Цивилизация
Оппозиционная культура в России сформировалась задолго до Болотной – достаточно назвать группу «Война», совмещавшую политическую и правозащитную повестку с художническими стратегиями. Первые акции «Войны» относятся к 2007 году, то есть фактически к началу президентства Медведева. Первые же выступления панк-группы Pussy Riot, в чьих партизанских выступлениях совмещались звуковой радикализм и радикальный акционизм, пришлись на конец медведевского президентства – ноябрь 2011 года.
Вполне очевидно, что в силу хода истории они стали и самым известным протестным брендом в мире и вообще самым известным русским брендом в мировой популярной культуре.
Попытку институционализировать оппозиционную культуру предприняла Галерея «Жир», начавшая свою деятельность в 2009 году. С 2010 года галерея стала регулярно проводить фестивали активистского искусства «Медиаудар», представляя выставки художников-активистов, напрямую посвященные политическим событиям. В акциях, проводившихся под этими организационными брендами, принимали участие автор судебных и митинговых комиксов Виктория Ломаско, карикатурист Алексей Йорш, акционист Артем Лоскутов, поэт и музыкант Александр Дельфинов – почти все эти авторы выступали или выставлялись в протестном лагере «ОккупайАбай» (заметим, что и сам лагерь цвел самодеятельностью – в нем выступало множество непризнанных поэтов и музыкантов).
Социолог и специалист по арт-активизму Алек Д. Эпштейн в интервью «Газете.Ru» констатировал, что взрыв протестной активности и в, частности, общественное движение в защиту Pussy Riot вызвали к жизни «четвертую волную русского авангарда» (тремя другими частями которой были соответственно футуристы 20-х, неофициальные художники 60–70-х, концептуалисты и акционисты 80–90-х).
Примеров ярко выраженного политического искусства не так много.
Традиционно активны на арт-ниве левые: в числе одного из самых выразительных стоит упомянуть молодого художника и активиста Российского социалистического движения Арсения Жиляева, одного из номинантов престижнейшей премии Кандинского. Одной из самых заметных акций, предпринятой им вместе с коллегой Ильей Будрайтскисом и другими товарищами по арт-цеху, стала «Педагогическая поэма» в музее первой русской революции «Пресня» — своего рода «левый университет», арт-инициатива, объединенная с образовательной программой в области истории, которую должна венчать экспозиция «Архив будущего музея истории». Еще одной заметной «левой» арт-формацией можно назвать группу ЗИП из Краснодара, чей проект «Утопия» также номинирован в этом году на премию Кандинского.
Однако с типологизацией влияния протестов на так называемую большую культуру ситуация обстоит сложнее. Речь идет именно о влиянии, а не о декларациях принадлежности к той или иной политической силе. Взявшие слово на Болотной и Сахарова Дмитрий Быков и Борис Акунин де-факто показали себя писателями, занявшимися общественной деятельностью; персонажами уже знакомого культурного пейзажа, реагирующими на новые обстоятельства. Показательной в плане демонстрации влияния культуры вообще и литературы в частности на общественно-политическую жизнь стала «прогулка писателей» — несанкционированная массовая акция, в ходе которой «прогуляться по бульварам» вышло около 12 тыс. человек. Будь на месте литераторов, скажем, антифашисты, власти с удовольствием разогнали бы шествие. Однако писатели – другое дело, здесь никого трогать не решились. Тем не менее
здесь имела место отчаянно смелая попытка конвертации репутационного капитала, накопленного творческими работниками, в капитал политический – о манифестации политического искусства речь здесь не шла.
Ее полной противоположностью стала случившаяся через пару недель «прогулка художников», настоящее название которой — «Кочевой музей современного искусства». Так и не удостоенное разрешения (зато получившее предостережение от правоохранительных органов) уличное шествие до последнего момента было под угрозой срыва: власти рассматривали прогулку как политическое мероприятие. Оказывается, ее организатор Юрий Самодуров вовсе не планировал «прогулку» как политическую, а уведомление о ее проведении подал задолго до масштабных майских протестов в Москве – шествие художников с их объектами должно было стать предисловием к открывающейся в Москве Ночи музеев. Прошедшую почти без белых ленточек и политической символики, «прогулку» удалось провести благодаря вмешательству департамента культуры Москвы и личному появлению во главе колонны министра культуры Москвы Сергея Капкова.
Тем самым своей осторожностью, граничащей с трусостью, художники усугубили разрыв со своими «партийными» и активистскими коллегами.
В области кино заповедником «оппозиционного искусства» стала документалистика. Самым известным на данный момент произведением в этом жанре стала картина «Зима, уходи», снятая группой из 10 студентов Мастерской документального кино, руководимой корифеем жанра Мариной Разбежкиной. Фильм, запечатлевший хронику зимних протестов в Москве, до сих пор берет призы на виднейших фестивалях России и мира; один из «партизанских» показов картины прошел в лагере «ОккупайАбай».
Другим важным явлением стал веб-проект «Срок» — альманах Павла Костомарова и Александра Расторгуева, в котором они изо дня в день запечатлевают важнейшие события и внутреннюю жизнь российской власти и протестного движения.
Однако после обыска в квартире КОстомарова и привлечения его в качестве свидетеля по «болотному делу», проект был закрыт. Эпизоды проекта, в котором режиссерам помогало большое количество молодых документалистов, можно видеть на аккаунтах проекта на Youtube и Livejournal.com.
С кино же началось пришествие в политическую деятельность театрального режиссера Владимира Мирзоева – пожалуй, самый недооцененный факт в социокультурной жизни страны. Автор знаменитых спектаклей «Коллекция Пинтера», «Хлестаков», «Двенадцатая ночь» и других снял перед выборами смешные ролики, в которых артисты Театра.doc и политические активисты либеральных движений инструктировали наблюдателей и простых граждан, на что обращать внимание на выборах. На этом Мирзоев не остановился – он выдвинул свою кандидатуру в Координационный совет оппозиции и, несмотря на серьезную борьбу, успешно прошел в состав КС (еще одним представителем культуры в нем стал Дмитрий Быков).
Считается, что упомянутый абзацем выше Театр.doc стал первым оппозиционным, политическим театром в России, однако это не вполне так. В силу своего формата – а этот театр много работает с документальными, невыдуманными текстами и интервью реальных людей –
в театре и задолго до протестов случались проекты, считавшиеся оппозиционными просто по своей тематике.
Например, многосерийный проект «Трезвый PR» (2005), в одной из частей которого приводились монологи кремлевских пиарщиков. Сотрудники театра рассказывали, что на каждое представление приходил представитель правоохранительных органов, фиксировавший происходящее. Или проект «Сентябрь.doc», в котором театр, следуя выбранной однажды «ноль-позиции» (т.е. отказа от навязывания зрителю точки зрения), воспроизводил монологи всех участников трагедии в Беслане – в том числе и сторонников ичкерийской независимости, русских националистов, осетин и ингушей; за этот спектакль театру пришлось поплатиться грантом, выделяемым властями на поддержку театра.
«Политической» же критика назвала лишь одну работу – «Час восемнадцать» по дневникам Сергея Магнитского и материалам Общественной наблюдательной комиссии, расследовавшей его гибель. Ее театр построил в форме «суда на убийцами, которого не было и который обязательно будет». Премьера «Часа…» состоялась в 2010 году, а в 2012 году театр приобщил к своему «делу» новые документы и выпустил дополненную версию спектакля.
Вторым по-настоящему злым политическим спектаклем в Театре.doc стал «Берлуспутин» в постановке Варвары Фаэр, который разыгрывают артисты Сергей Епишев и Евдокия Германова. В пьесе нобелевского лауреата Дарио Фо «Двухголовая аномалия» во время встречи старых друзей, Сильвио и Владимира, происходит теракт, и опечаленным врачам не остается ничего иного, как пришить уцелевшую голову одного к телу другого. Происходящие изменения в сознании получившегося гибрида приводят к необратимым последствиям. Этот спектакль был также сыгран в лагере «ОккупайАбай» – за это выступление театр был удостоен награды «Звезда театрала».
Есть основания утверждать, что не «Док» стал частью оппозиционного искусства, а изменившаяся общественно-политическая повестка оттенила, сделала более заметными некоторые работы этого театра.
При этом стоит заметить: «Док» совершенно не торопится записывать себя в непримиримые враги власти, общаясь с ней вполне конструктивно. По линии проекта «Театр+Общество» министерства культуры театр занимается социальной работой в колонии для несовершеннолетних, а также делает театральные уроки, посвященные русской классике, в школах Москвы, сотрудничая в этом со столичными департаментами культуры и образования.
Примером совершенно другого подхода к освоению оппозиционной тематики может считаться проект «Гражданин поэт», родившийся из телепрограммы «Поэт и гражданин» на телеканале «Дождь». В своей театральной ипостаси он представляет собой не что иное, как политическое кабаре – проверенный временем формат, экспортированный из Европы: Формула проста: конферанс Андрея Васильева, выступления актера-имперсонатора Михаила Ефремова с сатирическими стихами на злобу политического дня авторства Дмитрия Быкова – эти компоненты, будучи рассчитанными в нужных пропорциях, гарантировали авторам и зрительский, и коммерческий успех. Правда, в марте 2012 года проект было решено закрыть, а в сентябре его сменил «Господин хороший» — чуть иначе устроенное политическое кабаре, пока не успевшее набрать медийный вес и повторить успех проекта-предшественника.
При этом зритель политической повестки явно ждет.
Достаточно вспомнить тот единогласный разгром, который учинила театральная критика новому худруку театра им. Маяковского Миндаугасу Карбаускису, превратившего едкую пьесу левака Бертольда Брехта «Господин Пунтила и его слуга Манти» из антидиктаторского памфлета с зонгами в историю двух шутов, лишенную какой бы то ни было общественно-политической ноты.
Наименее ярко ситуация обстоит в музыке.
Будучи наиболее коммерциализированной, рок- и поп-среда за протестный год не выдвинула из себя ни одного нового героя, который бы явно заявил о своих политических идеях и взглядах.
Единственным, кого культурная среда назначила «оппозиционером, стал Юрий Шевчук, остающийся на протяжении уже третьего десятка лет отечественной рок-иконой – во многом благодаря социальному измерению своих текстов. Однако активность Шевчука в плане политических выступлений после выборов президента сошла на нет. И тому есть объяснение: последний альбом «Иначе» почти каждой песней говорит о необходимости перемен на государственном, общественном и личном уровнях, и Шевчуку едва ли хочется и дальше подкреплять эти четкие и простые строки еще и прямыми политическими заявлениями.
Пример Шевчука показывает: люди культуры, с ее апелляцией к непреходящим ценностям, с недоверием относятся к интеграции в политическую жизнь с ее чувством момента и тем более – к предложениям инвестировать свой репутационный капитал в проекты политических лидеров, слишком явно пытающихся использовать потенциал общественного недовольства для достижения своих целей.
Быть может, такая интеграция произойдет позже – если и когда художники и поэты найдут в ползучей русской революции то непреходящее, касающееся всей жизни человека содержание, которое потребует немедленного отображения. Именно это, кстати, произошло в 80-е в сопредельной Польше, где кинорежиссеры и барды отыскали в человеческих историях лидеров и участников профсоюзной деятельности своих героев, которые повели страну к изменениям.
