Цивилизация
Процесс Николая Захаркина, которого обвиняют в покушении на жизнь и здоровье двух малолетних дочерей своей сожительницы Ирины Лапузиной, может закончиться приговором… российским следственным органам.
Изначальные сообщения об этом инциденте казались совершенно однозначными: находившийся в состоянии алкогольного опьянения офицер выбросил двух малолетних падчериц из окна квартиры. Они получили тяжелые травмы, но благодаря смягчившим удар деревьям остались живы. Однако на суде капитан Захаркин сначала говорил, что вообще спал и не помнит, что случилось с девочками, а сейчас выдвинул новую версию: «Кто-то вынес девочек, пока я спал. А потом их сбил второй мужчина, который был в ту ночь с Ириной (Лапузиной), когда она приехала…» Лапузина полностью отрицает эту версию. Девочки, дававшие показания суду ранее, заявили, что не помнят, как оказались на земле и почему получили травмы.
Так казавшееся очевидным бытовое преступление становится все более запутанным и мутным в ходе судебного процесса. Хотя элементарные следственные действия в данном случае явно прояснили бы картину. Причем эта ситуация совершенно естественна для работы наших следственных органов.
Следствие, распыленное у нас между прокуратурой и МВД, по-прежнему остается, по сути, советским.
То есть ориентированным на заведомо обвинительные приговоры без наличия строгой доказательной базы, не привыкшим, что свидетели могут отказываться на суде от своих показаний, данных в ходе самого следствия, не берущим в расчет состязательный характер судебных процессов и наличие адвокатов у обвиняемой стороны, способных разрушить слабые или вовсе отсутствующие доводы следствия.
Процесс Захаркина в этом отношении показателен именно потому, что за ним нет никакого политического заказа или заинтересованных сторон с большими теневыми возможностями влияния на правосудие. Министерству обороны в данном случае вряд ли есть смысл защищать честь мундира — это преступление не сопоставимо по тяжести (к великому счастью, девочки остались живы и их здоровью ничто не угрожает) и резонансу, скажем, с преступлением майора милиции Евсюкова применительно к престижу МВД. Речь идет о типичной «бытовухе»: ревнивый капитан, его легкомысленная сожительница. На уровне следствия легко проверить, был ли Захаркин пьян, когда (и если) выбрасывал девочек из окна квартиры, писал ли СМС-сообщения Лапузиной «прощайся с дочками» (теперь капитан говорит, что таким образом просто просил, чтобы часто отсутствовавшая дома мама пожелала дочерям спокойной ночи), в каких отношениях с какими мужчинами состояла его сожительница. В данном случае вторжение в личную жизнь этих людей, увы, является необходимым условием установления истины в суде.
Куда более громкие дела распадались в наших судах именно из-за качества следствия — можно вспомнить и дело об убийстве журналиста «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова и дело о покушении на Анатолия Чубайса
(тут вопрос не в том, что сделали Квачков и компания и был ли факт покушения, а какие доказательства представило присяжным, которых, к слову, не было в советские времена, следствие).
С другой стороны, следствию ведь совершенно очевидно, что от его работы ни в малейшей степени не зависит приговор Ходорковскому и Лебедеву — тут уж как политическое начальство страны распорядится. Скажет «отпускать» — суд признает абсурдность обвинений по второму делу, перечеркивающих по смыслу первое, за которое Ходорковский с Лебедевым уже давно наказаны. Скажет «сажать» — и совершенно не важно, стыкуются ли у следствия концы с концами.
Иными словами, состояние раздробленного между разными ведомствами следствия (при том что идея создания единого следственного комитета, который будет работать как отдельное от прокуратуры, МВД и ФСБ ведомство, периодически возникает во властных коридорах) ничуть не лучше, чем у других элементов правоохранительной системы.
Советский менталитет, помноженный на низкий профессиональный уровень кадров, неправовой характер задач, стоящих перед следствием (служить прикладным инструментом политической власти и имитировать повышенную раскрываемость для хорошей отчетности), порождает ситуацию, при которой даже в расследовании относительно простых преступлений сторона обвинения не утруждает себя поиском и юридически корректным закреплением доказательной базы.
Если добавить к этому признаваемую на высшем судебном уровне проблему некачественных приговоров судов, более чем очевидную зависимость судов от политической воли верховной власти или от региональных начальников (рядовому гражданину в любом российском регионе в принципе невозможно выиграть суд у мэра или губернатора), становится понятно, почему население так боится любых столкновений с нашими органами правопорядка. А высококлассные, да к тому же юридически безупречные и человеколюбивые следователи, похоже, существуют только в популярных телесериалах вроде «Тайн следствия» или «Гражданина начальника».
