Цивилизация
По данным Левада-центра, количество потенциальных эмигрантов в России выросло за последние четыре года на 5%. Сегодня о переезде на постоянное место жительства в другие страны мечтают 22% россиян, по существу, пятая часть населения России. При этом 9% наших сограждан думают об этой перспективе постоянно.
Речь идет в основном о россиянах в возрасте от 18 до 40 лет. Нетрудно догадаться, что в этой группе доминируют люди с высшим образованием и преимущественно городские жители.
И еще одна деталь, которая многое объясняет в природе этой сугубо постсоветской тяги многих наших сограждан к местам, отдаленным от России.
По наблюдениям Левада-центра, прошлогоднее отречение Дмитрия Медведева от второго президентского мандата вызвало в интернете буквально взрыв призывов «валить из этой страны».
Это обстоятельство лишний раз подтверждает, что русские люди вне зависимости от их образования, социального положения, кругозора живут в постоянном уповании на некую панацею, которая должна мгновенно удовлетворить их чаяния вопреки всякой реальности. В первом случае роль панацеи играли либеральные сентенции Дмитрия Анатольевича, хотя было очевидно, что о его втором президентском сроке не могло быть и речи. Во втором же случае наш мятущийся «креативный класс» увидел панацею в перемещении за рубеж, так сказать, на все готовенькое.
Мечтательность всегда оставалась и остается по сей день неотъемлемым и, пожалуй, главным свойством русской самобытности. С незапамятных времен русское национальное сознание грезило о скатертях-самобранках, о самоходных печах, о молочных реках с кисельными берегами, о богатырях, лежащих на печи тридцать три года и при этом умудряющихся избежать атрофии мышц, и т. п. Разумеется, в определенную эпоху подобного рода детские мечты были свойственны и другим народам. Но в современной истории только русские люди сохранили способность верить в чудеса. На протяжении всего двадцатого века они верили в коммунизм и в возможность его построения в одной отдельно взятой стране, а также всерьез намеревались сказку сделать былью.
В начале девяностых годов эти мечты мгновенно сменились столь же восторженной верой в «невидимую руку рынка» и в демократию, о принципах и функционировании которых все россияне, включая постсоветскую верхушку, имели приблизительно такое же представление, как об устройстве скатерти-самобранки или самоходной печи. Между тем очередное разочарование, постигшее российский социум в начале двадцать первого века, никоим образом не сказалось на его природной мечтательности. С той только разницей, что мечты россиян стали приобретать плюралистический, а точнее, разнонаправленный характер.
Правда, крайне трудно догадаться, о чем может мечтать узкая группа людей, монопольно владеющих Россией и, как недавно признался их лидер, «ни в чем себе не отказывающих». Разве что о собственном бессмертии.
Зато разнообразие мечтаний в самом российском обществе является сегодня беспрецедентным за всю историю России. Здесь вряд ли стоит подробно анализировать мечты державников, монархистов, националистов, клерикалов, сталинистов, евразийцев или всероссийского «уралвагонзавода», представляющего большинство российского населения.
Остановимся на мечте, с которой живет в наши дни та самая пятая часть населения России и которая заключается в нехитрой формулировке «валить надо отсюда». Отметим при этом, что общей чертой для всех без исключения этих мечтаний является искреннее упование на их мгновенную реализацию.
«По щучьему велению, по моему хотению!», «Раз, два, три, горшочек, вари!» и т. д. Чтобы с завтрашнего дня все было по-моему. Перееду в Штаты (во Францию, в Германию, в Великобританию и т. д.) и сразу получу все то, чего я не имел в России.
При этом, заметьте, только 9% россиян считают, что они способны более или менее свободно говорить хотя бы на одном иностранном языке. Сравните эту цифру с количеством наших сограждан, стремящихся навсегда обосноваться за рубежом, и вы поймете, что речь в данном случае тоже идет об очередной химере. Или, если хотите, о некоем модном «тренде», где единомышленники (вне зависимости от степени владения иностранным языком) узнают друг друга по многозначительному вздоху в середине беседы, сопровождающемуся сакральным «смываться надо из этой страны». Мол, раз уж Богородица не хочет прогонять Путина, то нам ничего не остается, как уехать из России.
Самое смешное, однако, заключается в том, что это интеллектуальное кокетство свойственно не только тем, кто действительно не видит возможности реализовать в России те или иные свои амбиции, но и многим вполне благополучным топ-менеджерам госкорпораций, и правительственным чиновникам.
А вообще-то, если знать, что за последние десять лет Россию покинули 1,25 миллиона человек, то получится, что каждый год из России уезжали в среднем по 125 тысяч человек. Образно говоря, по одной Болотной площади в год.
Так о каком же это «марше миллионов» нам всерьез вещал совсем недавно карбонарий Удальцов?
Между тем наши салонные вольнодумцы, опасливо озираясь на множащиеся причуды российской власти, стремительно теряющей здравый смысл и чувство меры в панических поисках все той же спасительной панацеи, все-таки инстинктивно жмутся поближе к власть имущим. И прежде всего потому, что они окончательно потеряли контакт с российской массой, которая в последнее десятилетие стала особенно агрессивной по отношению к «шибко грамотным». А если учесть, что нынешние интеллектуальные и этические свойства власти сделали ее практически неотличимой от «народных масс», свобода маневра у наших вольнодумцев сведена практически к нулю.
Видимо, именно это обстоятельство побудило в последнее время наших потенциальных эмигрантов отвлечься наконец от придумывания обидных прозвищ всероссийскому демиургу, чтобы разобраться в окружающей действительности, а также в себе самих. В рамках этого крайне запоздалого «мозгового штурма» организуются высокоумные дискуссии, призванные, в частности, ответить на следующие животрепещущие вопросы, которые я воспроизвожу в их первозданном виде:
— из кого состоит «народ»?
— что такое «элита»; что в это понятие вкладываем «мы» и что — «они»?
— что сегодня значит слово «интеллигенция»; какова сегодня роль людей мысли и людей власти?
— почему так прочно укоренены в русской культуре границы, по крайней мере ментальные, между «нами» и «ними»?
Ну и, наконец, последний вопрос, ответ на который, судя по замыслу авторов этого списка, имеет поистине судьбоносное значение:
— должен ли с течением времени меняться описательный и структурный инструментарий при анализе упомянутых понятий?
Право, даже при всем своем незаурядном воображении автор «Машины времени» Герберт Уэллс никогда не смог бы придумать фантастическую ситуацию, в которой элои предаются высокоумным рассуждениям о том, из кого состоят морлоки, и о том, «насколько прочно укоренены ментальные границы» между морлоками и элоями.
Разумеется, российских «элоев» пока еще не утаскивают в подземелья для последующего поедания. Более того, им пока еще предоставлена возможность эмигрировать, и некоторые особо экзальтированные вольнодумцы, решившись на отъезд за рубеж, искренне полагают, что совершают нечто вроде гражданского подвига, который в какой-то степени компенсирует их гражданскую беспомощность в российском обществе.
В свою очередь, те, кто еще лишь тешит себя мыслью о возможности «свалить из этой страны» в любой момент, проявляют непростительную беспечность. Поскольку они даже не задумываются о том, что спасительная «калитка в Европу» может быть частично прикрыта или полностью захлопнута в тот момент, когда российская власть сочтет это целесообразным для усиления борьбы с «тлетворным влиянием Запада». А тем, кто отмахивается от таких предположений, ссылаясь на то, что Москва, дескать, не решится на новый изоляционизм, опасаясь негативной реакции международного сообщества, напомним, что те 80% российских граждан, которые вообще не имели и не имеют загранпаспортов, встретят этот демарш с особым восторгом. И станут «более лучше» любить родную власть. Поэтому
тем, кто хочет наблюдать за дальнейшими судорогами российского общества с безопасного расстояния, я бы посоветовал поторопиться с отъездом.
Но, разумеется, при одном непреложном условии, которое — увы! — все-таки потребует от них некоторых усилий для реализации этой мечты. Учите иностранные языки, господа!
