Цивилизация
При всем своем драматизме история бывшего заведующего сектором в отделе военно-политических исследований Института США и Канады РАН Игоря Сутягина, умудрившегося, согласно версии суда, «собрать из открытых источников аналитические сведения о России, составляющие государственную тайну», и передавшего их иностранцам, столь же анахронична, сколь и бессмысленна.
Побуждения власти, засадившей Сутягина на 15 лет «за шпионаж» после почти пятилетнего и нудного судебного разбирательства и недавно отказавшей ему в УДО после 10 лет заключения, еще можно было бы понять, если бы вслед за этим процессом последовала серия новых «разоблачений шпионской деятельности». С назидательными приговорами и соответствующей кампанией в государственных СМИ на тему «Болтун – находка для шпиона» или «Вылавливай пособников вражьих – будь на страже!». Ничего подобного, однако, не произошло. Потому что приговор Сутягину не имел ничего общего с возвратом к тоталитаризму.
Расправа над молодым ученым была, по сути, неким субъективно-ностальгическим рецидивом советско-чекистского мышления.
Или, если хотите, своего рода утешительным реваншем за нынешние невыносимые для истинно советского человека времена, когда миллионы несознательных россиян общаются с иностранцами, когда и где хотят, и при этом – что самое ужасное – не стучат друг на друга.
Обратите внимание на микроскопическую, но выразительнейшую деталь. Пытаясь убедить суд в своей невиновности, Игорь Сутягин сказал: «Единственное, в чем я виновен, это в том, что общался с иностранцами». Абсолютно фрейдистская и почти неизбежная оговорка. Неизбежная потому, что Игорь Сутягин, проживший 25 лет при советской власти, на генетическом уровне успел впитать в себя представление, что любой, а тем более несанкционированный контакт с иностранцем уже сам по себе является преступлением.
Обосновывая аксиоматичный, в общем-то, тезис о неизбежности саморазрушения Советского Союза, обычно ссылаются на чудовищную неэффективность управления, на врожденную неконкурентоспособность его экономики и на деградацию его социальной сферы. Все это так. Но
Советский Союз был обречен на исчезновение еще и потому, а может быть, и главным образом потому, что общество, наглухо отгороженное от внешнего мира и постоянно живущее в параноическом страхе перед ним, априори нежизнеспособно.
Помните графу из анкеты: «Есть ли у вас родственники за границей?» Казалось бы, не ваше собачье дело, а ведь покорно писали «нет», трясясь от ужаса при мысли о том, что всезнающие органы вдруг возьмут, да и обнаружат где-нибудь в Новой Зеландии неведомого вам четвероюродного брата или дядю. Или понятие «невозвращенец», которое невозможно перевести ни на один язык мира, разве что на северокорейский. Или клеймо «предатель», которое, помимо тех же «невозвращенцев», лепили без разбора и на полицаев, и на красноармейцев, попавших в плен пусть и в бессознательном состоянии, и на «английского шпиона» Берию, и на писателей, переправлявших свои «сгоревшие» в СССР рукописи за границу, и на шпиона Пеньковского, и даже на немногочисленных комсомольцев, ударявшихся в религию. (Кстати, до сих пор не могу понять, каким образом наш нынешний премьер-министр, утверждавший, что с детства не расставался с нательным крестиком, умудрился избежать практически неотвратимого разоблачения в годы своей службы в КГБ.)
Сегодня наше отношение к иностранцам и внешнему миру существенно изменилось. Россияне валом валят в туристические поездки за границу, приобретают там недвижимость, переезжают туда, как принято теперь выражаться, на ПМЖ, женятся и выходят замуж за иностранцев, охотно привечают их в самой России в надежде на инвестиции, а следовательно, и на возможность вымогать откаты. Повторю, еще совсем недавно словосочетание «предатель Сутягин» могло бы стать в сознании россиян таким же нарицательным, каким было когда-то словосочетание «предатель Пеньковский» (полковник ГРУ Генштаба Министерства обороны СССР, расстрелянный в 1963 году по обвинению в шпионаже и измене Родине). Однако на «предательство» Сутягина абсолютное большинство российского населения обращало и обращает не больше внимания, чем на очередное разоблачение чиновного взяточника или вора. Кстати, никто сегодня не вспоминает о «предательстве» Вадима Бакатина, передавшего американцам – между прочим, с санкции руководства страны – схему расположения «жучков» в строящемся здании посольства США.
На первый взгляд, все это должно бы свидетельствовать о том, что параноические поиски предателей остались в советском прошлом. Ан нет. Паранойя продолжается, причем с той же интенсивностью. Изменилось лишь одно – предателей сегодня не ищут и не разоблачают. Предателями просто назначают. Кого угодно и все, кому не лень.
Эта уже почти комическая упрощенность полностью соответствует примитивности мышления как нынешней власти, так и большинства общества. В этом можно убедиться хотя бы на примере того, как высокие функционеры «Единой России» реагировали на прошлогодний демарш части парламентской оппозиции и реагируют сегодня на множащееся и приобретающее все более осмысленный характер движение социального протеста в стране. И в том и в другом случае высокопоставленные соратники нашего «национального лидера» оказались способны увидеть лишь происки неких «внешних сил», указаниям которых следуют организаторы оппозиционного движения. Говоря проще, «предатели Родины».
Той же кустарной логики придерживается и государственная пропаганда: публично критиковать власть, а уж тем более требовать смены этой власти могут только те, кто получает за это некую сумму в «сребрениках» от «вашингтонского обкома» или «мировой закулисы». А выражаясь словами нашего воцерковленного чекиста, те, кто «шакалит у посольств». То есть те же предатели.
Между тем в массовом сознании понятие «предатель» приобрело в последнее десятилетие универсальный характер. В отличие от советских времен,
наше общественное сознание, все еще не выбравшееся из детских пеленок, нарекает «предателями» тех, кого считает «козлами отпущения», то есть тех, в ком оно ищет единственный источник собственных бед, неудач и комплексов.
Впрочем, это неизбежно, поскольку мышление российского общества по-прежнему носит былинно-сказочный характер, который требует обязательной и безапелляционной персонификации добра и зла.
Вот, полюбуйтесь (следуя своему правилу, я с удовольствием сохраняю пунктуацию оригинала): «Горбачев предатель и мерзавец продал Родину за нобелевку! живет теперь припеваючи да еще критикует иуда!» Расшифровываю: в представлении автора этой реплики, явно ностальгирующего по имперскому шлейфу России, состоявшему из союзных республик, Горбачев сознательно развалил Советский Союз, зная, что когда-нибудь получит за это вожделенную Нобелевскую премию. Проще говоря, украл ящик водки, чтобы выменять его на поллитровку.
Что же касается того, припеваючи или нет живет Михаил Сергеевич на эту самую премию да на гонорары за свои мемуары и за рекламу Pizza Hut и Louis Vuitton, то, ручаюсь, его многочисленным гонителям даже в голову не придет спросить, насколько припеваючи и на какие деньги живет высокопатриотичная российская элита, включая руководящий тандем.
О покойных Егоре Гайдаре и Борисе Ельцине и говорить не стоит. Оба предатели. Один специально пробрался на несколько месяцев в правительство, чтобы окончательно развалить высокотехнологичную и динамично развивавшуюся экономику, доставшуюся ему от «эффективных менеджеров» советской власти. А другой привечал олигархов, пьянствовал, разгромил Верховный совет, затеял чеченскую войну и – что самое преступное в его деяниях – был переизбран на второй срок. Сегодня о нем иначе как о предателе не отзываются. В том числе и очень многие из тех сорока миллионов россиян, которые проголосовали за него в 1996 году. Себя предателями или, на худой конец, просто бездумной массой они, разумеется, не считают. Им до сих пор проще поверить в то, что Ельцин был глубоко законспирированным агентом ЦРУ, который успешно реализовал сочиненный в Лэнгли сценарий по развалу России, нежели признать собственную ответственность за события того времени. И здесь
российские граждане ведут себя точно так же, как российская власть, которая беззастенчиво сваливает собственные ошибки, некомпетентность и коррупцию на «лихие девяностые».
Это апокрифическое сознание, почти симбиотически объединяющее население и власть имущих, вызвано вполне рациональным нежеланием и тех и других нести какую-либо ответственность за свой выбор, за свои решения и поступки. На этом, собственно, и основана испокон веков российская государственность.
Но вот что интересно: преступления, дружно приписываемые Горбачеву, Ельцину, Гайдару, да и тому же Александру Яковлеву, которого при жизни открыто называли «агентом влияния Вашингтона», по масштабу своему вроде бы намного превосходят «предательство» Игоря Сутягина. Однако те, кто старательно поддерживают в массовом сознании миф о «предательстве» своих высокопоставленных предшественников, никогда и не помышляли подвергнуть их судебному преследованию. Хотя бы для примера, чтобы, мол, другим неповадно было разваливать страну и причинять боль добропорядочным согражданам.
Этого никогда не произойдет. Во-первых, потому, что никто из нынешних руководителей не хочет создавать прецедента, который может когда-нибудь обернуться против них самих, причем с гораздо более конкретными основаниями. А во-вторых, потому, что постоянно действующий миф о «предательстве» вчерашних руководителей успешно отвлекает население от реальных преступлений сегодняшней власти.
И если традиционная сущность российской политической системы не изменится, то можно с уверенностью предположить, что когда-нибудь в «предатели» запишут и Дмитрия Медведева, и Владимира Путина.
