Цивилизация
Стараясь определить идейное содержание современной российской власти, неизбежно становишься в тупик. Это какая-то смесь из разнородных идей, представлений, пропагандистских штампов, плохо понятой отечественной истории, сиюминутных увлечений и решений по случаю. Проще назвать все это безыдейностью.
Под стать этому и лоскутное государство — совокупность различных анклавов со своими правилами. Здесь же и общество, разбитое на феодальные сословия с зависимыми горожанами, государственными и частными крепостными, сюзереном, экономическими и политическими вассалами. Да и сам мутный образ лидера, человека без лица или со многими лицами, вполне вписывается в этот пестрый ряд.
Вполне известное сочетание оставшегося от предков наследия и доставшегося от них же юродства, разгильдяйства, лицедейства, штурмовщины и надежды на «авось».
В общем, есть что угодно, кроме одного — твердого идейного стержня, волевого вектора, направления движения страны. Очень женское бытие и имя девичье — Россия. Так и плывет в туманную неизвестность корабль с болтающимися парусами, скрипящей палубой, безразличной ко всему командой, бросающейся по местам лишь в случае появления капитана и возникающей опасности. Миновали очередную катастрофу, похоронили мертвых — и снова сон-дурман.
Эти разлад и пестрота — явления глубоко русские, свидетельство продолжающихся смутных времен, родственных девяностым. Поэтому на топтавшиеся нулевые и продолжающие топтаться десятые неверно смотреть как на крах каких-то идей — вертикали власти, огосударствления экономики, утверждения самостоятельного места России в мире. Все это никогда не было внутренней целью. Ею было «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Было какое-то странное томление — поиск чего-то такого, что даст и величие, и изобилие, и успокоение едва ли не райское.
Легче всего показать это на примере экономики. Казалось бы, идейная реакция на 90-е должна содержать обязательное усиление государства, национализацию, замыкание экономики на себе. Так, может быть, поначалу и казалось. Уволокли за волосы из частного сектора ЮКОС, стали сочинять какие-то глобальные программы и стратегии, говорили о самодостаточном военно-промышленном комплексе. Но получилась в итоге какая-то сплошная невнятица.
Выяснилось, что «государственные компании» вроде бы не совсем и государственные, кроме того, они не навсегда, а подлежат приватизации и уже имеют в числе собственников таинственных акционеров.
Экономическое сосредоточение вдруг раскрылось маниакальным стремлением тех же «государственных компаний» делать бизнес за границей, страстно желаемым вступлением в ВТО и задумчивыми пояснениями после события, что положительные результаты будут лет через 5—10
Подъем военно-промышленного комплекса завершился закупками военной техники за границей, скандалами с воровством компонентов у своего «стратегического противника» и той же мечтательной устремленностью в будущее — обещаниями фантастического бюджета на перевооружение в последующие годы.
Вообще, идейные метания между Востоком (растущим Китаем) и Западом (средоточием технологий — США и Европой) очень характерны. Как бы найти такой средний путь, чтобы сочетать отсутствие политических свобод, экономический рост, технологическую перспективу и уважение в мире. Но если первыми двумя шарами удается жонглировать без особого труда, то подбрасывать одновременно четыре никак не получается.
В политической жизни происходит нечто похожее. Казалось бы, зачем вам бутафорская Дума, пустая Конституция, имитация выборов? Вертикаль так вертикаль. Отменяйте все это и руководите непосредственно. Большинство за или равнодушно. Но дело даже не в том, что этот ритуал необходим для приятного помещения личных капиталов в экономики «стратегических противников», а в том, что неизвестно, что взамен. И вот живет какая-то странная система, где конкуренты должны давать «добро» на участие своих оппонентов в выборах, где в Думе есть четырехглавая партия с единым туловищем, а «сенаторы» заседают от лица едва ли не сельсоветов. Здесь же и местоблюститель полуцарственной рукой кроит время и пространство, гасит лампы накаливания и напоследок просит всех не курить.
Но интереснее всего собственно идеология, выбранная точка отсчета, вечный кошмар советского пропагандиста — Соединенные Штаты. Торжествующее «а у вас тоже!» могло бы считаться лозунгом сегодняшней власти, если бы не было столь же пусто, как и все остальное. Трудно поверить, что доклад МИДа о соблюдении прав человека в США, который остряки уже назвали «В защиту негров» и под которым с радостью подписались бы Иран и КНДР, это всерьез, а не безобидное проявление русского скоморошества.
Наверное, есть в этом медленном полураспаде что-то завораживающее. Можно ведь и в измельчавшем настоящем увидеть пародию на образ прошедшего исторического величия, грустно вздохнуть над теперь уже призрачной историей бывших великих государств или могущественных городов.
И повторять пророческие строки Владимира Соловьева: «О Русь! Забудь былую славу:/ Орел двуглавый сокрушен,/ И желтым детям на забаву/ Даны клочки твоих знамен».
