Цивилизация
Несмотря на либеральные поправки в УК, на реакцию общества на смерть в тюрьме Сергея Магнитского, Веры Трифоновой и многих других людей, в местах заключения продолжают гибнуть люди. Не заключенные – люди.
В 2010 году в исправительных учреждениях умерли 4423 человека, а смертность в местах лишения свободы выросла на 6% — это за год. По ощущениям, в этом году эта цифра вырастет еще.
Каждая такая история – отдельно взятая драма. В которой виноваты и Федеральная служба исполнения наказаний, и тюремная медицина. Но главная вина лежит на судьях, не отпускающих из-под ареста тяжелобольных людей, чья угроза для общества более чем сомнительна. Качество современного российского следствия и суда таково, что более или менее образованному человеку становится невозможно присутствовать на судебных процессах, особенно связанных с экономикой. Чего только не пришлось выслушать от судей и обвинителей в последнее время: «компания, зарегистрированная на Венгерских островах» (прокурор Манукян, Никулинский суд г. Москвы, подразумевалась компания BVI, острова Виргинские); «букмекерский бизнес» (имелся в виду девелоперский, судья Гайдар, Пресненский суд), «адвокату некрасиво и неприлично выступать в судебном процессе» (судья Бобков, Никулинский суд). А наглядная агитация в одном из московских судов выглядит так: «ГражданИ имеют право…» (фото плаката – на моей страничке в Facebook); в том же суде меня удалили с публичного процесса «за выражение лица».
А вот цитата из моего любимого приговора, вынесенного 07.07.2010 г. Советским райсудом г. Тулы (судья Стрижак Е. В.) в отношении некоего подсудимого Теплова. «Теплов совершил умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при следующих обстоятельствах: между Тепловым и Старцевым на почве личных неприязненных отношений произошла ссора, в ходе которой Старцев нанес Теплову два удара бутылкой в левую область головы, причинив телесные повреждения. В это время у Теплова возник преступный умысел, направленный на причинение Старцеву тяжкого вреда здоровью. Реализуя свой преступный умысел, направленный на причинение вреда здоровью Старцеву, Теплов умышленно нанес Старцеву один удар кулаком правой руки в область лица…» Три года общего режима дали некоему незнакомому мне Теплову, получившему в Туле по башке бутылкой водки два раза. Сидит, голубчик, в полном недоумении. Верховный суд, кстати, спустя год оставил приговор без изменения.
Теплов, безусловно, виноват – в том, что некий Старцев, дважды ударивший его по голове бутылкой, первым написал заявление. А
по статистике, у нас 99,2% вынесенных судами приговоров – обвинительные.
А вот данные из Европейского суда по правам человека: в прошлом году из 57100 жалоб 33550 было подано в отношении России. Из принятых решений по существу из 862 российских дел в ЕСПЧ было установлено нарушение в 815 делах. И я точно знаю, что некий Теплов со своей нелепой историей в эту статистику не вошел.
Обратимся, однако, к печальным историям, которые все чаще случаются по другую сторону баррикад – с силовиками.
5 июля 2011 года начальник управления Генпрокуратуры по надзору за ФСБ Вячеслав Сизов в собственном кабинете выстрелил себе в висок и скончался 10 июля в НИИ им. Склифосовского. 2 августа 2011-го начальник УФСИН по Хабаровскому краю Владимир Конецких выстрелил себе в голову из табельного оружия в своем кабинете во время проведения обыска по делу о коррупции. Угрожая пистолетом, Конецких выгнал следователей СКР из кабинета и застрелился. 4 августа 2011 года застрелился экс-руководитель ФССП по Челябинской области Александр Куклин. 26 августа 2011 года начальник УФСБ по Тверской области генерал Константин Морев застрелился из пистолета в собственном кабинете.
В прошлом году глава приморского МЧС генерал Тимошенко покончил жизнь самоубийством из-за уголовных дел о коррупции в отношении его подчиненных. Полковник ФСБ 63-летний Борис Смирнов выстрелил себе в грудь из двуствольного ружья в Москве в ноябре прошлого года, а за неделю до этого пустил себе пулю в голову из наградного пистолета генерал-майор, бывший начальник разведуправления главкомата внутренних войск МВД России 47-летний Виктор Чевризов. Тогда же, но уже в Нижнем Новгороде, застрелился в гараже замначальника одного из отделов ФСБ. В Санкт-Петербурге покончил собой начальник криминальной милиции северо-западного управления внутренних дел на транспорте МВД России полковник Николай Сергеев, а вслед за ним пустил себе пулю в лоб старший оперуполномоченный по ОВД управления собственной безопасности ГУВД в звании подполковника. В Чите застрелился из ружья начальник управления по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП) Забайкальского края Анатолий Дзиковский, обвиняемый в получении взяток на сумму 14 миллионов рублей.
После прошлогодней волны самоубийств в рядах МВД была проведена проверка, которая показала, что более 500 милицейских начальников имеют неадекватный стиль руководства, а еще у 1900 нарушена социально-психологическая адаптация. Проводились ли проверки в ФСБ, ФСИН, ФССП и Генпрокуратуре, неизвестно.
Почему они-то, такие могущественные начальники, сводят счеты с жизнью? Не хотят в тюрьму? Так никто не хочет. Борются за честное имя? Так все борются – кому есть за что бороться. Проблемы в семье и на работе? Так у всех проблемы.
Просто силовые начальники, в отличие от обычных граждан, прекрасно знают, что их ждет. Знают, что такое наш суд и наша тюрьма. Знают, как тяжело, часто невозможно, пережить этот нечеловеческий абсурд. И запредельную жестокость. А еще они знают, что ждет их родственников: вакуум, беспомощность, тюремные очереди, судейское хамство, безденежье и всеобщее равнодушие (если повезет), злорадство – если повезет меньше.
А судьи что? А судьи ничего, нормально. В арбитражном суде Краснодарского края был относительно недавно случай самоубийства судьи, но он не был связан с работой, о чем сразу заявило следствие, и, в принципе, ему можно бы верить: арбитраж не катастрофически влияет на жизнь и судьбу участников спора, его можно пережить. А так –
стреляться судьям не из-за чего: они обладают таким иммунитетом, который не снился ни депутатам, ни сенаторам, и такой безнаказанностью и безотчетностью, что дух захватывает.
Не верьте им, когда они стонут, что завалены работой, – шли бы в адвокаты или в корпоративные юристы, если уж так невмоготу. Не верьте им, что на них давит начальство и заставляет творить беззаконие, – что-то никто не выходит с протестами и забастовками. Не верьте, что они каждый день имеют дело с преступниками, – они видят преступника в каждом из нас. В каждом – и в этом их сила. Они могут объявить преступником любого. Публично и в открытом процессе. И каждый вышестоящий суд прикроет нижестоящего коллегу. И вы будете биться о тюремные стенки, показывать сокамерникам УК, УПК, УИК и Конституцию до морковкина заговенья. Ибо законов сегодня нет. Есть крепкие воровские традиции. Причем вовсе не там, где вы думаете их обнаружить – тюремные традиции давно в прошлом. Они давно и прочно переместились в наши суды, ставшие настоящим кланом. А клан не интересуют наши права – клан интересует только свой собственный статус.
