Цивилизация
Когда говорят, что 2012-й станет годом непривычной политики, то не всегда добавляют, что он станет еще и годом непривычного экономического курса. Неизбежность каких-то поворотов и зигзагов тут даже очевиднее, чем на прочих участках нашей жизни.
Ведь новый расклад настроений внутри страны и вытекающий из этого пересмотр всего репертуара экономических запросов совпадет с ухудшением всемирной хозяйственной конъюнктуры, которое в наступающем году прогнозируется более или менее уверенно.
Предчувствуя плохие новости извне и даже заранее ссылаясь на них как на обстоятельство, оправдывающее любые их предстоящие провалы, власти все-таки решили устроить для публики небольшой новогодне-предвыборный утренник.
И премьер, и президент, обращаясь со словами прощания к уходящему правительству, попутно осыпали себя похвалами по случаю победоносного финала битвы с кризисом.
Этот финал решили календарно совместить с окончанием 2011 года, уверяя, что именно в нынешние дни экономика вернулась наконец к своим докризисным максимумам. И не просто вернулась, а вернулась обогащенная грандиозной победой над инфляцией, рухнувшей в 2011-м до своего исторического минимума. Подразумеваемый вывод: после такого-то блистательного года и под таким-то искушенным руководством российское хозяйство как никогда готово к любым испытаниям.
Много ли в этом правды? Мало.
Что касается предкризисного экономического максимума (достигнутого во втором квартале 2008 года), то в третьем квартале 2011 года российский ВВП даже на официальных графиках не дотягивал до него еще пару процентов. Но когда придет пора подбивать итоги истекающего четвертого квартала, то статистическому ведомству будет, конечно, трудно уклониться от выполнения воли высшего начальства, выраженной к тому же в таких недвусмысленных выражениях.
Другое дело, что цена «данных Росстата» сегодня немногим выше, чем цена «данных Центризбиркома». И, что важнее,
даже и это проблематичное возвращение к докризисному уровню почти четырехлетней давности является для развивающейся страны не хорошим результатом, а плохим. Мировая экономика превзошла свой докризисный максимум 2008 года уже в следующем, 2009-м, и с тех пор ушла далеко вперед.
С «победой над инфляцией» примерно то же самое. Во-первых, подлинный рост цен если и замедлился, то далеко не так существенно, как это расписывают власти. Во-вторых, усилия финансовых ведомств по ограничению денежной массы сыграли в этом замедлении более скромную роль, чем сжатие этой массы из-за панического бегства капиталов из страны или чем естественное снижение цен на продовольствие, вызванное тем, что в прошлом году был очень плохой урожай, а в нынешнем очень хороший.
И, наконец, третье, оно же главное. Рядовые люди как-то не заметили великой победы начальства над инфляцией. Хотя раньше, бывало, замечали. Например, за весну 2010-го вычисляемый фондом «Общественное мнение» индекс «Рост цен» (усредненный индикатор инфляционных оценок и ожиданий россиян) упал на 6 процентных пунктов, с 90 до 84, реагируя на довольно краткое тогдашнее торможение инфляции. А за последние четыре месяца этот же индекс снизился всего на 2 процентных пункта (с 89,5 в августе до 87,5 в декабре) — и это вопреки массированной пропаганде, уверявшей, что цены больше не растут.
То есть как отчетно-статистический показатель инфляция в 2011 году резко упала, а как общественное явление устояла. Что в политическом смысле гораздо важнее, разумеется. Народ по-прежнему воспринимает инфляцию как высокую и предъявляет за нее счет властям. А после 4 декабря все счета предъявляются гораздо настойчивее, чем до.
И на важнейшем месте среди них еще один счет — за то, что жизненный уровень сейчас по меньшей мере стагнирует, если не снижается. За январь — ноябрь 2011-го реальные располагаемые денежные доходы россиян выросли на 0,2% по сравнению с этим же отрезком 2010 года. Иначе говоря, даже и по официальным подсчетам, не выросли вовсе. Что же говорить о действительности? Вот из таких вещей и сложился тот перелом в настроениях, который начальство все не поймет. А ведь никаких сюрпризов в этом нет.
Люди недовольны общим ухудшением условий жизни, а вовсе не одними только выборными подтасовками. И неужели в 2012 году попытки продолжать экономический курс 2011 года смогут сойти властям с рук? Но вопреки этому очевидному соображению его собираются именно продолжать. Продолжать не только вопреки растущему раздражению низов, но и вопреки мировым экономическим реалиям.
Ведь еще одного такого года больше не будет.
В 2011-м нефтяная цена улыбалась Кремлю, как вряд ли будет улыбаться в 2012-м. В среднем около $110 за баррель Urals — это выше, чем когда-либо, и в 1,4 раза выше, чем в 2010-м. Благодаря чему российский экспорт вырос в цене с $400 млрд в 2010-м до исторического рекорда — примерно $515 млрд в 2011-м. Свалившиеся с неба добавочные $115 млрд — это почти 8% от российского ВВП-2010, вычисленного по текущему валютному курсу. То, что такое гигантское дополнительное вливание не привело ни к скачку экономического роста, ни к подъему уровня жизни, уже само по себе является приговором существующей в нашей стране экономической системе. Единственное, что резко увеличилось, — это военно-охранительные расходы.
Но, может, в 2011-м что-нибудь сделали ради подготовки к внешним угрозам 2012-го года — к спаду западных экономик и к падению нефтяных цен? Нет, ничего не сделали. Запас экономической прочности страны за год не вырос, а кое в чем даже и снизился. Государственные валютные резервы почти не увеличились ($501 млрд в середине декабря 2011-го против $478 млрд год назад), а иностранные долги (в основном это долги завязанного на государство бизнеса) даже приросли — с $489 млрд на 1 января 2011-го до $519 млрд на 1 октября 2011-го (более поздних сведений нет).
Поэтому к предстоящим трудностям экономические субъекты готовятся сами и своими способами.
Отток капитала из России (в целом за 2011-й — около $85 млрд) по своим масштабам в последние пару кварталов уступал только отчаянным месяцам конца 2008-го. Но тогда был пик первой волны мирового кризиса, а сейчас всего только ожидание, что человек, который и так 12 лет правит страной, просто продолжит свои руководящие труды.
Может, на всех этих эвакуаторов капитала затмение нашло? Нет. Скорее, они обнаруживают знакомство с «планом Путина» в том виде, в каком он сам его сегодня излагает.
Не так ведь трудно сообразить, что необходимо сделать, если государственные нефтедоходы упадут, а структуру госрасходов понадобится тем временем под давлением снизу всерьез менять. Если не удариться в безудержное печатание денег, то способ действий тут один: сильно урезать траты на силовые ведомства, вооружения, олимпиады, саммиты, бюрократические «иннограды» и на все прочее, что затевалось в интересах нескольких лоббистских кланов. А поднять надо будет расходы на медицину, образование и дороги, а также передать часть доходных источников в регионы и муниципалитеты. Иначе говоря, сделать то, чего уже требуют и все настойчивее будут добиваться массы, а также региональные верхушки, перед которыми политически обанкротившемуся федеральному центру тоже придется отступить.
Значительная доля перечисленного — вещи весьма вероятные даже и в короткой перспективе. И их реализация станет вовсе не актом мудрости, а банальным признанием завтрашней действительности. Но сегодня верховные начальники просто-таки кокетничают тем, что не знают и не понимают, что вокруг происходит.
Действующий президент собирает Госсовет, чтобы пофилософствовать на темы децентрализации. Постановка вопросов просто идеальна для толчения воды в ступе: можно ли так передать на места полномочия и деньги, чтобы центр при этом ни полномочий, не денег не потерял?
Понятно, что человек с экономическим кругозором Дмитрия Медведева искренне верит, что триллион рублей можно извлечь ниоткуда и бросить его регионалам, не ущемляя и не закрывая никаких федеральных проектов. А вот Владимир Путин, как опытный практик, знает, что так не бывает: «…Мы очень напряженный бюджет принимаем 2012 года, 2013-го, 2014-го… У нас огромные расходы предусмотрены на оборону, на безопасность. Гособоронзаказ один только 20 триллионов. Там каждая копейка подсчитана… Или мы что, будем сокращать эти программы?»
Вот такое у них сейчас наверху столкновение идеализма с реализмом, в котором обе высокие дискутирующие стороны не учитывают, что «эти программы» все равно сократит жизнь.
Но еще ярче по своему неконтакту с действительностью выглядит собеседование Путина с бизнесменами из «Деловой России». Тут есть все, что многократно обещалось в прошлые годы, и все, что может сказать начальник, не понимающий, чего от него ждут люди, и в том числе те же бизнесмены, которым все труднее дается притворная восторженность. Тут и победоносная борьба за пятое место в мире, и 25 миллионов новейших рабочих мест, и увеличение доли инвестиций в ВВП с нынешних 20% до 30% и 35%. Уютно. Философично. Как будто на дворе прежние времена.
Надвигается вал внешних и внутренних проблем, а будущий президент все никак не хочет покинуть мирок старых фантазий, как не хочет он расстаться и со своими подставными телеэкранными «рабочими», чтобы познакомиться с настоящими.
Неготовность старой системы и ее лидеров встретиться с изменившейся экономической действительностью, хотя эта действительность и без спросу вступит в свои права, это, может быть, даже более яркая примета дня, чем их же неготовность встретиться с новой политической реальностью. Значит, тем круче будут повороты и тем неожиданнее зигзаги.
