Цивилизация
Много шума наделал многотысячный митинг в Калининграде в декабре 2009-го, ждали повторения протестной акции в конце марта. Но на днях сами организаторы заявили, что новый митинг отменяется. Почему?
Сначала стоит выяснить, а против чего, собственно, протестовали тысячи калининградцев в декабре? На деле оказывается, все не совсем так, как представлялось в многочисленных публикациях и выступлениях политлидеров разных мастей. Вот, что мне удалось понять во время поездки в эксклав незадолго до отмены нового митинга. Нормальных и весьма терпеливых людей выгнала на площадь наглость двуединой бюрократии – местной и центральной – которая превысила, так сказать, «болевой порог».
Вклад местной бюрократии
В Калининграде наблюдается уникальная для РФ картина: примерно 70% местного ВВП производит малый и средний бизнес. Здесь функционируют более 12 тысяч объектов малого бизнеса. Владельцев объектов этого бизнеса (магазинчиков, ремонтных мастерских, булочных, парикмахерских и т. д.) тут называют «палаточниками» (большая часть митингующих состояла из них). Только 40% калининградских палаток относятся к сетям, большая часть — семейный бизнес. И все они с 1994 года находятся, как рассказал депутат Калининградской областной думы Игорь Рудников, «в подвешенном состоянии». Дело в том, что
каждые два месяца надо получать в городской администрации согласие на заключение нового договора на «право установки объекта малого бизнеса».
Обходится это, по данным Рудникова, от $100 до $2000, не считая расходов на «переговоры» с пожарными и другими инстанциями.
Предприниматель в любом российском городе давно привык относиться к поборососущим чиновникам как к объективному явлению природы. Кто не знает, что столь же глупо отправляться по кабинетам без кэша, как выходить под холодный дождь без зонта. И калининградские палаточники безропотно терпели правило шесть раз в год вымаливать новое позволение на работу.
Позволения выдавали и выдают чиновники городской администрации. На таком регулярном корме они хорошо размножаются. Даже создали муниципальное унитарное предприятие «Муниципальная собственность», численность работников которого к прошлому году достигла 70 человек, неустанно трудящихся над выдачей двухмесячных позволений печь булочки или торговать консервами.
И на это продавцы и пекари смотрели смиренно, как на небо за окном.
Аппетиты администраторов, как и положено, росли. В прошлом году они «вдруг возмутились, что больно вид у палаток обшарпанный, и решили обязать всех собственников купить утвержденные приличные павильоны», рассказывает Рудников.
Схема понятная: чтобы каждый палаточник купил примерно за 15 тысяч евро утвержденный где надо и изготовленный кем надо павильон. И это не возмутило терпеливый российский бизнес. Платить согласились. Но с оговоркой: неоправданно, мол, делать инвестиции в бизнес, разрешение на который могут продлить, а могут и не продлить каждые два месяца, — надо бы срок разрешения увеличить лет до трех…
Разрешители не реагировали. Вот тогда калининградские предприниматели объединились в ассоциацию малого бизнеса и начали весной 2009 года проводить санкционированные пикеты возле горадминистрации.
Этим заинтересовался уже губернатор Георгий Боос. Спросил, в чем дело. Палаточники ему объяснили. Боос поручает создать согласительную четырехстороннюю комиссию из представителей горадминистрации, палаточников, депутатов областного совета и правительства области (в состав комиссии вошел и Рудников). Летом появляется согласованное Положение о размещении объектов мелкорозничной торговли. Проголосовали за такой компромисс: в среднем на три года (а не на два месяца) заключается договор с действующим предприятием, и эти три года его никто не смеет трогать. После бизнесмен выбирает: тратить 15 000 евро или более на покупку павильона по утвержденному эскизу — или закрывать дело. Если тратишься, то новый договор с тобой заключается уже на семь лет. Итого десять лет. Что ж, так инвестировать уже можно, решили палаточники.
Еще в Положении было прописано, что судьбу нового объекта — быть ему или не быть — отныне не сможет решать чиновник. Он лишь обязан принять заявку на размещение точки и дать в газете объявление, что поступила заявка на занятие такого-то места. Проводятся конкурсы на право установки объектов — победит тот, кто больше заплатит городу.
«В ответ горадминистраторы утвердили за собой право разрабатывать схему расположения объектов. Иными словами, право брать дань за включение в эту схему. Черт с ними, мы согласились»,— говорит Рудников. Но
и палаточники, и губернатор недооценили мощь провинциальной бюрократии. С прошлого сентября согласованное Положение банально зависло в горадминистрации. А только она имеет полномочия внести документ на утверждение горсовета. Так и висело до декабря.
«Опять идем к Боосу, — рассказывает Рудников. — Он снова собирает «весь круг». Выслушивает жалобы чиновников, что не успевают они провести документ по всем инстанциям, поскольку ответственные люди и болеют, и в отпуска уходят, а кадров не хватает… Тогда Боос выдвигает свое требование: до конца марта все необходимые процедуры должны быть проделаны, при этом с бизнесом, который вкладывает свои деньги в дело, договоры следует заключать не на семь, а на 25 лет, а в схему размещения объектов непременно должны быть внесены все те палатки, которые уже стоят и работают».
В начале марта и Рудников, и другие представители бизнеса говорили мне, что
пока чиновники успешно саботируют губернаторские распоряжения, «чтобы протянуть до сентября, когда у него заканчивается срок полномочий, а там, глядишь, и не переназначат»…
«До Бооса все губернаторы были либо в доле, либо отодвинуты. И вдруг приходит человек, который сам отодвигает от кормушек», — объясняет этот саботаж Рудников.
Может быть, в итоге палаточники решили, что при таком раскладе новый митинг может сработать только против них и предпочли попытаться использовать намеченный союз с главой региона в борьбе против городских бюрократов.
Подарки из центра
Одним из лидеров протестующих калининградцев называют издателя газеты «Дворник» Арсения Махлова.
Мы говорили с ним о том, как Калининград был в СССР одним из центров фарцовки, как в свободной России местные жители массово занялись перегонкой в РФ машин из Европы, как кто-то из них сумел относительно разбогатеть и инвестировал деньги в развитие бизнеса. Большинство — в малый бизнес. Хотя именно из Калининграда родом и такие известные компании, как «Виктория» — российская компания-ритейлер, владелец сети продовольственных магазинов различных форматов, сеть «Бауцентр», торгующая товарами для ремонта и обустройства дома.
«Расцвету бизнеса способствовал закон об особой экономической зоне в первой редакции,— говорит А. Махлов. — Товары и комплектующие ввозились беспошлинно, а если перерабатывались хоть на 5%, то и вывозились без пошлин в РФ. Так компенсировались расходы на литовские транзиты, транспортные и организационные расходы. Но потом Боос приехал с новой редакцией закона».
По мнению Махлова и части местного бизнеса, старый закон перестает действовать в 2013 году, а новый «плох», так как в нем прописаны преференции, которые «являются региональными, дает льготы по двум местным налогам — на землю и на прибыль».
В итоге, резюмирует Махлов, есть понимание участниками рынка, что «после ухода старой редакции закона нет больше смысла работать здесь… Боос настаивает на инвестиционном бюджете области, но это лишь иллюзии».
На самом деле все не совсем так.
Да, с 1 апреля 2006-го вступил в силу новый Федеральный закон «Об особой экономической зоне в Калининградской области» (№ 16 ФЗ). Но все таможенные льготы, предусмотренные прежним законом (№ 15 ФЗ), продолжают действовать в переходный период — десять лет, до 2016 года (а не до 2013 года)
Причем в эти десять лет одновременно действуют и старые, и новые льготы. После уже вводится новый порядок. Как сказано в Законе № 16 ФЗ, «резидентам зоны, осуществившим инвестиционные вложения в размере не менее 150 млн рублей в течение 3 лет, предоставляются налоговые каникулы на 12 лет по двум основным налогам — налогу на прибыль и налогу на имущество организаций. Первые 6 лет инвесторы освобождаются от уплаты этих налогов полностью, а последующие 6 лет — на 50% от действующей налоговой ставки».
Спрашиваю у министра экономики Калининградской области Александры Смирновой: «Но новые льготы меньше старых, не лучше ли было оставить привычные таможенные преференции?»
Отвечает, что, во-первых, в 2006 году был актуален вопрос о вступлении России в ВТО, «а я и сейчас двумя руками за членство в этой организации, чтобы открыть для нас европейские рынки». Но главное не в этом.
«Налог на прибыль и имущество — наши, а таможня — федеральное ведомство. Это федеральные деньги, и таможня всегда находит возможности выставить счета. У нее ведь цель не производство развивать, а план выполнять»,— говорит министр.
Смирнова приводит пример, как таможня прошлым летом ударила по калининградским производителям телевизоров (11 заводов). Калининградцы не просто собирали приемники из импортных деталей, но сами «лили» корпуса из пластика, производили ряд деталей. Кризис побудил таможенников искать новые доходы, тогда они поменяли таможенный код тюнера, готовый телевизор стал проходить под тем же кодом, и увеличилась пошлина. «Причем все было сделано задним числом,— говорит министр. — В итоге на 15% повышается себестоимость, и заплатить по-новому надо за все прошлые годы». В эксклаве уверены, что не только за прибылью погнались таможенники, но и выполняли так заказ от конкурентов из других регионов РФ.
Тогда же таможня вчинила сотням перегонщиков автомобилей требование заплатить десятки тысяч евро за ввезенные в последние годы автомобили, так как «вдруг» обнаружила, что речь-то шла о товарных партиях…
Одни перегонщики переждали и потом договорились, как расплатиться с таможней — кэшем и много дешевле. А те, кто попробовал судиться, были почти разорены.
«Нет, проще хозяйствовать самим», — резюмирует Смирнова.
Вот, получается, в чем смысл новой редакции закона — в обретении независимости от прихоти таможни как от влиятельной части федеральной бюрократии. Местные бизнесмены объясняют это проще: «Льгота всегда может стать хорошей приманкой в таможенной или еще какой мышеловке — заманят и голову оторвут».
По словам министра экономики, пришлось отбиваться и от желания федеральных ведомств не вводить десятилетний переходный период: «Тогда мы бы поимели 50 000 безработных».
«А не появятся ли эти 50 тысяч в 2016-м?» — спрашиваю у министра.
«Пока за два года появились 60 новых крупных инвесторов, которые сразу работают по новому закону, ведь им-то не положен переходный период… Да и все понимают, что «отверточная сборка» не может быть навечно. Новыми льготами на прибыль и имущество, которых, кстати, нет больше ни у кого в РФ, уже воспользовалась, к примеру, компания «Автотор» и организовала сварочный и покрасочный цеха для КИА», — ответила Смирнова.
Проще было бы жить по-старому. Покупая, допустим, мясо в Польше, пропуская его через мясорубку и продавая фарш без пошлин в своем магазине в Подмосковье. Теперь же хочешь – не хочешь, а надо думать, как и с чем врываться на европейские рынки.
Но дело в том, что по-старому уже никак не получится.
Получается, что митинговать за сохранение таможенных льгот значит ратовать и за сохранение права таможни всегда, по своему разумению, льготы кому давать, а кому нет.
А главный урок Калининграда вот, пожалуй, в чем. В одно время в одной стране сложились две абсолютно разнонаправленные силы – малый и средний бизнес с одной стороны и бюрократия с другой. Цель бизнеса понятна и традиционна – зарабатывать, и лучше побольше. А вот цель бюрократии в российских условиях искажена: не карьеру делать, а деньги — путем взимания поборов с бизнеса. Крупные корпорации живут по особым соглашениям с властями, самые крупные – под непосредственным и беззастенчивым руководством вице-премьеров. Значит, основной источник кормления бюрократии – малый и средний бизнес. В Калининграде нет никакого такого особого менталитета. Но 70% ВВП создает этот самый малый бизнес. Вот там и рвануло.
