Цивилизация
Выдвижение кандидатуры Сергея Иванова, младшего сына Сергея Иванова – вице-премьера, в председатели наблюдательного совета Россельхозбанка вызвало некоторый ропот общественности. Видимо, оттого что была перебрана некая мысленная квота на концентрацию начальственных детей в одном месте: ведь председателем правления этого банка и так уже служит Дмитрий Патрушев, старший сын секретаря Совбеза и экс-главы ФСБ Николая Патрушева.
Собственно говоря, старший сын вице-премьера Иванова и младший сын секретаря Совбеза тоже ведь устроены очень прилично. Но все-таки не на таких бросающихся в глаза позициях и не в одном и том же учреждении. Поэтому о них и говорят меньше.
Среднестатистический сын высшего чиновника – это обычно человек лет тридцати – тридцати с небольшим, процветающий в крупном банке или трудящийся в бизнесе более широкого профиля, но обязательно в структуре, либо напрямую принадлежащей государству, либо тесно с ним связанной.
Истории успеха Петра Фрадкова, Игоря Кожина, Сергея Матвиенко, Дмитрия Тулеева, Владимира Кириенко (каждая по-своему) эту закономерность иллюстрируют. Талант руководить государством, присущий их папам и мамам, мутирует в следующем поколении в талант руководить государственными активами.
Но кроме талантов нужны еще и вакантные должности достаточно высокого уровня. И чем дальше, тем больше. Дети подросли. И вот, целая обойма таких должностей как раз сейчас открылась.
Два месяца назад президент приказал высшим чиновникам правительства и собственной администрации в два этапа (к 1 июля и к 1 октября) покинуть советы директоров компаний с госучастием. И хотя многие из затронутых лиц ищут и находят предлоги хотя бы задержаться на нагретых местах, но великий исход государственных начальников из государственного бизнеса начался.
Как и во многие прочие начинания Дмитрия Медведева, в эту акцию была заложена мечта вполне благая – что пора хоть немного отделить государственное администрирование от коммерции, хотя бы и тоже связанной с государством.
Ведь чиновник, одновременно являющийся капитаном бизнеса, – это не чиновник, а магнат, фигура архаично-феодальная, препятствующая развитию страны, бросающая вызов рядовым людям и самим своим статусом вовлекаемая в бесконечную межклановую борьбу. В пагубности такой системы Медведева убедил, видимо, и личный опыт. Ведь еще несколько лет назад российскую политику принято было толковать как борьбу «партии «Роснефти» и «партии «Газпрома», советы директоров которых возглавляли тогда Игорь Сечин и сам Дмитрий Медведев.
Другое дело, что окостенелую, замкнутую на саму себя систему не превратишь одномоментным приказом в нечто передовое. Гони феодализм в дверь – он тут же влезает в окно. Сражение за освобождающиеся лакомые места сразу приняло абсолютно традиционный характер.
Образовалось несколько атакующих колонн: в первой дети и другие родственники крупных людей; во второй родственники друзей, друзья родственников или просто добрые знакомые людей еще более крупных. Так, в совете директоров «Роснефти» появляется Матиас Варниг, бывший сотрудник разведки бывшей ГДР, считающийся хорошим знакомцем премьера Путина. А в «Газпроме» ждут Тимура Кулибаева, зятя дружественного казахстанского президента. А в третьей колонне просто «свои люди», нуждающиеся в трудоустройстве и утешении за служебные неудачи на предыдущих должностях. Проталкивают их с очаровательной наивностью. Спикер Грызлов в письме премьеру Путину просит пристроить председателями советов директоров в больших и богатых госкомпаниях четырех номенклатурных единороссов, среди коих провалившийся в Калининграде экс-губернатор Боос и три малоуспешных думских функционера, которым в следующем составе, видимо, предстоит очистить места для новой поросли слуг народа – путинских «народнофронтовцев».
Команда, сменяющая сейчас чиновников в госкомпаниях, получается разношерстная, но впечатляющая. О профессионализме тут особо говорить не приходится, об отделении бюрократии от бизнеса – и того меньше.
Назвать это очередным провалом очередного благого начинания мешает только одно. Высшие чиновники во главе госкомпаний не вызывали активного общественного недовольства. К этому обычаю давно притерпелись, как к плохой погоде. А новый призыв сразу бросился всем в глаза и сразу же стал очень непопулярным. Эти люди уж точно не выглядят теми, кому по праву полагаются эти места. Поэтому удержаться на них им будет нелегко. И чем дальше, тем труднее.
Потомственная знать – это не просто те, кто сам догадался, что они «элита», а остальные «плебс». Это те, кого в качестве привилегированного сословия признают или хотя бы терпят народные массы. А именно с этим у нашей самопровозглашенной знати большие и растущие проблемы.
