антикремлевские контексты в Азербайджане и одновременно завидовать тому, как выстроила свои теплые отношения с Кремлем Армения. И уверять в своей преданности Запад. И ровно в той степени, в которой возможна такая игра, поворачиваться в сторону России.
Для этого не нужно ничего решающего или конвенционального. Лучше вести переговоры, никого ни к чему не обязывая, чем не вести переговоры. Тем более что ничему такая дипломатическая недосказанность не мешает. В самые холодные времена в Грузии спокойно работали российские банковские и телекоммуникационные гиганты, не говоря о том, что крупнейшая грузинская электрораспределительная компания ТЕЛАСИ уже 10 лет входит в состав группы «Интер РАО ЕЭС». Россияне инвестируют, кстати, и в ту же винную отрасль. А двух авиарейсов в день вполне достаточно, чтобы количество русской речи на улицах Тбилиси напоминало о самых братских советских временах.
Но слово «потепление» сказано. И потому используется любая возможность для теплого общения ни о чем. Когда бы еще и кого еще из церковных иерархов, причем вполне себе автокефальных, принимал сам Путин в Кремле? Впрочем, коммюнике о его встрече с грузинским католикосом Илией II словно для того и было написано, чтобы ни у кого не возникло сомнений: встреча была организована исключительно ради факта встречи. И для того, чтобы все еще раз убедились: идея потепления витает в самых высоких кабинетах.
Москва и Тбилиси не упускают ни одной возможности встретиться, пожать в блеске юпитеров друг другу руки, анонсировать какую-нибудь новую встречу и действительно снова на полях какого-нибудь мероприятия встретиться, чтобы все это повторить.
Говорить не о чем. Незачем. Но надо.
Это на самом деле даже не ловушка. Это объективное противоречие, которое вызрело задолго до Саакашвили. Грузия и в советское время была для Кремля ненамного меньшей проблемой, чем Балтия, и тому, кто считает, что все началось с Гамсахурдиа, стоит напомнить: странным образом не выправил ситуацию и Шеварднадзе. И, как прежде, Россия гостеприимна ко всем, кто по тем или иным причинам свергается в Тбилиси, будь то Игорь Гиоргадзе, Аслан Абашидзе или изгнанные Саакашвили воры в законе. Это часть все той же данности, которую никто не собирается менять вне зависимости от того, есть Саакашвили или нет.
Благодаря Саакашвили Москва и Тбилиси просто на время перестали мучиться необходимостью соблюдать хоть какие-то приличия. Отсутствие официальных отношений при обилии и разнообразия неофициальных человеческих связей — это в нашей постсоветской практике неожиданно. Но, пока не придумано ничего другого, очень честно.
Автор — обозреватель РИА «Новости».
